Своим мыслям усмехнулся, встряхнул головой – как, однако, мной яблочный бред завладел. Хотя… Имя Даша тогда ведь прозвучало. Ну к чёрту, вновь мотнул я головой.
А к концу года нарисовался интересный проект. Для меня и для новенькой. Она сотрудницей оказалась старательной и толковой, без неё мне никак. И как-то вечером, офис уже опустел, я задержался. Смотрю, и у неё свет горит; зашёл что-то уточнить. Сидит, ко мне обернулась. Уставшая, с большими глазами, лохматая и очень милая. Внутри меня что-то шевельнулось; из такого вот что-то потом случаются нелепые оправдания вроде "Бес попутал". Ага, подумал, вот оно, пресловутое раздвоение, адова бифуркация. Ну уж нет.
– Ну уж нет, – сказал вслух и, не попрощавшись, ушёл.
Но заснеженные холмы у нас тоже не получились. Умер давно болеющий Нинин отец, и пришлось ехать в Питер на похороны.
Точно, осенило меня, ведь не все яблоки при нас упали.
– И не все коричневые звуки мы услышали, – пробормотал я в поезде.
Нина была задумчива, чуть грустна.
– Что? – переспросила.
Про яблоню она всё позабыла.
***
Вспомнила летом.
– Поехали в отпуск на дачу, на яблоки? – предложила она.
– Какие ещё яблоки? А Крым? – опешил я.
– Вадьк, хочется на даче тихо посидеть. Ладно?
В другом случае я бы поспорил, но вспомнив свои зимние выводы "Не всё коричневое услышали", я молча согласился и пошёл сдавать билеты в Крым.
***
– А если потрясти? – спросила Нина.
Я задумчиво поглядел на крону яблони, где на самой верхушке осталось несколько плодов.
Две недели назад мы, едва открыв калитку, кинулись к заветному дереву. "Считай, почти ничего и не упало", – оценила Нина; большая часть яблок, действительно, ещё висела на ветвях. Приехали мы вовремя.
Мы придумывали какие-то работы на участке и в доме, ходили в лес, в тёплые дни на пруд, но нас постоянно тянуло к коричневой. Спали с открытым окном – и во сне ловили коричневые звуки.
Падающие яблоки вбивали в нас самые разные картинки, отчётливые и яркие. "Предлагаемые обстоятельства", – назвала это Нина. Но самое красочное кино мы видели, когда сидели в вечерней тишине рядом с яблоней.
Чего только нам не являлось. "Всё что тебя касается", – говорила Нина и добавляла: "Всё что меня касается". Варианты один, второй, третий. Как и с кем, и в какой мировой обстановке провести следующий год.
"Крымнаш – идея неплохая, но слоган дурацкий", – сказала вечером за чаем Нина, оценивая события следующей весны.
Мы внимали этим видениям с наркотической зависимостью, но не примеряли их на себя всерьёз. Она пошутила: "Ничего себе. Всё-таки придётся тебе на мне жениться, Сараев", в одном из коричневых звуков увидев свою будущую беременность.
Я поддакивал, удивляясь, как беззаботно и счастливо мы проводим этот отпуск; ничего и никого нам не надо, кроме нас. Ну, и кроме яблони.
Отпуск заканчивался, а на самой верхушке дерева оставалось несколько яблок, которые никак не падали.
Я потряс дерево. Оно лишь слегка вздрогнуло, и яблоки остались на ветках.
– Да бог с ними, пойдём собираться.
– Ну конечно, – сказала Нина. – Если тебя все варианты нашей предстоящей жизни устраивают, то меня – нет.
– Большой выбор, большая проблема, – пробурчал я. – Брось…
Она закусила губу и пошла в подсобку за лестницей. В такие моменты её было не остановить.
– Давай тогда я.
– Нет уж, Сараев, держи лестницу. – Полезла наверх, ловко цепляясь за гниловатые поперечины.
Я залюбовался её стройными ногами в драных джинсах и упустил момент, когда лестница пошатнулась в моих руках и Нина, вскрикнув, цепляясь за ветки, повалилась вниз с трёхметровой высоты. Что-то хрустнуло, и она выругалась:
– Твою мать!
Своим падением она заслонила от себя коричневый звук сорвавшегося тут же яблока, в котором я расслышал перелом Нининой ноги.
***
Нога срослась довольно быстро.
А потом грянула майданная заваруха – мы переглянулись, сглотнули каждый свой ком. А в январе Нина забеременела.
– Вот теперь можно и в ЗАГС, – сказал я обалдело после того, как она принесла благую весть.
– Разве было именно так?.. Ну, в предлагаемых обстоятельствах? – спросила спокойно она, не обращая внимания на меня и на своё особое теперь положение. Будто не таскала меня и себя несколько лет по врачам, с сухими глазами кусая губы после очередного холостого выхлопа.
– Так! Так! – я наконец обрадовался и бросился её обнимать.
А она хмурилась, освобождаясь от моих объятий.
Крымнаш уже вовсю сверлил умы граждан, когда Нину увезла "Скорая" с плохими симптомами.
После всего она лежала на диване, уставившись в стену, никак не реагируя на мои утешения.
– А там ведь оставалось ещё несколько штук… – сказала глухо.
– Каких штук? – не понял я.
– Вадик, мы этой осенью опять поедем ведь, да? – Она повернулась ко мне и погладила меня по лицу, слабо улыбаясь.
И я понял, что она говорила про яблоки.
***
