Сжав пальцами сигарету, Наму-Ра-Накр подпалил кончик. На конце сигареты вспыхнул синий огонек. От жадной затяжки серые гранулы деформанта, плотно набитые в высушенный лист, обеспечивающий приятный вкус, начали с треском тлеть. По комнате поплыла полоса терпкого голубоватого дыма.
«Я разобщил свою природу на две части, – подумал Наму-Ра-Накр. – Я человек телом и узуз мозгом, но это тоже ложный путь. Ощущения человека чужды узузу, как, наверное, ощущения узуза чужды человеку. Тело и мозг породили несоответствие между действительностью и восприятием. Если избавиться не только от тела, но и от мозга… – Он затянулся. – Мои расчеты безупречны. Почему Ханлар так долго разбирается с моделями?»
Стряхнув пепел на пол, Наму-Ра-Накр увидел на голографическом экране портативного компьютера вращающуюся модель церебрального интерпретатора. У Наму-Ра-Накра вырвался смешок. Его охватило непреодолимое желание немедленно очутиться в операционной капсуле.
«Я хотел преодолеть пределы разума узуза, но достиг только боли… – подумал Наму-Ра-Накр. – Я хочу познать по-настоящему потрясающие вещи, от которых пойму, что живу! – Он поднес руки к глазам. В воображении они блестели композитным полимером. – Я буду условно бесполым. Но это не имеет значения, потому что женщины людей, как и женщины узузов, не сумели дать то, что мне нужно…»
Затянувшись, Наму-Ра-Накр продолжил рассматривать руки, блестящие композитным полимером. Он подвигал пальцами, с восторгом наблюдая за движением приводов. Ему предстояло стать составленным из частей.
«Возможно, это тоже ложный шаг, – подумал Наму-Ра-Накр. – Возможно, я на ложном пути. Но я должен понять, что жив. – Сквозь блеск композитного полимера проступила кожа. – Если бы сила мысли облекалась в плоть, то с условным бессмертием…»
Наму-Ра-Накр обнаружил, что объективы Ханлара направлены на него. Ханлар выглядел озабоченным.
– Поговорим о деле, – сказал Наму-Ра-Накр. – Меня волнует, возьмешься ли ты. Остальное меня не волнует.
– Ты хочешь, чтобы я вживил тебе церебральный интерпретатор? – спросил Ханлар. – Это само по себе очень опасно. Ты готов на необратимые повреждения?..
– Готов! – перебил Наму-Ра-Накр. – Церебральный интерпретатор и дополнительные модули мне уже изготовили.
– Почему я?
– Потому что ты справишься.
– Откуда такая уверенность?
– Ты считаешь, что я не предложу невыполнимой задачи.
– Никто из узузов не взялся за вживление церебрального интерпретатора? – Ханлар поджал губы. – Значит, ты предлагаешь невыполнимую задачу.
– Или узузы ограничены нравственными предрассудками. Ты принял во внимание особенности нравственных предрассудков узузов? Вероятность покалечить меня не дает узузам права согласиться на вживление церебрального интерпретатора. Они боятся, что я утрачу личность, а личность для узуза – святое. Но ты – человек. Что значит для тебе узуз? Почти ничего?
– Почти ничего, – согласился Ханлар. – Зачем тебе церебральный интерпретатор?
– Я хорошо заплачу. Возьмешься?
Ханлар вообразил себя, устроившимся на межзвездном судне, навсегда покидающим Ксат.
– Возьмусь.
iii
Ниден сидел за столиком в баре на первом этаже Башни, подсоединенный транс-кабелем с лежащим перед ним портативным компьютером.
За прозрачными стенами Ниден не видел ни технологических платформ гравитационного лифта, возвышающихся над серой, покрытой рытвинами равниной Ксата, ни окутанного облачной завесой Таронира. Он был погружен в зеро-40, пропитавший зеленым туманом его сознание. Из зеленого тумана выплывали отвлеченные словесные и образные мысли. Портативный компьютер записывал их раздельными потоками нейроактивного кода.
Напротив него опустилось темное пятно. Пошевелившись, Ниден возвратился к действительности. Темное пятно обрело черты Мирака. Мирак протянул пакетик с зеро-40. Вид зеленого порошка отрезвил Нидена ровно настолько, чтобы, спрятав пакетик во внутренний карман жилета, вручить Мираку засаленную колониальную банкноту.
– Чем занят? – Мирак кивнул на портативный компьютер. – Твоя сознательная сущность при тебе?
Рядом с портативный компьютером стоял запотевший стакан пенящегося напитка. Ниден сжал его. Стакан казался бесплотным, пальцы словно проходили сквозь стекло. Спустя вечность края стакана прикоснулись к губам, но пенящийся напиток отказывался течь в рот. Он отказывался отрываться от дна стакана, застыв куском льда, покрытого пеной. Попытки понять суть неудачи извергли из зеленого тумана стремительную последовательность словесных и образных мыслей.
– Моя сознательная сущность при мне. – Ниден стукнул стаканом по столешнице. – Я создаю пароксизм.
– Опять? – удивился Мирак. – Сколько можно собирать мысли?
– Когда их будет достаточно, я выстрою из них сюжетную линию.
– Каждый развлекается по-своему. Но на одном зеро-40 не выстроишь сюжетной линии и не создашь пароксизма. Пароксизм – это обострение болезненного восприятия мира. У тебя обострение болезненного восприятия мира?
Ниден смотрел на запотевший стакан. Внутри пенистого напитка вырос пузырь. В нем извивалось нечеловеческое тело. Он моргнул, и пузырь лопнул.
– Я купил несколько пароксизмом, – сообщил Мирак. – Меня не впечатлило.
– Из-за ошибок?
– Меня не впечатлило чужое обострение болезненного восприятия мира. Оно ни о чем, в нем нет сути. Оно пустое.
– Или недостаточно яркое. – Ниден склонил голову. – Это были не мои пароксизмы, случайно?
– Нет.
– Послушай, Мирак! – Ниден испытал потребность высказаться. – Если хочешь впечатлений, покупай пароксизмы с пограничным состоянием обострения болезненного восприятия мира. Они слишком неоднозначны, слишком непредсказуемы, слишком… взрывоопасны! Я создаю как раз такой пароксизм. Чтобы довести до расстройства личности даже подготовленного пользователя.
– Хорошо рассуждаешь.
– Я поклонник пароксизмов. У меня завалялось несколько кристаллов. Могу продать со скидкой по знакомству.
– Нет, спасибо.
– Из-за ошибок? – спросил Ниден. – Ошибки накапливаются. Ошибки – часть нашей жизни. Я только сейчас понял, что без ошибок не было бы нас. – Он помолчал. – Насчет обострения болезненного восприятия мира. Что ты знаешь о районе Нирхо? Там точно жили вахры?
– Точно, – кивнул Мирак. – С вахрами покончено. Во всяком случае у нас.
– Почему?
Мирак пожал плечами.
– Смысл или яркие впечатления – что ты выбираешь? – Ниден сделал вторую попытку отпить пенящегося напитка из запотевшего стакана. Стекло под пальцами по-прежнему казалось бесплотным. Пенящийся напиток вязкой жижей сполз на язык. – Смысл или яркие впечатления – что ты выбираешь?
– Смысл.
– Какой смысл? – Ниден пожевал пенящийся напиток на основе алкоголя и кофеина. – Смысл бывает разным. Есть смысл для людей с низким уровнем умственного развития, есть смысл для людей…
– Понятный смысл, – сказал Мирак. – Поверь, я отличу смысл для людей с высоким уровнем умственного развития от полного отсутствия смысла. Если нет внятной сюжетной линии, значит, нет смысла. – Он рассмеялся. – Давно не говорил ни о чем подобном. Кто в наше время ищет смысл? Ты ведь имеешь в виду глубокий смысл, а не смысл ради развлечения?
– Глубокий смысл? – Ниден ощутил, что держит стакан. Он посмотрел на пенящийся напиток, рассчитывая увидеть что-нибудь. Пенящийся напиток распался на отдельные капли. Вырвавшись из стакана, они поплыли по воздуху. – Смысл ради развлечения?
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
