Мне не нужно было долго думать. Если эту проблему и можно было разрешить мирно, то мне наверняка стоило пойти и попытаться это сделать. Но это была не единственная причина, по которой я был не против зайти к Кроликам – я хотел снова увидеть Конни. Если я напомню ей о себе, возможно, она меня вспомнит.
– Ладно, – сказал я. – Я дам им полчаса, чтобы устроиться, а потом зайду, поздороваюсь.
– Чудесно, – чуть более дружелюбно сказал Норман. – Потом доложишь мне, как все прошло. Гляди в оба и лучше оставь кошелек и телефон дома. Ты ведь знаешь, какими они бывают.
Я спустился в кухню, вывалил в плетеную корзинку пакет моркови, а затем прикрыл ее клетчатым чайным полотенцем. Подождав тридцать минут, я подошел к их дому и постучал в дверь. Мое сердце колотилось. Через несколько секунд Конни открыла. Она слегка изумленно уставилась на меня и несколько секунд просто смотрела своими большими разноцветными глазами, а затем принюхалась и перевела взгляд на корзинку. Я заметил, что одно ее ухо – точнее, верхняя треть левого, – было наклонено вперед, и от нее немного пахло теплой, недавно разрытой землей.
– О, – сказала она, робко улыбнувшись, – это что, морковное новоселье? Никогда не видела, чтобы его устраивал человек. Вы и правда попытаетесь спеть песенку Нхфиииххнирфф[30 - Первый куплет приблизительно переводится так: «Ваш крольчатник – наша норка, / Ваша норка – всем нам дом. / Подарю-ка вам морковку, / Ах, как вкусно, ом-ном-ном, / Хэй, морковка! / Хоу, морковка!»]?
– Нет, нет, – поспешил сказать я. – Я… ваш сосед. Мы встречались несколько недель назад во время Блицкнига в библиотеке.
Она уставилась на меня, повернув голову так, чтобы я видел только один глаз. Кролики всегда так делали, когда внимательно разглядывали человека или какой-нибудь предмет.
– Вообще-то, – негромко сказала она, – мы встречались и раньше. Давным-давно. Питер Нокс, верно?
Мне вдруг стало тепло и приятно от того, что она меня вспомнила. А еще я ощутил отголосок того, что чувствовал к ней тогда.
– Здравствуй, Конни, – сказал я, чувствуя, что начал немного дрожать. – Да, это я. Как твои дела?
– О, в целом неплохо, – сказала она, улыбнувшись. – Похоронила двух мужей, родила двоих детей. Работала то тут, то там. Вот как-то так. Правда, так и не закончила вышку. А ты как поживаешь?
– Я вышку получил, но она мне не понадобилась, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал свободно и непринужденно, а не сдавленно и глухо. – Я женился, родилась дочка, потом я вернулся в родной дом, чтобы ухаживать за папой. Какое-то время работал на почте, сейчас вот устроился бухгалтером. В свободное время устраиваю Блицкниги. Ну, сама знаешь.
– Я смотрю, живешь в свое удовольствие, – сказала она, приятно улыбаясь. – Ты пришел, чтобы попросить вернуть книгу? Честно говоря, я ее даже не начала читать. Раньше, когда была помоложе, я много читала, а сейчас времени ни на что не хватает.
– Я пришел не за книгой. Просто хотел сказать… добро пожаловать в Муч Хемлок.
– Добро пожаловать? – сказала она, пристально глядя на меня. – Я думала, в этом городке у всех на стене висит портрет Найджела Сметвика.
– У некоторых, наверное, – сказал я, – но не у всех.
Несколько секунд я молчал, а затем спросил:
– А «морковное новоселье» правда существует?
– О, да, – ответила она, посмеиваясь. – Совершеннейшая правда.
– Вот как.
– А как ты меня узнал после библиотеки? – вдруг спросила она, и я почувствовал, что начинаю краснеть. Мне было строго запрещено раскрывать свои способности. Скомпрометированные опознаватели нередко пропадали. И пропадали не в смысле «уходили в запой и возвращались через три дня», а в смысле «исчезали с концами, и никто не знал, что с ними случилось».
– Твои глаза, – сказал я. – И западный акцент.
– Ах да, – сказала она, моргая, и я почти услышал, как ее длинные ресницы рассекают воздух. – Они и правда довольно приметные, верно?
Несколько секунд мы стояли молча.
– Я очень рада, что мы снова встретились, Питер, – сказала она, нарушив тишину и взяв мою ладонь в свои невероятно мягкие лапки. – Нам столько нужно друг другу рассказать. А это ты мне принес?
Она указала на корзинку с морковью.
– Всем вам, – немного глупо ответил я.
– Как… мило, – неуверенно сказала она. – Нет, правда, не стоило утруждать себя.
Последовала еще одна неловкая пауза. В ту минуту я мог уйти, но у меня было задание. И, признаться, мне было любопытно не только повидаться с Конни. Не каждый день по соседству селятся кролики. Мне нужно было как-то завязать разговор, поэтому я начал с самого очевидного:
– Твои дети пойдут в местную школу?
– Не сразу. Где-то через неделю, – ответила она. Мне показалось, что она тоже была рада столь будничной теме. – Нам нужно поговорить с директрисой, миссис Ломакс, об… особенных требованиях.
Хотя вопрос был деликатным, я все же спросил:
– Это из-за того… что вы кролики? – Я старался сказать это прямо, не заискивая.
– Нет, – с невинным видом ответила она. – У Бобби аллергия на арахис. Потенциально смертельная.
– Понятно, – сказал я, чувствуя себя неловко из-за того, что допустил такую оплошность. – Наверное, ему очень трудно.
– Ей. Роберта, но мы зовем ее Бобби. Как в «Детях железной дороги», помнишь?
– Нет, не помню.
– В фильме ее играла Дженни Эгаттер.
– Ах, да, – сказал я, хотя на самом деле ничего не вспомнил.
– Кто там у двери? – послышался голос из глубины дома.
– Это Питер Нокс, наш новый сосед, – сказала Конни, открывая дверь пошире. За ней показался майор Кролик, энергично скакавший по ковру прихожей. Он был крепко сложен и высок – как минимум шесть футов и четыре дюйма, причем не считая ушей, – и потому показался мне очень грозным.
– Мы вместе ходили на лекции в университете Барнстапла.
– Он участвовал в той крошечной демонстрации, которая протестовала против твоего отчисления?
– Ну…
– Я хотел прийти, – сказал я, – но в те выходные меня не было в городе.
– Да ну? – сказал майор Кролик.
– Я ездил к тетушке, – пояснил я, и мое оправдание вдруг стало еще менее убедительным. – Она заболела.
– Хм, – сказал майор Кролик, посмотрев сначала на Конни, а затем на меня. – Вы с ним встречались?
– Что-о? Нет, – рассмеявшись, сказала Конни. – Ну ты и выдумщик. Нет, мы просто пили кофе и ходили в кино. Смотри, – прибавила она, – Питер принес нам подарки.
Майор Кролик забрал у нее корзинку, приподнял полотенце, несколько секунд смотрел на морковку, а затем хмуро уставился на меня.
