Тощий нескладный длиннорукий подросток пытался перечитывать «Книгу чудес света» на латыни, написанную итальянцем Марко Поло. Однако, знакомый текст не лез в голову. К тому же гости, которых он с нетерпением ожидал, прибыли не из Китая, не из Индии, описанных в книге и давно известных европейцам, а из Америки, находящейся совсем в другом конце света.
Великий князь Московский Иван Васильевич вырос сложным ребенком. В три года он лишился отца, в восемь лет умерла его мать, по всей видимости, отравленная боярами. Так что, рос он под присмотром мамок и дядек, назначенных опекунским советом из семи высокородных бояр, назначенных его отцом перед смертью.
Все его детские годы прошли в обстановке жесточайшей схватки за власть между опекунами. Одного за другим опекунов коллеги по опекунскому совету отправляли в ссылку, а то и казнили. Вслед за репрессированными боярами в ссылку, как правило, отправлялись и все их родичи. Не раз по ночам его будили крики и звон оружия. Это выволакивали из находившихся по соседству спален его мамок и дядек, принадлежавших к родам, подвергшимся опале.
Рано лишившийся отца и матери, он не успевал привыкнуть к одной мамке, как она исчезала. Сначала исчезла мамка Антонина Челядина, за ней вновь назначенная Марфа Воротынская, за ней – Мария Бельская. Дядьки менялись еще чаще. После того, как исчезли один за другим товарищи его детских игр Дима Глинский, Олег Тучков, Вася Захарьин, он замкнулся в себе.
В восьмилетнем возрасте, после смерти матери он уже пытался воспротивиться самовластию Шуйских. Любые попытки мальчика настоять на своем опекуны подавляли жестоко: в наказание сажали в одиночную закрытую келью, есть давали только хлеб и воду. Да и в обычное время из покоев во двор его не выпускали. Так он и жил в обществе часто меняющихся мамок и дядек.
Ему едва исполнилось девять лет, когда князья братья Шуйские избавились от последних конкурентов – Глинских и Оболенских, и окончательно, как им казалось, утвердились у власти. Мальчика, попытавшегося высказывать свое недовольство, самовластные Шуйские жестоко наказывали. Посторонних к нему Шуйские не допускали. Однако, не прошло и трех лет, как опекуны Иван и Василий Шуйские, один за другим, умерли. К власти пришел их племянник Андрей Шуйский, жестокостью не уступавший своим дядьям.
Из подслушанных разговоров дворни Иван знал, что в народе преждевременную смерть матери приписывают отравлению ее Шуйскими. Мальчик сам домыслил, что и к смерти отца они тоже могли быть причастны. Братьев Шуйских он возненавидел лютой, недетской ненавистью. Однако, выучился эту ненависть скрывать.
Такая жизнь выработала у подростка подозрительный, скрытный, мстительный, эгоистичный и жестокий характер. Однако, вынужденный вести затворнический образ жизни, он пристрастился к чтению. Единственное, чего его не лишали – это церковных книг. Грамоте учил Ивана игумен Даниил. Учил тоже жестко, но выучил хорошо. И арифметике, и латыни, и греческому и русскому.
Став постарше, Иван выпросил через игумена Даниила разрешение брать книги в княжеской библиотеке. Книг в ней было много. Ведь началась библиотека еще в правление деда Ивана – Василия-III. Книги привезла в Москву в качестве приданного византийская царевна Софья Палеолог, супруга деда. Изначально библиотека принадлежала византийским императорам. После падения Константинополя ее перевезли в Рим, а оттуда в 1472 году – в Москву. В Риме Папы, конечно, изрядно пограбили библиотеку, но она осталась достаточно богатой.
Великие Московские князья дед Ивана Василий и отец Иван тоже, как могли, пополняли библиотеку. Так что, чтением Иван был обеспечен. К 14 годам он уже прочитал большую часть книг, имевшихся в библиотеке. Впоследствии, современники считали Ивана-IV одним самых образованных и умных людей государства.
Осознав, наконец, что наследник престола уже вырос, и при этом испытывает к Шуйским стойкую ненависть, Андрей Шуйский решил ослабить наследнику режим и отпустил вожжи, начав потакать подростку. Но, было уже поздно. К 14 годам характер и убеждения Ивана Васильевича сформировались.
***
На официальный прием прибыли Дружков, Подригин и Калибен в сопровождении взвода стрелков и пехотинцев. Прием происходил в той же Грановитой палате. На этот раз она была полна народу. На поставленных вдоль всех четырех стен скамьях важно восседали бояре и думные дворяне. Несмотря на открытые настежь окна, в палате было жарко и душно. Густо пахло потом. Потели бояре в своих меховых шапках и кафтанах.
На троне в пышном облачении из золотой парчи сидел тощий узколицый подросток в сползающей на глаза украшенной самоцветами Шапке Мономаха. В руках мальчонка держал золоченые Державу и Скипетр. По правую руку от него сидел Шуйский, по левую – Вельяминов. За троном стояла четверка вооруженных алебардами рынд.
Посольский дьяк провел посольство по ковровой дорожке, остановился перед троном и громко нараспев титуловал послов. Дружков толкнул короткую приветственную речь и предложил внести подарки. Шуйский милостиво кивнул.
Гвардейцы начали вносить: сундук с двумя тысячами серебряных эскудо, два сундука с десятью пудами сахара, два комплекта зеркал в инкрустированных серебром рамах красного дерева, четыре столитровых бочонка с наливками, большие напольные часы, двое настенных часов, два полных парадных испанских доспеха с двумя комплектами парадного холодного оружия, позолоченные ружье, обрез и сундучок с огнеприпасами к ним, стеклянные обеденный и чайный сервизы на 50 персон в двух больших сундуках. Внос каждого очередного подарка сопровождался одобрительным гудением на боярских «трибунах». Особенно они загудели при внесении сахара. Цены на этот экзотический продукт, лишь изредка попадавший в Московию из далекой Испании, они знали. Подросток глядел на все это с интересом.
Шуйский в ответ от имени государя поблагодарил послов за подарки и вопросил о целях посольства. Дружков передал в руки подскочившему подъячему верительную грамоту, послание Совнаркома и проект договора об установлении дипломатических отношений и торговле в трех экземплярах. Все документы были отпечатаны типографским способом.
На этом официальный прием был закончен. Вельяминов поблагодарил послов и пообещал рассмотреть документы в самое ближайшее время. Ранее, в частном порядке Шуйский и Вельяминов были проинформированы, что посольство должно выехать из Москвы не позднее 20 августа, чтобы эскадра успела покинуть Ладогу до осенних штормов. Бояре остались заседать. Заседали весь день напролет. Шуйский редко собирал полный состав Думы. Бояре обрадовались случаю и усердно демонстрировали свою значимость. Как потом рассказывал Вельяминов, опять долго и с большим интересом обсуждали возможную родовую принадлежность камчатцев. Каждый хотел найти общих с послами предков.
На следующий день с утра прискакавший Вельяминов передал послу приглашение к Великому князю с частным визитом. Не мешкая, послы собрались, прихватили личные подарки князю и выехали.
Узнав о приезде в Москву посольства из далекой заокеанской республики, основанной выходцами из Руси, Иван весьма заинтересовался. Упросил Шуйского до приема посольства вызвать к нему двух боярских детей, сопровождавших посольство из Новгорода Великого, и два дня дотошно их расспрашивал. Услышанное от Олега и Кузьмы еще больше раззадорило его любопытство.
Самоходные корабли, скорострельные аркебузы и пушки – все это было как в сказках про ковер-самолет и самоходную печку, на которой по щучьему велению ездил Емеля-дурак. Особенно заинтересовали рассказы гостей о волшебном городе, найденном ими на далекой земле Камчатке, полном всяческих чудес.
Из всех подарков, переданных посольством, его больше всего заинтриговали ружья и часы. Он выпросил их себе. Настенные часы ему принесли сразу, а насчет оружия Шуйский сказал, что испробовать его даст только в присутствии послов. Часы сразу же повесил на стену, потянул за цепочку, приподняв гирю, как ему показали. Часы затикали. Каждый час подходил к часам и ждал, когда выскочит кукушка и начнет куковать. Считал, сколько раз она прокукует, проверяя, соответствует ли количество «ку-ку» номеру часа. Кукушка ни разу не ошиблась, что его очень удивляло.
Наконец послы появились в трапезной князя, в сопровождении дворянина Андрея Вельяминова. Самый молодой из послов, смуглый, чернявый крепкий парень лет двадцати держал в руках большой короб.
– Посольство Республики Камчатка приветствует Вас, Ваше величество! – подойдя к Ивану и поклонившись, произнес старший из послов. Ему было лет под сорок. Высокий, плечистый, крепкий, слегка полноватый мужчина.
– Я тоже приветствую вас, уважаемые господа послы! – ответил, как положено Иван. – Прошу за стол. Все подошли к обеденному столу и расселись вокруг него.
– Опекун боярин Шуйский все еще не дал мне почитать договор. – продолжил Иван. – Не сочтите за труд ознакомить меня с содержанием договора.
– Охотно, Ваше Величество! – Подригин передал князю экземпляр договора, другой положил перед Дружковым.
– О! Вижу, договор отпечатан в типографии, а не написан от руки! И язык у вас какой-то странный, некоторых букв не хватает. Но, все вроде-бы понятно. – Прочитав первый лист, заключил Иван.
– Да, за прошедшие полтора века язык и правописание у нас весьма упростились. Книги и важные документы мы печатаем в типографии. Разрешите Вам преподнести краткую историю нашего государства и краткий свод законов, по которым мы живем. – Калибен достал из коробки две тонких книжицы, передал их послу, а тот уже передал князю. – Прочитайте их на досуге, и вы поймете, как живет наше государство. А сейчас давайте прочитаем договор постатейно, и я вам отвечу на все вопросы, Ваше Величество. – Дружков старался как можно чаще титуловать Ивана, чтобы польстить подростку.
С полчаса занял постатейный разбор договора. Особо остановились на необходимости срочно строить порт в устье Северной Двины. По знаку посла Подригин расстелил на столе контурную карту европейской части России в масштабе 1см = 20 километров. На карте были обозначены только реки, города и контуры морских берегов. Дружков пояснил, что такой точной карты нигде в Европе нет, карта сделана пришельцами со звезд. Подригин показал на карте Москву и путь от Москвы к Михайло-Архангельскому монастырю в устье Двины, где следовало строить крепость и порт.
Иван с огромным интересом стал водить по карте пальцем. Сам нашел Казань, Астрахань, Великий Новгород, реки Москву, Оку и Волгу. Спросил, почему не показаны границы государств. Дружков ответил, что из космоса, где летали пришельцы, границы не видны.
Отошедший на время дядька наследника Федор Мелехин вернулся с двумя ружьями и сундучком с ружейным прикладом. Бумаги сразу отодвинули в сторону. Иван схватил обрез и стал его рассматривать. Внимательно рассмотрев, спросил:
– И где тут полка для пороховой затравки? И почему нет запального отверстия в казенной части?
– А потому, Ваше Величество, что тут совсем другой принцип стрельбы, – ответил Ивану Подригин. – Вот смотрите! Взяв в руки двустволку, он показал, как отводится ключ запирания стволов и переломил стволы.
– Это называется казнозарядное ружье. Потому что заряд вставляется с казенной части, – он достал из поданного Калибеном патронташа два патрона и показал, как они вставляются в стволы. Иван тут же принялся вставлять и вынимать патроны в обрез. Когда князь наигрался, Степан примкнул стволы и объяснил, как прицеливаться, совмещая цель, мушку и прорезь прицела.
Затем Степан достал из сундучка пустую гильзу, и снарядил патрон, последовательно забив капсюль, засыпав меркой порох, вставив пыж, закатив круглую пулю и запыжевав гильзу, сопровождая каждое действие подробным объяснением. Иван наблюдал за ним, раскрыв от изумления рот. Дружков предложил князю самому снарядить другой патрон. С подсказками послов, трясущимися руками, Иван сумел все повторить.
Снова переломив стволы, Подригин взвел курки, и показал, как при нажатии на спусковой крючок, из коробки выскакивает боек. Пояснил, что боек бьет по капсюлю, который от удара взрывается и воспламеняет порох. При этом особо предупредил, что курки взводят только при виде цели непосредственно перед выстрелом. Иначе можно кого-нибудь случайно убить.
Иван тут же загорелся опробовать ружье и обрез. Посоветовавшись с Вельяминовым, послы сочли это возможным. Взяли оружие, патронташ и пошли во двор. В сопровождении дружинников князя и гвардейцев спустились от великокняжеского дворца вниз с холма к южной стене Кремля. Вельяминов приказал дружинникам найти и притащить четыре обрезных доски длиной в сажень и шириной в пядь.
Доски стоймя прислонили к стене в виде щита. Куском угля Калибен нарисовал в центре щита малый круг диаметром с человеческую голову и большой круг радиусом в два локтя. Затем все отошли от щита на сто шагов. Мастерство в стрельбе продемонстрировал Калибен. Ивану предложили считать вслух. При счете «раз» гвардеец начал. Зарядил оба ствола ружья, прицелился и дважды выстрелил, перезарядил ружье, прицелился и снова выстрелил. Князь успел досчитать до тридцати двух.
Все пошли к щиту. Калибен недаром считал себя хорошим стрелком. Все четыре пули вошли в малый круг. Вельяминов, дружинники и Иван пришли в восторг. Их восхитила точность и особенно скорострельность ружья. Посол предложил достать пулю. По команде Вельяминова один из дружинников вытащил нож – засапожник и взялся вырезать пулю. Она вошла в толстую сосновую доску на длину указательного пальца. Калибен пояснил, что пуля пробивает доспех и кольчугу на дистанции до двухсот шагов.
Иван и Вельяминов тут же захотели попробовать. Каждый выстрелил дважды. В большом круге обнаружили еще два попадания. Еще одна пуля попала в щит за пределами круга.
– Для первого раза неплохо, – утешил стрелков посол.
– Да из аркебузы на таком расстоянии это были бы отличные выстрелы! – заявил Вельяминов. Дружинники утвердительно загудели.
– А из нашего ружья – это очень плохо. Наши стрелки в малый круг на таком расстоянии кладут девять пуль из десяти, – возразил Калибен.
– Есть еще патроны с картечью, – продолжил Подригин. – В каждом патроне 12 свинцовых картечин. Вот смотрите! – Он сам зарядил картечь и выстрелил дуплетом. Все снова пошли к щитам.
Там насчитали 22 новых пробоины, из них 18 – в большом круге. Выковыряли одну картечину. Она ушла в доску на два сантиметра.
– Картечь пробивает кольчугу только на дистанции 50 шагов. Но, на сотне шагов она поражает противника в незащищенное тело: лицо, руки, ноги. При попадании даже одной картечины воин получает серьезное ранение и больше не может биться. Так что, на больших дистанциях мы стреляем пулями, а когда противник приблизится, бьем его картечью. Одним выстрелом картечью можно поразить сразу нескольких человек, – пояснил Калибен.
Князь и дворянин тоже отстрелялись картечью. Затем все подошли к мишени на тридцать шагов и постреляли по ней из обреза. Тоже пулями и картечью. Посмотрели результаты. Калибен пояснил, что обрез – это оружие ближнего боя. Им вооружены командиры в пехоте и моряки на кораблях.
Обратно возвращались под возбужденный гомон дружинников. Демонстрация оружия произвела на них ошеломительное впечатление. Князь и Вельяминов тоже были в восторге. Ничего подобного они никогда не видели, и даже не представляли, что такое возможно. Современная аркебуза давала один выстрел в несколько минут. Опытный стрелок в лучшем случае попадал в ростовую мишень с сорока шагов.
По возвращении в покои князя ему вручили книжку – руководство по эксплуатации оружия и показали, как чистить его после стрельбы. В трапезной тем временем челядь накрыла столы. Иван пригласил послов к обеду.
