О кухонных скандалах здесь понятия не имели, к давлению быта относились с тем же философским спокойствием, что и к давлению атмосферному.
Геннадий вполне вписался в этот сложившееся сообщество.
Рядом с ним Тамара оставалась восторженной молодой женщиной, будто стесняющейся твердости своего характера, проявления которого нет-нет да и давали о себе знать. К примеру, она отвадила от дома всех своих институтских подруг, видимо, ревнуя их к Защитнику, который, между прочим, не давал ей ни малейшего повода к тому. Геннадий тоже не стал приглашать в дом своих товарищей по работе – но не из ревности, а опасаясь их грубоватости. Супругам и вдвоем было хорошо.
Через некоторое время Полина Викторовна перешла на работу в одну весьма солидную фирму со смешанным капиталом. Е. заработки существенно возросли. Когда родились внуки ( Сережа, а через год Дима ), она даже оплачивала няню, чтобы Тамара смогла закончить свою учебу в университете по курсу менеджмента и рекламы.
А еще через год в канун третьей годовщины их свадьбы Полина Викторовна сказала им следующее:
– Вот что, дети! Я вижу, семья у вас сложилась. Крепкая семья. Пора бы вам подумать об отдельном жилье. Сегодня я открыла в одном коммерческом банке счет на предъявителя, куда буду ежемесячно перечислять энную сумму. Если всё пойдет хорошо, то лет через семь-восемь вы сможете купить себе трехкомнатную квартиру в приличном районе. Если хотите сократить этот срок, то постарайтесь и сами что-нибудь заработать. А я останусь здесь, с соседями…
Но всё получилось не так.
Вскоре в коммунальной квартире начались большие перемены.
Нежданно для всех умерла Лиманская-старшая, казавшаяся вечной. Простудилась на каком-то предвыборном митинге, затемпературила, слегла, да так уж и не поднялась.
Еще через год- тоже неожиданно для всех – старичка-изобретателя забрали в Москву на какую-то важную должность. С предоставлением двухкомнатной квартиры. «Кулибин» оказался не таким-то уж одуванчиком. В свою комнату он прописал какого-то дальнего родственника, которого, впрочем, в коммуналке мало кто видел, ибо тот сразу же включился в длинную цепочку обмена-купли-продажи. В результате в комнату «Кулибина» въехал журналист Плафонов.
Поначалу Геннадий немало встревожился. Журналист – важная птица. А ну, начнет качать права! И ведь не тронь его, мигом найдутся могущественные заступники!
Но, увидев Плафонова, он сразу же успокоился. Этот человек не был опасен. И никаких особых прав качать не собирался. Да и журналист он был не из первых – работал в бульварной газетке. Желтая пресса, как ее называют.
Под шумок Геннадий занял тогда площадку на антресолях, на которую уже давно точил зуб. Просто вынес сюда всякие коробки и мешки и загородил ими проход. Плафонов так и не врубился, что антресоли – это места общего пользования. А Лиманская-дочь на второй этаж практически не поднималась.
Зато через полгода она загремела в психушку.
И опять, пользуясь случаем, супруги Завесовы расширили свои владения – заняли чулан на первом этаже. Это только название такое – чулан. А фактически – это комната площадью двенадцать квадратов. Хотя и без окон. Геннадий провел сюда свет, навесил вдоль стен длинные полки, а в дверь врезал ригельный замок. Был чулан – стала мастерская. Мало ли что приходится чинить по дому!
Паша не возникал. Похоже, этот белоручка ни одного гвоздя в жизни сам не забил.
Лиманская после выписки принялась было ворчать, но Геннадий великодушно пообещал, что если у нее что-нибудь сломается, то он починит без промедления и качественно. Притом, Лиманской и хранить-то в чулане было нечего.
Чулан, как и антресоли, остался за Завесовыми.
А еще через год стряслась большая беда.
Полина Викторовна скоропостижно скончалась в своем рабочем кабинете. Сердечная недостаточность. Позднее до Завесовых дошли слухи, что Полина Викторовна умерла не сразу. Если бы кто-нибудь заглянул в ее кабинет и вызвал скорую, то ее еще можно было спасти. И вот ведь какой парадокс: дверь в ее кабинет практически не закрывалась, сотрудники один за другим тянулись с какими-то вопросами, а в тот день – как отрезало!
Второй мощный стресс обрушился на супругов через неделю после похорон, когда они узнали, что коммерческий банк, в котором Полина Викторовна хранила не только вклад на будущую квартиру, но и все свои прочие личные сбережения, лопнул самым преступным образом…
Вот тут-то, кажется, Тамара и перестал стесняться как твердости своего характера, так и остроты своего язычка. Именно в этот период она впервые заговорила об удаче, которая приходит и уходит, независимо от личных качеств ожидающего.
Праздников совместно более не отмечали, но периодически угощали друг друга выпечкой и вареньем. Именинников поздравляли, за больными ухаживали. Лиманская и Плафонов то и дело пикировались между собой, но как-то тихо, по-домашнему. Пикировались и следом мирились.
Вот так незаметно – от события к событию – в их «элитной» коммуналке сложилась новая обстановка, контры которой сохранялись и поныне.
На общей кухне ( да и в общей гостиной ) решающее право голоса принадлежало теперь Тамаре. Плафонов вообще побаивался ее, Лиманская могла пуститься в пустяковый спор, но всё равно всегда выходило так, как наметила Тамара.
По сути, Завесовы стали здесь неформальными хозяевами.
А минувшим летом у них появилась реальная надежда сделаться уже юридическими владельцами всей квартиры. Всё шло к тому, но…
Тамара права: удача подразнила их и отвернулась.
Ладно, не надо лишний раз бередить рану…
Всё еще погруженный в воспоминания, Геннадий обвел взглядом «нашу деревню».
Вот идет вечно озабоченная Эмма – «наш почтальон Печкин», на перекрестке метет тротуар громкоголосая уборщица Шура, рядом подстригает живую изгородь бравый ветеран Иван Кондратьевич, а чуть дальше выходит из калитки почтенный профессор университета…
Вокруг – только знакомые лица, с любым из соседей по «деревне» можно перекинуться словечком, покалякать на ходу о том о сем, зная, что и ты здесь свой, что если вдруг в твой дом сунется чужак, то это не останется без должной реакции…
Нет, хорошо и спокойно в «нашей деревне»! Это тебе не район многоэтажек, где даже соседи по подъезду не всегда знают друг друга в лицо, и не «двор чудес», где опустившиеся люди собачатся между собой с утра до ночи…
Геннадию вдруг припомнилось, что когда он только обосновался здесь, то примерно три четверти всех коттеджей являлись коммуналками. А сейчас коммунальных квартир осталось всего три-четыре. На тридцать шесть коттеджей.
Люди как-то сумели подсуетиться, расселить соседей… По взаимному согласию – без всяких убийств… А уж став владельцем всего домика, каждый начал обживаться всерьез и надолго. Многие сделали евроремонт, обновили фасад, пристроили большую веранду, поставили удобный гараж, беседки, увитые плющом, разбили под окнами цветники и клумбы, обнесли свои участки плотной живой изгородью, врезав в нее металлические ворота и калитки на кирпичных столбиках… Некоторые устроили даже крытые бассейны…
И лишь коммунальных коттеджей не коснулись приятные перемены.
Всего три-четыре домика. В том числе тот, где обитают они, Завесовы. Вот что всё сильнее бесит Тамару! Нет, она вовсе не рвется в ряды первых, но и быть среди последних не желает.
«Что мы скажем детям, когда они подрастут еще немного? – спрашивала она и раньше. – Что мы – неудачники? Что не можем заработать на достойное жилье?» Ну а минувшее лето…
Ладно! Вот придет следующее лето, и всё изменится к лучшему. Он раскрутит свой малый бизнес и, глядишь, через пару-тройку лет у них появятся деньги, чтобы отселить сначала Пашку, затем – Лиманскую.
А пока…
Что ж, пока поиграем в игру «Убей соседа!»
ГЛАВА ПЯТАЯ
Войдя в прихожую, Геннадий закрыл за собой дверь и принялся переобуваться.
В ближнем углу высилось ажурное полутораметровое сооружение, похожее одновременно на башенку с бойницами и на стилизованную елку.
Это и было наглядное воплощение его идеи. Будущий источник дохода семьи.
Башня-вешалка для обуви.
Пару лет назад он увидел нечто подобное в магазине. Но тот образец был низким, неудобным, изготовленным из дешевой пластмассы и не имевшим товарного вида.
Однако сама идея Геннадию понравилась. У них вечно обувь валяется под ногами. А если ее убрать в этакую башню… И порядка станет больше, и место освободится…
Пофантазировав немного, он в течение недели смастерил из легких деревянных планок ( как-никак, закончил училище по специальности «столяр-краснодеревщик» ) собственный образец – компактный, вместительный, эстетически привлекательный. И установил его в прихожей. Для общего пользования. Чтобы Тамаре не наступать всякий раз на ботинки господина Плафонова или прогулочные тапки мадемуазель Лиманской.
Тамара, увидав башню, всплеснула руками:
