Понюхав её такую модную плешивую тыковку, я облизал её залысину и сделал смачный укус прямо в череп. Мне даже показалось, что я «хрумкнул» морковкой.
Это, конечно, не совсем культурно. Если узнают, что я человека кусал в голову – засудят нахер. Но мне нужно было кое-что проверить. Я ещё раз убедился в том, что мы не можем пробовать друг друга на вкус. А запах от нас такой, что, можно сказать, отталкиваемся друг от друга, как одинаковые полюса магнитов.
Странно, а ведь моя подруга у клумбы пахла совсем по-другому – как минимум вкусно! Хотя сейчас она пахнет божественно!
– Бе-е… Ну и… га-а-адость… – скривившись, я выплюнул ошметок неприятной сероватой кожи. – Со-ори, бро-о, – ещё раз попросив прощения у старой коллеги, я интеллигентно размозжил ей голову об пол.
Сев на колени и притянув к себе её рыхлый череп, я стал бережно намечать языком места хирургического вмешательства, а потом, аккуратно кусая одними лишь клыками, делал разрезы на коже и стягивал её с лица.
Целый час на это потратил, но почти ничего не порвал! Теперь у меня была модная масочка с плешивой макушкой и длинными седоватыми волосами – красота!
Сбегав в коридор, в один из кабинетов, я примерил на себя маску и восхитился. Я был брутален, как Сильвестр Сталлоне и красив, как Дженнифер Лопез в одном флаконе! В хорошо взболтанном флаконе! Нос, правда, слегка надорван, но да ладно… Такого в магазине точно не купишь – последний писк моды и ручная работа!
Завершив любоваться, я вернулся назад. Найдя валяющуюся на лестничном марше пустую бутылку, я подошел к старой коллеге, опять сел на колени и продолжил.
Действуя зубами как кусачками и громко чавкая с брызгами во все стороны, я разгрызал ей шею. Очень старался не урчать, но получалось плохо – привычка. Когда я отделил её склизкую тыковку, подставил бутылку к её «горлышку» и чуть наклонил тушку. Кровь стекала неохотно, поэтому я надавил на титьку, как на медицинскую грушу, и вроде стал быстрее сцеживать коричневую жидкость.
Наверное, вы подумали: «Какого фига творит этот еблунтик?! Кто ж так криво наливает в бутылку?! Где воронка мля?!» – пока я это делал, я сам так думал. Но у меня не было времени её искать – универсамов я тут не видел.
Наверное, такой же вопрос был на бледно розовой мордашке моего друга, когда я принёс эту жижу и модную маску. Скорее всего, ей не понравилось качество моей работы, потому как она начала визжать и всячески показывать недовольство.
– МАМА! НЕ-ЕТ! НИ ЗА ЧТО! – визжала девочка, когда я стал обмазывать её всю этой пахучей смесью.
– А-Р! НА-ДО-О! – рыкнул я по-русски короткому, схватил её и стал насильно обмазывать с ног до головы из бутылки.
Девочка пищала и брыкалась, а для того, чтобы надеть на её мордочку такую модную маску, пришлось её скрутить, помогая себе ногами! Но оно того стоило!
Как только я закончил, моя модная подруга, чуть скуля, повернула голову набок и встретилась взглядом с безразличным коллегой, что прибежал на шум с первого этажа. Девочка в серой модной маской зрелой женщины села на попу и помахала ему рукой. Но тот даже бровью не повёл, а в отвращении развернулся и стал к чему-то принюхиваться уже в коридоре.
– Д-а-а! – довольно закивал я и показал большой палец вверх, мол, она неотразима.
– Мама, а мы сможем вот так дойти до стен Самликора? – спросила она, чуть гундося и оттягивая маску от своего носа.
– Ч-ё-о-м-л-я-а? – выдал я замешательство и пожал плечами. – Воду на-айдём! – с улыбкой поднял я указательный палец вверх.
В общем, аккуратно, соблюдая все меры предосторожности, мы двинулись на улицу. Первых нескольких коллег мой дражайший друг проходил с оцепенением, но потом даже встреченные на улице молчуны не вызывали у неё страха. Главное, чтобы гопники её не увидели. У тех нюх гораздо лучше.
Но не прошли мы и пары километров по городу, как из-за поворота выехала громадная чёрная машина. Целый БТР! Испугавшись за свою булочку, я хотел схватить её и убежать, но девочка уже стянула с себя маску и закричала:
– Э-Э-ЭЙ! ПОМОГИТЕ! МЫ ТУТ!
Махина резко остановилась на перекрёсте в двадцати метрах от нас и, развернувшись на месте, проехала ближе. Из люков сверху вылезли два больших батона в обтекаемой чёрной броне и шлемах. Они немедля наставили на нас свои пушки. Я уже имел с ними дело, и отправляют они меня на пески – моментально!
– Вы заражены?! – что-то рявкнул один из них.
– Я – нет! – крикнула она и поглядела на меня. – А мама… – потух её голос, а тем временем двое из них спрыгнули на асфальт и, не отпуская нас с мушек, приблизились ещё.
– Эй, Ахтор. Эта заражена, – сказал второй из них, тыкая в меня стволом. – У девчонки нет признаков, но пока непонятно. Она вся во внутренностях мёртвых, но если нет укуса или ран… – скривился он, критически осматривая моего друга.
– Плевать, – перебил первый второго. – Они доверия не вызывают, – и наставил пушку уже на моего друга.
– Пожалуйста! Я правда не заражена! И ран у меня нет! Можете меня проверить, я всё покажу! – заголосила булочка, а я рефлекторно спрятал её за своей спиной.
– Слышь, Радонт, на вид полнейшая мертвячка, а взгляд осмысленный и ведёт себя смирно, – удивился первый.
– Ещё одну особь доставим для изучения к лабораторникам? – усмехнулся второй.
– Не-е… Наверное, травы пережрала. Мне лень опять до вечера оформлять находку, – покачал головой первый и наставил автомат мне в лоб.
Секунда, и звучит оглушающая голубая вспышка, погружая моё сознание в кратковременную тьму.
«Ну вот, опять… Почему меня постоянно бьют то гопники, то батоны?!» – подумал я, оказавшись на песке,
С досадой поглядел на свои дымчатые руки, которые какое-то время имели вид предыдущего коллеги, а потом опять расплылись бесформенными сардельками.
«Хоть бы моего друга не тронули… Гейропские батоны!» – фыркая, добавил я, встал и побрёл по пескам пустыни.
Глава 2 «Всё ложь»
(Иллюстрация 2.1)
– Го-оп-сто-о-п-на-ах! – возмутился я, что не согласен с политикой гопников.
На что мне мой лысый коллега возразил:
– Ф-ыр! Н-а-а-р-у…
И отвернулся.
Поджав губы, я тоже отвернулся и, расталкивая других коллег, отправился по торговому центру, подальше от этого тупого идиота.
Я, конечно, не уверен, но мне кажется, он сказал, что поддерживает властную тиранию рогатых гопников. Хорошо, что не признался в поклонении батонам, иначе я бы не выдержал – обоссать и на мороз!
Люблю подобные общественные места, но иногда в них попадаются просто невыносимые индивидуумы! Это ж надо такое сказануть! Я тут, понимаешь, за свободу и неприкосновенность коллег борюсь, за правильное трёхразовое питание булочками и искоренение половой дискриминации, а он, козлина!
Хмурясь над его возмутительными словами, я дочапал до дверей лифта в одном из пустых коридоров. Справа от него находилось большое панорамное окно, за которым хлопьями падал мокрый снег и тут же таял на разбитых треугольных машинах и асфальте.
С тоской поглядев на этот пейзаж, я даже передёрнул плечами – скоро зима. Опять мышцы начнут деревенеть, а скорость уменьшится вдвое. В таком состоянии не то что батона не одолеть, но даже булочку не поймать. А значит, мой революционный план будет под угрозой.
Похоже, после того выстрела в голову меня забросило куда-то на север. Слишком резко поменялась погода в тот день. И я по сей день зол на того батона – испоганил мне всё моё начинание либерального революционера. Я его запомнил!
Скривив физиономию, я вернул взгляд к двери лифта и обратил внимание на большую пыльную картинку справа от него. Подойдя ближе, я протёр своей кривой пятернёй стекло и с интересом уставился. На картинке была изображена девушка шатенка с длинными кудрями и в красном обтягивающем платье сильно выше колен.
Она стояла в соблазнительной позе, сложив руки на талии, и вытягивала красные губы бантиком. Я настолько засмотрелся на такую красоту, что непроизвольно стал интеллигентно улыбаться и капать слюной на пол.
Даже не знаю, что бы я сделал, попадись мне эта или похожая булочка. Очень жалко кушать такое произведение кулинарного искусства. Такое только под стекло и любоваться, пуская слюни!
Но ведь долго любоваться не получится, булочки со временем портятся и становятся чёрствыми и не вкусными. Но как уловить момент, когда булочка ещё не зачерствела, но достаточно полежала под стеклом, чтобы её скушать?
