– Они… улетают? – вспомнив нужные слова спросил я и поглядел на девушку.
Она поникши вздохнула и опустила взгляд.
– Да. Они ровно каждую десятую часть периода пролетают в нескольких километрах от Готьянита. Когда появился интернет, два периода назад, мы с Михонтом подавали им сигналы о помощи, но они отказываются ради нас двоих лететь сюда. Говорят, что у нас тут есть все коммуникации, и спасать нас точно не нужно, – нахмурившись, процедила девушка и села на кровать. – Мест у них нет!
Уже восемь дней я живу вместе с этой красоткой-брюнеткой и довольно сносно понимаю всё, что она говорит. И первая новость, которую я осознал, просто не укладывалась в голове: мои коллеги – это зомби! Да-да! Я сам чуть со стула не уе… упал!
Оказывается, по факту, булочки – это люди, а люди – это зомби! Очешуительный парадокс! Я целых пять минут находился в трауре! Даже всплакнул для виду!
Несколько дней назад я вообще не знал, кто это такие зомби – знания приплыли в мой арбузик случайно, после очередного красочного сна. На такой высоте, где мертвецы не могут существовать, а мой разум ясен как пень, воспоминания и знания стали накатывать лавиной. Слова «зомби» в местном обиходе нет, но «умертвия» или «мертвецы» я перевёл именно так, когда пришла нужная ассоциация в мою интеллигентную тыковку.
Правда, я до сих пор не знаю даже своего имени и кто я вообще такой. Разве что некоторые моменты. Я и до этого знал, что мой родной язык «Русский», но Далэи никогда не слышала ни о такой нации, ни о языке. Её высокотехнологичный смартфон не переводит мои изречения от слова – никак.
А ещё моя дорогая булочка утверждает, что все мои сородичи-зомби были людьми, а я вообще непонятно какой душнила, вселившийся в тело зомби. Или дух? Короче, вся эта фигня, включая современные высокие технологии, – о которых мне знания так и не пришли – вводят меня в состояние синдрома Дауна с примесью Паркинсона и деменцией.
Про высочайшие технологии вообще отдельная тема. Вся техника, от телефонов до самолётов и даже оружия работает на энергии Тиберона.
Тиберон – это какой-то батон, который пару сотен лет назад открыл новый вид энергии, очень похожий на электричество, но со слегка иными свойствами. Вот и получается, что я нифига такого не помню. И даже мизер знаний не приходит о том, кто такой Тиберон. Вольта и Эдисона – знаю! А Тиберона – нет! «Злонговщина» какая-та! – это местный аналог чёрта.
– Знаешь что, бу-улочка моя, – улыбаясь, протянул я и подмигнул девушке. – Давай я схожу за чем-нибудь вкусным для тебя, чтобы ты не горевала?
– Алк, я же просила не называть меня выпечкой! – с улыбкой возмутилась девушка и кинула в меня подушкой, что врезалась мне в рыльце и упала под копытца. – Ну сходи. Если можно, поищи, пожалуйста, консервы с ластиной.
– Я помню. У меня есть идеи, где они могут быть, – сказал я и причесал рукой идеально чистую шевелюру. – Только дай мне бумажку с названием, – добавил я, а девушка засуетилась и стала рыться в районе кухонной стенки.
Эта «ластина», насколько я понял, что-то вроде фрукта, похожего на дыню. У Далэи осталась где-то этикетка от консервов, там и название указано. В письменности я не соображаю, но сравнить символы смогу, когда найду нужное.
– Вот она, – улыбнулась девушка, подошла ко мне, положила жёлтую бумажку мне в карман куртки и заботливо поправила воротник.
А ещё, кстати, я идеально чистый и обильно пахну парфюмом. Моя булочка на следующий же день погнала меня мыться в душ, в соседнюю комнату, которая оказалась санузлом. Первый раз, по её мнению, я помылся плохо, поэтому она погнала меня перемываться под её надзором и наставлениями.
Я же откуда мог знать, что какой-то брызгающий баллончик – это мыло? Я такого не помню. Но когда квест был выполнен, она дала чистую одежду в виде кроссовок, серого комбинезона и чёрной куртки. Пахнуть по-другому было приятно.
Такие удобства в этом здании существуют благодаря автономной станции жизнеобеспечения. Она находится на крыше, собирает, аккумулирует воду и генерирует электричество, доставая его прямо из недр земли на эту вышку. Узнать подробное устройство этой станции пока не было возможности, но Далэи говорила, что скоро там нужно будет чистить какие-то фильтра и я приму в этом участие.
– Не скучай, – ухмыльнулся я и, вытянув губы, попытался поцеловать девушку в щеку.
– Алк! Фу! Ты заразить меня хочешь, дурак! – скривилась она, отталкивая меня. – Иди уже, раз вызвался! – добавила она и, развернув меня, стала подталкивать в спину.
Выйдя в коридор, я с улыбкой помахал своей румяной булочке и отправился на шопинг.
Разумеется, она объяснила мне, что я могу заразить её просто царапиной. Мне очень не хочется, чтобы моя красотка-булочка стала коллегой. А потому это просто шутка, уж больно я не могу удержаться. Хотя, беря в расчёт высоту здания, никто не знает, что будет если вдруг она «заразится»…
– Скоро рассвет… Выхода нет… – воодушевлённо стал напевать я, идя по коридору.
Это будет уже третий раз, когда я спускаюсь с высоты в дурманящую голову атмосферу. Как я и раннее сказал, природу этого вируса Далэи не знает, как и не знают об этом не так давно возродившиеся в этом мире средства массовой информации.
Известно не многое – булочный зомби-апокалипсис на этой земле разразился три года назад с западного прибрежья материка. Как это обычно бывает в фильмах – произошло лавинообразное заражение всех и вся. Далэи и её батон до недавнего времени жили здесь вдвоём почти два с половиной года.
Полгода до этого они чудом выживали в среде этого города под названием «Готьянит». Подробностей, как они пробрались сюда и осели здесь, я не спрашивал. Информации для моего арбузика и так было сверх какой-либо нормы. Чего только стоят непонятные постулаты этого, не побоюсь сказать слова, – Мира.
Дело в том, что привычные моей памяти вещи колоссально отличаются от здешних. Эта «Земля» имеет в году четыреста дней, минуты и часы по сто секунд и минут. А месяцев просто не существует – вместо них «периоды», длящиеся ровно по сто дней. Названия периодов я понял, как «осень», «зима», «весна» и «лето». По крайней мере, смысл их был кричащий.
А ещё, забавная штука, что у них идёт двенадцатое тысячелетие, четыреста двадцать шестой год – «11426» – и шестьдесят восьмой день периода «Осени». И нет, я не попал в другую страну со странными опухолями в сером веществе граждан – весь мир летоисчесляется именно так.
У меня же в голове крутятся привычные значения с января по декабрь, семидневная рабочая неделя – или восьми? – и две тысячи какой-то год. Почему всё так – не понимаю. Мне даже сложно построить теорию. А предполагать мировой заговор против себя одного или попадание в параллельную вселенную – это же бредово, как выступление Петросяна. Я хоть и отбросил свой план либеральной революции, но в мировые заговоры верить не собираюсь.
Короче, я отложил этот вопрос до выяснения обстоятельств уголовного дела. Так будет проще, и моей бедной израненной душе спокойнее. Итак, кажись, пару седых волос появились на моей тыковке.
Я даже пока не пытался узнать про геополитическую обстановку в этом мире. Далэи кое-как мне втемяшила, что до апокалипсиса было «Мировое Содружество» в виде объединённых стран. Отдельно были несколько «странок» и город-государство «Датарок». Конкретикой этой фигни я не интересовался. Всё слишком сложно для моего гениального ума. Как-нибудь на досуге разузнаю, через пару годиков, а лучше через пять.
– Ду! Ду-хаст! Ду-хаст-мэщь! Ду-хаст-мэщь! – напевал я приснившийся сегодня мотив своим идеально разработанным языком.
Я подошёл к створкам лифта и достал из кармана перчатки. Представляя себя киллером на задании, натянул перчатки и с посвистыванием припева вылез в шахту лифта. Затем перелез по узкой балке и схватился за боковые трубы лестницы.
– На-айн! – рявкнул я и прыгнул вниз, скатываясь как заправский пожарник на вызов.
Разогнался до такой степени, что перчатки нагрелись и даже слегка начали рваться. Но двадцать шесть этажей быстро закончились, и под следующий куплет я упал задницей на чистую крышу лифта. Что-то даже хрустнуло, но вроде не критично.
Жениха Далэи я похоронил в клумбе во дворе этого здания и убрал тушки коллег, когда первый раз спускался. Девушка слёзно попросила меня это сделать, иначе, как она утверждала, его душа не попадёт к их богу – Ренниону.
Как истинный атеист, я не верил в эту бредятину, но как не менее истинный джентльмен – не мог не выполнить просьбу красивой булочки!
Со всей ответственностью я исполнил её капризы и даже сходил в супермаркет. Тем же днём она горевала и не разговаривала со мной. Была обижена, что я чуточку надкусил её жениха до этого.
Но я же его не убивал! Он сам заработал премию Дарвина, когда полез чинить какой-то блок управления лифтом! Да и я откуда мог знать, что батоны – это тоже люди? Вот сказали бы раньше, я бы тогда, может, и не ел их вообще. Ну разве что только злых батонов…
Одно слово – женщины! Лишь бы накрутить себя и найти виновных в своей жизни. Благо она на следующий день отошла и продолжила учить меня всему необходимому, а то я уже начал думать всякие забавные вещи про румяную выпечку.
– Ду… Ду-хаст… – продолжил я, вставая и хватаясь за живот.
После стольких дней с ясной головой, когда я спускаюсь вниз, сразу начинает нарастать голод и мозг соображает гораздо тяжелее. Именно поэтому мне приходится напевать песни вслух, чтобы как-то разгонять свои шестерёнки. Иначе арбузик начинает подгнивать.
Схватив оставленную на полу Наташку, я весело продолжал подпевать и открывать створки. Расширив их до нужного размера, я подставил рядом лежащую коробку и запрыгнул на второй этаж. В воодушевлении, со своей железной помощницей на плече, я спустился на первый этаж и проследовал в громадный зал с толпой коллег.
– Вилс ду бис дер тод-эйч ша-айдэ-эт! Трей их сейн фур алэ та-а-айгэ! НАЙН! – рявкал я в лица встреченным зомби-девушкам, театрально отпихивая их в стороны и пританцовывал в такт играющей в голове музыки.
Со стороны могло показаться, что какой-то придурок что-то невнятно визжит по-немецки и танцует в толпе зомби с монтажкой на плече. Но нет! Это просто уважаемый алкоголик без алкоголя, который как может отрывается среди своих коллег по несчастью.
Вот только всё бы ничего, но я слишком увлёкся…
Зомбическая пелена «проклятой» земли усилила чувство радости, которая накрыла меня с головой. Я увидел, как один черноволосый зомби, голый по пояс, выходит справа с гитарой в руках, а второй, лысый и такой же голый, появился с басухой слева. Их руки стали выбивать танцевальный ритм музыки, а позади них появился бледный окровавленный зомби-барабанщик, возле которого стали вырываться языки пламени.
«Да-а-а! Мета-а-ал!»
Воодушевлённый таким глюком, с микрофоном в руках я резко обернулся к стоящему позади двум хмурым зомбакам. Прищурившись, подошёл к ним и, глядя на одного, в такт музыке заголосил грубым басом уже по-русски:
– Сможешь ли без сожале-е-ений, до смерти жить с ней без му-че-ний?!
