– Аделаида Семёновна, что значит «можно сказать»?! – уже чуть ли не сердито, но сдерживая себя, переспрашивает меня Вершинин. – Секс либо есть, либо нет. Ну так как? – вжимает он меня своим взглядом ещё глубже в кресло. – Есть или нет?
– Нет… То есть, я хотела сказать, есть! – не знаю, чтобы ему соврать.
Потому что признаваться, что за последние полгода у меня точно и совершенно категорически не было никаких контактов, мне совсем не хочется!
Но и рассказывать про свои попытки завести ребёнка с предыдущим своим молодым человеком, с которым я встречалась в прошлом году, я тоже как-то не тороплюсь.
Уф, даже не представляла, как тяжело отвечать на такие вопросы! Точнее, тяжело отвечать своему непосредственному руководителю, потому что это больше мне напоминает теперь какой—то фашистский допрос. В гестапо.
Я чувствую, как мой лоб покрывается испариной.
Особенно когда перед тобой не обычая замотанная жизнью женщина-гинеколог из районной поликлиники, а сексуальный мужчина-твой-босс, от которого буквально писает в трусики вся женская часть нашей клиники и все наши пациентки в придачу!
– Отлично, это мы выяснили, – продолжает что-то записывать на листочке Игорь Олегович. – Секс у нас есть… Точнее, у вас, – немного смутившись, поправляет он сам себя. И как часто? – снова поднимает он на меня свои глубокие глаза цвета горного озера.
– Что? Как часто? – начинаю нервно моргать я.
Так, надо вспомнить, как же часто я сама советую заниматься сексом своим пациенткам… И не могу… В голову словно песок насыпали. Точнее, солому.
Я прямо как Страшила из «Изумрудного города», смотрю своим незамутнённым мыслью взглядом на своего строгого начальника, пока у меня из головы сыпятся опилки. Или это из «Винни-Пуха»?
Я чувствую, как у меня учащается дыхание и потеют ладони.
Дожили.
Классическая паническая атака налицо.
– Да, насколько часто вы занимаетесь сексом? С целью забеременеть, – добавляет мой босс.
И тут я, сама не зная, почему, вдруг выпаливаю:
– Ежедневно! Каждый день. Утром и вечером, – зачем-то поясняю я.
И гордо выпрямляю плечи и спину. И с вызовом смотрю на своего главврача.
Пусть не думает, что у меня не бывает секса!
Очень даже бывает!
– Ну что же, это хорошо, – опускает глаза в свою бумажку Вершинин, и начинает что-то яростно писать на ней. – Хотя так часто и не требуется, – бормочет он, всё ещё не поднимая от своих писулек глаз.
– Да, я знаю, – гордо отвечаю я. – Но я, к сожалению, не могу… – думаю, как же лучше-то это объяснить… – сдерживать порывы, – наконец-то подбираю я выражение, – своего партнёра, – наконец-то заканчиваю я фразу.
– Ну что же, для начала вот, – протягивает мне Вершинин бумажку, и я с недоумением взираю на неё:
– Что это?
– Здесь я выписал витамины, препараты, ничего особенного. Рекомендации по… – прокашливается он, – ведению половой жизни…
– Раз в три дня? – читаю я.
– Ну конечно, и вы прекрасно это и сами знаете, Аделаида Семёновна. Давайте для начала попробуем снизить, так сказать, интенсивность ваших сексуальных контактов, – не глядя в глаза, произносит он. – До одного-двух раз в неделю, – смотрит куда-то мне за спину. – Чтобы повысить качество спермы. Договорились? – мягко улыбается он мне, но я вижу стальной блеск в его глазах.
– Договорились, я постараюсь, —растягиваю свои губы в довольной улыбке. – Но не уверена, что у нас это сразу же получится. С моим партнёром. С первого же раза, – встаю я со своего кресла.
– Ну что же. И жду вас на приём, – снова смотрит на меня в упор Вершинин.
– На приём?! – переспрашиваю я.
– Ну а как же мне вас обследовать, – разводит он руками.
Действительно: а как же ещё?
– Желательно на седьмой день цикла, – добавляет он. – Я здесь каждый день, так что найду время для вас. И не забывайте пить витамины.
5
Выхожу из кабинета главврача ещё в большем смятении, чем заходила. Вот я нагородила! Как теперь выкручиваться?!
И уволиться не могу: полгода надо отработать, и документы какие-то нечистые на мне висят…
Откуда они вообще взялись?! Хотя, понятно, иногда на срочные роды бежишь, подмахиваешь, не глядя, что под нос суют… Но кто это мог сделать? Кто ещё имеет право закупать медикаменты?!
Таких людей у нас всего несколько на всю клинику. Но решающие подписи две: моя и Вершинина.
Разберусь с этим попозже.
Но в одном я точно не соврала: я на самом деле очень-очень хочу ребёнка… И я на самом деле не могу иметь детей…
Что я вообще натворила в восемнадцать лет?! Я была такая дура!
И вот теперь, спустя десять лет, я расхлёбываю последствия той самой страшной роковой ошибки…
Но ведь не одна я виновата была в этом… Где он сейчас, тот самый Андрей, который это сделал со мной?! Наверняка уже счастливо женился и воспитывает троих ребятишек, а я вот теперь живу одна, с кошкой и работой!
С которой даже не могу уволиться.
А теперь мне надо идти на приём к моему же боссу на седьмой день цикла… И когда же это?! Уже через неделю!
Мне же придётся ложиться перед ним в кресло. Как это вообще возможно?!
Так стоп, Аделаида, Ты же медик! Что здесь такого экстраординарного?! Ты что, отличаешься от шести миллиардов других женщин на Земле?!
Стелешь пелёнку и ложишься на кресло! Ноги – на железные подставки! Что тут такого?! Кресла у нас в клинике удобные, импортные.
Сама их, между прочим, заказывала и закупала.
Это всё понятно, но мой разум отказывается соглашаться с мыслью, что в этом кресле я буду лежать перед Вершининым… И он будет рассматривать меня там, между ног…
