– Гриша! – услышал я в трубке восторженный голос Милочки. – Это ты?! Как я рада! Где ты? Что ты делаешь?
«Вот именно – что я делаю?!» – спросил я себя. Ее радость была такой неподдельной, что я поневоле вспомнил нашу встречу во всех деталях, а вместе с этими самыми деталями – и ее влюбленные глаза. Похоже, я недооценил сложность второй проблемы. Но отступать было некуда, и я ответил:
– Да вот, только что вернулся из Мексики, захотелось с кем-нибудь пообщаться… К примеру, в кафе посидеть… Может быть, ты составишь мне компанию?
– Да-да! Конечно! Когда? – она согласилась на удивление быстро. – Я очень рада буду тебя видеть! Очень!
От этой непосредственной искренности мне стало мучительно неловко и стыдно. Я почувствовал себя мошенником, который собирается обмануть старика или ребенка. Хотя… В сущности, я и был мошенником – ведь я собирался использовать Милочку в сугубо личных, и, если быть честным, совсем не благородных, целях. А она, похоже, свято верит в то, что я сам захотел с ней увидеться! Мне стало совсем скверно на душе и, чтобы хоть как-то компенсировать девушке то разочарование, которое ей предстоит испытать, когда она поймет мои истинные намерения, я пригласил ее в один из лучших ресторанов города. Услышав название заведения, Милочка, как мне показалось, на миг задержала дыхание, а потом, волнуясь, принялась отговаривать меня, предлагая посидеть в менее шикарном и – соответственно – менее дорогостоящем месте. Но мне, как говорится, «попала вожжа под мантию»: я настоял на своем.
Только после того, как встреча была назначена и разговор окончен, я понял, что допустил еще одну непростительную оплошность.
«Зачем я потащил ее в дорогой ресторан?! – думал я. – Ведь у меня к ней, можно сказать, сугубо деловое предложение. А в дорогих ресторанах женщинам делают предложения совсем иного рода! Она ведь, чего доброго, подумает, Бог знает, что!».
Однако переигрывать было поздно – до назначенной встречи оставалось не больше полутора часов, так что самое время было начать приводить себя в порядок. Как назло, все валилось из рук: костюм не отглаживался, пока чистил ботинки – заляпал рубашку, и пришлось искать другую, даже побриться нормально не смог, так и явился к ресторану – со свежими порезами на щеке, словно неопытный юнец.
Я стоял у входа в заведение под названием «Глубина», ожидая Милу, и злился на себя.
«Тоже мне – пижон! Пускать пыль в глаза молодым девчонкам – большого ума не надо! Тем более, если девушка и без того к тебе неровно дышит… А вот как ты потом будешь выкручиваться? Это они все поначалу робкие, юные, неискушенные, а дай им хоть малейший повод (плавали – знаем!) – прилипнут, хуже репейника. И начнется, как всегда: претензии, несбыточные надежды, виды на будущее. Совместное будущее, заметь!».
Навстречу мне вдруг явилось нечто светлое, нежное, окутанное легким запахом сирени и невероятно счастливое. Это была Милочка.
«Что ж, для первого раза очень даже мило. Милая Милочка…» – в который раз отметил я забавную тавтологию, всегда возникавшую у меня в голове при мыслях о ней, и усмехнулся, но тут же одернул себя: «Может, хватит уже злословить и ухмыляться? В конце концов, это ты ее пригласил, и ты заинтересован в этой встрече! Она, заметь, не напрашивалась! А если тебе не повезло в жизни с женщинами, то это вовсе не значит, что теперь, при виде девушки, которая искренне тебе рада, ты можешь кривить рот, как злобный циничный карлик».
Выговор, который я устроил себе, был весьма своевременным, поскольку Милочка уже подошла достаточно близко, чтобы разглядеть ухмылку на моем лице, которую я поспешил сменить на более подходящее случаю выражение вежливого приветствия. Подчеркнуто светским жестом я подхватил свою спутницу под руку, и мы отправились в ресторан.
Несмотря на то, что Милочка была одета в полном соответствии с последними веяниями моды и при этом достойно, со вкусом, я не мог не заметить неуверенности, сквозившей в каждом ее движении. Все выдавало в ней человека, для которого роскошная обстановка дорогого ресторана в новинку: то, как крепко она вцепилась в предложенную мной руку; как нерешительно переступила порог ресторана; как смущенно озиралась вокруг… Ясно было, что непривычная обстановка тяготит ее. Словно канатоходец, идущий по канату, натянутому над пропастью, она была сосредоточена лишь на одном – постараться не сделать неверного движения, не выдать свою неопытность неуместным словом или жестом. Напряжение захватило ее целиком, не давало расслабиться – даже в ее мыслях я не мог прочесть ничего, кроме крайней сосредоточенности. Мне стало жаль свою спутницу, по моей вине переживающую такие неприятные эмоции.
«И зачем только я ее сюда притащил! Она – наивная, скромная девушка, для нее (как, впрочем, и для меня) более привычна обстановка уютных небольших кафе, чем этих пафосных ресторанов. Так чего же ради я разыгрываю перед ней Бог весть что? Ради того, чтобы потешить свое самолюбие? Ради нелепых выдумок моей матушки? Да, похоже, я в очередной раз свалял дурака! Но делать нечего – придется исправлять положение на ходу. Раз вы, Григорий Александрович, имели глупость притащить барышню в заведение, где ей неуютно, то постарайтесь вести себя наиболее приятным для нее образом, чтобы она смогла получить от этого вечера хоть какое-то удовольствие!».
Решив так, я превратился в саму предупредительность – усадил Милочку на стул, галантно отодвинув его, сделал несколько комплиментов. Через секунду к нашему столику подлетел официант, блистая такой широкой улыбкой, словно узнал в нас давным-давно потерянных, но бесконечно дорогих его сердцу родственников. Он протянул нам меню, предлагая сделать заказ, и почтительно склонился рядом, ожидая нашего выбора. Но я даже не взглянул на меню – пребывание в Мексике, хоть и длилось не так долго, все-таки дало мне возможность немного поднатореть в светских манерах. К примеру, я усвоил, что в ресторанах такого класса, как этот, делать заказ по меню считается дурным тоном, предпочтительнее спрашивать рекомендацию официанта. Так я и сделал.
В ответ официант кивнул, изогнул бровь, словно задумавшись, какое блюдо придется нам по вкусу. По крайней мере, так посчитал бы любой обычный его клиент. На его беду, я был клиентом необычным, поэтому без труда прочел в его мыслях то, что мне совсем не понравилось. Во-первых, он мгновенно и безошибочно вычислил наш статус: мы не принадлежали в его классификации ни к нуворишам, с которых можно получить солидные чаевые, ни к завсегдатаям ресторана, ни к бесшабашным гулякам, которых стоит только хорошенько напоить, и они не будут приглядываться к окончательной сумме в счете. Мы были отнесены им к самой бесперспективной и невыгодной категории: случайных посетителей среднего достатка, которые явились сюда, потому что мужчине захотелось пустить пыль в глаза своей даме, но при этом сумма, которую он намерен потратить, четко определена и не оставляет шансов на хороший заработок.
«Наверняка он еще и жмот! – уныло думал официант обо мне. – А его баба – совсем несмышленая девчонка. Ей и одного фирменного десерта будет достаточно, чтобы голова закружилась от неслыханной щедрости этого хмыря. Ну, что ж… Предложу-ка я им, для начала, котлеты по-киевски – они у нас со вчерашнего вечера залежались, никто их не берет. Но ничего – эти сожрут, скандалить не будут. Зато повар меня отблагодарит!».
– Вот, – сказал он вслух, – превосходные котлеты по-киевски. Рекомендую. Так, как у нас, их нигде не умеют готовить – своеобразный, тонкий вкус!
«Ага! Как бы нам от этого своеобразного вкуса не оказаться в Боткинских бараках с пищевым отравлением!» – подумал я, заметив, что мой дар читать чужие мысли, оказывается, может не только доставлять неудобства, но порой приносит ощутимую, можно сказать, утилитарную, пользу.
– Нет, пожалуй, – вежливо отклонил я предложение отведать залежавшейся курятины. – Котлет нам бы не хотелось. Может, что-нибудь еще?
«А этот гусь не так прост! Привередничает еще! – услышал я недовольные мысли официанта. – Небось, перед дамой своей красуется, знатока корчит. Но так и мы не лыком шиты! Что там Петрович еще просил сплавить? Рыба, кажется, тоже дрянь порядочная – неудачная партия пришла. Так мы ее лимоном обольем, петрушечки накидаем, эти лохи ничего и не заметят!».
– А свеженького судака не желаете попробовать? – его улыбка стала еще шире, грозя с минуты на минуту превратиться в гримасу сумасшедшего клоуна. – Даме очень понравится – легкое и вкусное блюдо, к тому же совершенно не повредит ее очаровательной фигуре, – он сопроводил свой комплимент легким поклоном в сторону Милочки и выпрямился, совершенно убежденный в том, что на этот раз я сдамся и приму его предложение, избавив ресторан от пары порций неудобоваримого судака.
– Нет, – отрезал я. – Судак нам тоже не подходит. Знаете что, – я выдержал короткую паузу. – Нам бы хотелось парного мяса. Свинина, например, у вас есть?
– Свинина закончилась, – поспешно ответил официант.
Так я и поверил! Тем более что мне не составило никакого труда прочесть очередную ценную информацию в его голове. Оказывается, на кухню только что завезли партию свежайшего парного мяса для ночного банкета, но неизвестный мне Петрович (насколько я понял – шеф-повар этого ресторана) строго-настрого запретил официантам принимать заказы на свинину до тех пор, пока не поймет, останутся ли у него излишки для обычных клиентов.
– Мне казалось, что я пришел в хороший ресторан, а не в дешевую забегаловку! Или я ошибаюсь? Я поверить не могу, что в заведении такого класса нет простой свинины! – я грозно взглянул на официанта, а Милочка, испуганно – на меня.
– Что вы, Григорий! Я с удовольствием поем судака…
Но я не дал ей договорить:
– И я, и моя дама будем есть свинину, и точка.
«Так, – официант был явно озадачен, – теперь нужно выбирать, что хуже: скандал с этим непонятным парнем, который требует свинины, или нагоняй от Петровича? Что ж, положим, Петрович-то – свой человек. Поворчит, да и забудет. А от этого типа еще неизвестно, чего ждать. Похоже, придется все-таки принять у него заказ – за скандал с клиентом начальство по головке не погладит. Черт с ним, пускай подавится своей свининой!».
– Думаю, мы сможем что-нибудь сделать. Только для вас – фирменное блюдо от шеф-повара, – и официант снова улыбнулся дежурной улыбкой, но на этот раз она получилась довольно кислой, напомнив маски химер или медуз на ограде Летнего сада. – Итак, две порции свинины, – записал он в свой бланк мой заказ и выжидающе взглянул в ожидании продолжения.
– Да, – я раскрыл меню, решив, что следовать его рекомендациям не только бесполезно, но и просто опасно для здоровья. – Две порции свинины, два греческих салата, два бокала красного сухого «Каберне» и десерт для дамы. И как можно скорее.
«Еще чего! Мне и так сейчас влетит по первое число, а ему, видите ли, скорее! Раз так приспичило – посиди и подожди, пока тебе приготовят!».
Я посмотрел ему в глаза и настойчиво повторил:
– Как можно скорее. Мы очень торопимся.
Официант, сконфуженно отведя взгляд, ретировался на кухню – улаживать проблему с шеф-поваром, а Милочка удивленно посмотрела на меня:
– Разве мы спешим? Куда? – спросила она с легким испугом, и я прочел ее невысказанные мысли: «Что он задумал? Для чего затеял эту встречу? Куда собирается меня вести? Неужели к себе домой? Но я не хочу! Не хочу! Он очень мне нравится, но это… это все испортит».
Я поспешил ее успокоить:
– Никуда мы не торопимся, не волнуйся. Просто, видишь ли, я слишком хорошо знаю это жулье. Если их не подгонять – ни черта не будет сделано!
«Как он стал резок! – удивленно подумала моя спутница. – Никогда за ним ничего подобного не замечала. Даже подумать не могла, что он может быть и таким – категоричным, жестким. Странно, но это ему идет. Мужчин украшает твердость. А он еще и такой красивый… Необычный, странный и… так мне нравится! Только бы он не догадался, что нравится мне!».
Невольно подслушав эти мысли Милочки, я смутился. Мне стало неловко – так, словно я прочел чужое письмо, заглянул в интимный девичий дневник. Но – увы! – свой «изоляционный галстук» по случаю похода в ресторан я оставил дома, так что никакой возможности перестать читать мысли собеседницы у меня не было.
«Нехорошо-то как выходит! – сокрушался я про себя. – Я ей нравлюсь, пригласил в ресторан, а теперь еще и залез в сокровенные мысли! Выглядит не очень-то честно. Получается, что я ее соблазняю, имея заведомое преимущество – я могу читать ее мысли, а она моих не узнает никогда. Да, это отвратительно. Но… извинительно – ведь я не собираюсь воспользоваться своим преимуществом. Напротив – постараюсь держать дистанцию. В конце концов, что тут такого? Сходила со мной в ресторан, побывает в гостях у моей мамы – не у меня, замечу, а у мамы! – и все. Никаких обещаний, никаких романтических отношений, никаких надежд на взаимность с моей стороны. Может, она даже успеет во мне разочароваться… Тем лучше! Она совсем молодая – встретит другого. Вон, какая хорошенькая! Да, действительно, она очень хороша, – подумал я, незаметно окидывая ее взглядом. – Красивый овал лица, большие, невероятного серо-зеленого цвета глаза, нежная точеная шея, легкая фигурка, грациозные движения…».
Я поймал себя на мысли, что слова, которые я подобрал, описывая эту девушку, недостаточны. Было что-то еще, что придавало ей неуловимый, необъяснимый шарм. Когда я понял – что именно, то чуть не рассмеялся. Конечно же! Ничто так не украшает женщину в глазах мужчины, как ее любовь к нему! Ведь, глядя в эти огромные глаза, я видел в них невысказанное чувство. «Любить – видеть человека таким, каким его задумал Бог, и не осуществили родители», – кажется, такое определение любви в своих дневниках дала одна из тончайших поэтесс своего времени Цветаева… И этот божественный замысел, который Милочка, вдохновленная любовью, видела отчетливей, чем я сам, плескался сейчас в ее глазах, гипнотизируя, завораживая, очаровывая… Вот, оказывается, как женщина соблазняет мужчину! Не формами, не красотой лица, не нарядами – одним лишь искренним восхищением, тем более манящим, когда мужчина о нем знает. Я и сам не заметил, как, завороженный магическим притяжением ее обожания, начал искать в этой девушке, почти девочке, черты своей идеальной возлюбленной, «Прекрасной Дамы».
Чтобы развеять чары, неожиданно овладевшие мной, я принялся рассказывать Милочке о своем путешествии в Мексику. Я говорил о красотах сельвы, о древних пирамидах, которые мне довелось увидеть, вскользь упомянул о пережитом землетрясении, приправляя свой рассказ забавными комментариями, чтобы, не дай Бог, не стать в ее глазах еще большим героем, описывал жизнь в Мериде, местные нравы и обычаи…
Милочка слушала меня, затаив дыхание, восторженно откликаясь на самые интересные моменты, то переспрашивая, то испуганно ахая, то смеясь. И лишь одна ее мысль, которую, увы, я не мог заглушить в своем сознании, пробивалась, словно нить с иглой, через всю ткань моего рассказа: «Он такой удивительный! Он самый лучший из всех, кого я знаю! Нравлюсь ли я ему хоть немножко? Нравлюсь или нет?.. Нравлюсь или нет?..».
Вода камень точит… Несмотря на то, что я дал себе твердое обещание держать дистанцию и ни в коем случае не красоваться перед девушкой, на чувства которой не собираюсь отвечать, глупое мужское бахвальство взяло верх и, окрыленный своим успехом (что, впрочем, не удивительно – не так уж часто в меня влюблялись молоденькие красивые девушки), я вдруг заявил:
– Да, вовремя я ушел из нашей конторы. Теперь я зарабатываю несравнимо больше, чем те гроши, которые мне платили. Даже успел сколотить небольшой капитал в валюте. Ты даже представить себе не можешь, сколько мне удалось скопить за такой короткий срок!
Вопреки моим ожиданиям, Милочка не проявила ни интереса, ни восторга, узнав о том, что я разбогател, а, напротив, как-то сникла, задумалась.
«Что я не так сделал? – недоумевал я. – Что такого сказал? Она выглядит такой расстроенной… Странно!».
