серьезное чтение

об истории серьезно

биографии и мемуары

историческая научная и учебная литература

общая история

«К началу 1990-х гг. в еврейских общинах Германии насчитывалось не более 27–28 тысяч человек. Демографи-ческая структура их была такова, что немецкому еврейству вновь грозило буквальное вымирание.
Многие небольшие и даже средние общины из-за малолюдья должны были считаться с угрозой скорой самоликвидации. В 1987 году во Фрайбурге, например, была открыта великолепная новая синагога, но динамика состава общины была такова, что к 2006 году в ней уже не удалось бы собрать «миньян» – то есть не менее десяти евреев-мужчин, необходимых, согласно еврейской традиции, для молитвы, похорон и пр. ритуальных действий. Как с горечью шутил Клаус Тешемахер, один из тогдашних руководителей общины, все шло к тому, что важнейшим еврейским институтом Германии станет не , а .
Но в апреле 1990 года первые 70 советских евреев, находившихся в Германии, а точнее в ГДР, с гостевыми, туристскими или деловыми визами, «сдались» восточноберлинским властям и не вернулись на родину, где в это время поднял голову антисемитизм и возникла угроза погромов…»



литературоведение

Еврейские судьбы: Двенадцать портретов на фоне еврейской иммиграции во Фрайбург

В последнее время в историографии всё чаще встречается имя Бориса Георгиевича Меньшагина (1902-1984) – интереснейшей личности с уникальной судьбой. Успешный смоленский адвокат в довоенные годы, бургомистр Смоленска и Бобруйска в годы немецкой оккупации, осужденный за это к 25 годам тюрьмы, автор интереснейших в историческом плане свидетельств, оставленных как во время следствия и в заключении, так и по выходе на свободу.
К его судьбе вполне применима знаменитая сталинская формула, но с небольшой модификацией: не «Изолировать, но сохранить!», а «Сохранить, но изолировать!». Как бургомистр Смоленска он стал невольным заложником Катынской трагедии и аферы – расстрела польских военнопленных офицеров НКВД весной 1940 г., обнаружения следов этого преступления немцами весной 1943 г. и попытки СССР переложить ответственность за него на Третий Рейх на Нюрнбергском трибунале летом 1946 г.: именно сфальсифицированные чекистами «показания» Меньшагина легли в основу «доказательной базы» бесславного советского обвинения.
Следственное дело Меньшагина, как и его обширные воспоминания начала 1950-х гг., написанные в камере-одиночке Владимирского централа, увы, до сих пор недоступны исследователю. Но и дошедшие до нас другие свидетельства Меньшагина последних лет его жизни – письменные воспоминания, аудиоинтервыо и письма – составляют ядро книги и, вместе с подборкой уникальных документов, являются памятником эпохе и истинным кладом для историка, прежде всего – для исследователя немецкого оккупационного режима в СССР и советского коллаборационизма.
Хотя война и окончилась уже три четверти века назад и в мир иной ушли практически все ее участники, иной раз кажется, что война всё еще идет, настолько горяч обличительный и пропагандистский пафос! На самом деле куда интересней и плодотворней разобраться в том историческом феномене, который являют собой судьба и личность Меньшагина. Свободному от стереотипов анализу, собственно, и посвящена эта многоголосая книга, рассчитанная как на круг историков-профессионалов, так и на широкую читательскую аудиторию.

современная русская литература

нравственные ценности

проза жизни

превратности судьбы

житейские истории

яркие характеры

Борис Меньшагин. Воспоминания, письма, документы

Плен – всегда трагедия, но во время Второй мировой была одна категория пленных, подлежавшая безоговорочному уничтожению по национальному признаку: пленные евреи поголовно обрекались на смерть. И только немногие из них чудом смогли уцелеть, скрыв свое еврейство и взяв себе вымышленные или чужие имена и фамилии, но жили под вечным страхом «разоблачения». В этой книге советские военнопленные-евреи, уцелевшие в войне с фашизмом, рассказывают о своей трагической судьбе – о своих товарищах и спасителях, о своих предателях и убийцах. Рассказывают без оглядки – так, как это было на самом деле.


Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы

Это книга об эго-документах (документах личного происхождения) и книга из эго-документов. Эмпирическую ее основу составили 12 уникальных дневников военного времени, написанные представителями широкого типологического спектра участников и жертв войны – двух красноармейцев в действующей армии (особиста и штрафника), одного коллаборанта, трех военнопленных, четырех остарбайтеров и двух лиц, переживших оккупацию, в том числе одной узницы гетто. Снабженные необходимым научным аппаратом, эти же дневники являются полноценными автономными публикациями, насыщенными неизвестными или малоизвестными событиями, деталями и ракурсами. Сами по себе такие документы – необычайная редкость, и их авторы, несомненно, услышали в себе зов истории и испытали сильнейшую внутреннюю потребность в их ведении.
Книга рассчитана на историков, архивистов и всех интересующихся историей Второй мировой войны.

практика психологии

практическая психология

психотерапия

психические расстройства

психотехнологии

справочная информация

книги для врачей

расстройства личности и поведения

психотерапевтическая практика

психические функции

«Если только буду жив…» 12 дневников военных лет

Без серии

Члены «зондеркоммандо», которым посвящена эта книга, это вспомогательные рабочие бригад в Аушвице-Биркенау, которых нацисты составляли почти исключительно из евреев, заставляя их ассистировать себе в массовом конвейерном убийстве десятков и сотен тысяч других людей, – как евреев, так и неевреев, – в газовых камерах, в кремации их трупов и в утилизации их пепла, золотых зубов и женских волос. То, что они уцелеют и переживут Шоа, нацисты не могли себе и представить. Тем не менее около 110 человек из примерно 2200 уцелели, а несколько десятков из них или написали о пережитом сами, или дали подробные интервью. Но и некоторые погибшие оставили после себя письменные свидетельства, закапывя их в землю и пепел вблизи крематориев Аушвица-Освенцима. Часть из них была там и обнаружена после войны. Эти свитки – бесспорно, центральные документы Холокоста, до недавнего времени совершенно неизвестные в России.
Книга рассчитана на всех интересующихся историей Второй мировой войны и Холокоста.

Жизнь и смерть в аушвицком аду

История де-факто

Павел Маркович Полян