научная фантастика

социальная фантастика

историческая фантастика

исторические приключения

комиксы и манга

Анна откинулась в кресле, массируя виски. Перед глазами плыли графики и диаграммы, показывающие экспоненциальный рост темпоральных искажений. Математические модели предсказывали, что через семьдесят два часа аномалия достигнет критической массы, и тогда...


Время. Часть 1

Они хотят опубликовать мой научно-фантастический роман "Северное сияние"! Я был на седьмом небе от счастья ровно семь минут – пока не дочитал письмо до конца. Забавно, как точно можно измерить продолжительность счастья. Семь минут. Четыреста двадцать секунд абсолютной эйфории.
А потом я дошёл до параграфа, набранного мелким шрифтом.


Метаморфозы. Часть 1

Теперь, глядя на три имени на пожелтевшей бумаге, Алексей чувствовал, как отдельные ниточки начинают сплетаться в узор. Странный разговор с Натальей неделю назад — её нервозность, её намёки, её страх. И теперь это объявление, словно послание из прошлого:


Детектив. Часть 1

"Знаешь, почему я люблю музыкальные загадки?" — он размешивал сахар в кофе, создавая своеобразный ритм ложечкой о чашку. Звук был чистым, мелодичным — китайский фарфор, который Тамара заказывала специально для него, любимого клиента и по совместительству того, кто постоянно ввязывал её в неприятности. "Потому что в них всегда есть ритм!"


Детектив убийства. Часть 1

Умирающий старец — последний хранитель знания о царе Адаси — шептал накануне своей смерти, и каждое его слово врезалось в память Нинурта-шуми острее клинописного резца. Его руки не слушались, но воля была железной. Он должен был записать эту историю.


Ассирийский царь. Часть 1

Все, что я могла сказать – это фрагменты, отдельные кусочки мозаики, словно разрозненные нити в большом полотне моей жизни. В каждой из них я бы рассказывала о том, как трудно было заметить свет в самых темных временах, как сложно было хранить веру, когда все казалось бесперспективным. Я бы описала ночи, когда звезды на небе казались такими далекими, и мечты, которые начинали казаться призраками, тающими на рассвете.


Красавица 1

Но через три дня (или это было вчера?) началось необъяснимое. Вершинин обнаружил, что его утренний кофе остывал ещё до того, как он наливал его в чашку. Записи в лабораторном журнале появлялись до того, как он успевал их сделать. А однажды он поймал себя на том, что отвечает на вопрос коллеги, который тот ещё не успел задать.


Время. Часть 2

Я смотрю на свои руки – они движутся словно в замедленной съёмке, каждый жест оставляет за собой размытый след в воздухе. Реальность расслаивается на временные пласты, и я вижу, как пациент одновременно входит в кабинет и выходит из него, как он садится в кресло и встаёт с него, как его слова возвращаются обратно в горло.


Время. Часть 3

Отчет 28

Я проснулась. Я сажусь на край кровати и качаю головой. Мечта была такой реалистичной, как будто я действительно была там.
Я стараюсь вспомнить всех персонажей и детали своего сна. Кто эти люди? Почему то, что мне снится наяву, случается со мной только во сне?
Что-то не так. Почему у меня такое чувство. Как будто случилось что-то очень важное, и я не могу вспомнить, что это такое. Несмотря на сонливость, я стараюсь вспомнить событие прошлой ночи. Образы бессвязно всплывают у меня перед глазами. Меня впечатляет только один человек - мужчина высокого роста, со светлыми волосами и большими усами. Я знаю это лицо. Я видела его много раз раньше. Я не могу вспомнить, кто Он такой.


Красавица 2

Альтернативно-исторический роман «АИ СССР Козлова» представляет собой многогранную хронику советской эпохи, развившуюся по иному сценарию: вместо застоя 1970–1980-х годов СССР возглавляет гениальный технократ Фрол Романович Козлов, сумевший модернизировать страну через жёсткую экономическую рациональность, импорт западных технологий и отказ от идеологической демагогии в пользу измеримой эффективности. 
Через призму личных судеб — инженеров, диссидентов, чекистов, журналистов, партийных функционеров и самого генсека — автор исследует дилемму, лежащую в сердце этой утопии: можно ли построить процветающее общество, лишив его души? Благосостояние приходит, но свобода уходит. Люди получают холодильники, но теряют право задавать вопросы. Система работает — пока работает вера в неё. Но поколение, выросшее в сытости и комфорте, начинает жаждать не только «колбасы», но и смысла, достоинства, выбора.

АИ СССР Козлова

Николай стоит у полуразрушенной станции метро "Северный
луч", ветер пронизывает до костей, разнося эхо давно
умолкнувших поездов. В кармане старая фотография
Марины, на обороте её почерком: "Какими бы мы ни стали,
мы всё равно остаемся людьми". Эти слова теперь звучат как
насмешка. Аугментации внутри него пульсируют
болезненным огнем, напоминая о цене, заплаченной за силу.
Сегодня годовщина их знакомства, и город, кажется, плачет
вместе с ним ледяным дождем.

Аугментация

Все четыре версии меня осознают друг друга. Мысли перетекают между потоками, создавая странную симфонию сознания.
В лаборатории я понимаю, что надо остановить эксперимент.
В коридоре — что уже поздно.
Дома — что это неизбежно.
В чужом городе — что это никогда не случалось.
И все эти понимания одновременно истинны.


Время. Часть 4

Город Санкт-Петербург, 2037 год. Мегаполис будущего парил над водами Невы на антигравитационных платформах, но его душа оставалась прежней — призрачной, туманной, полной тайн. Голографические проекции исторических зданий накладывались на современную архитектуру, создавая эффект временного палимпсеста, где прошлое просвечивало сквозь настоящее, как акварель сквозь кальку.



Желько Максимович