– Хорошо.
***
Слава закрыл за мной дверь, помог снять пальто. Из гостиной послышался треск дров, и повеяло теплом.
– Ты растопил камин?
Он улыбнулся.
– Я же тебя ждал. Кофе, кстати, тоже сварил. Всё, как ты любишь.
– Обожаю тебя, – сжала его руку, изо всех сил сдерживая слёзы.
– Знаю. Давай, проходи.
Сухие поленья успокаивающе потрескивали в камине, а Слава со скучающим видом пролистывал свой блокнот в серой обложке. Сколько знаю Вячеслава Арсеньевича, он никогда с ним не расстаётся.
– Ни о чём не спросишь? – первой нарушаю тишину.
– Нет. Я думаю, сама расскажешь. Ты же за этим сюда пришла?
Слава в своём репертуаре. Он никогда не лезет с расспросами, и с ним можно молчать часами. Тем и вызывает доверие и желание выговориться. Я пробовала работать по его методу, но, как оказалось, молчать тоже надо уметь.
– В моей жизни появился один человек… Он пришёл как-то посреди ночи и заявил, что хорошо заплатит, если я поработаю с ним. Я по глупости согласилась, а теперь не знаю, как от него избавиться. Он, кажется, бандит и ужасно меня пугает. Врывается ко мне в квартиру посреди ночи, пытается заставить надеть какой-то гребаный браслет принадлежности. Я не знаю, как от него избавиться.
– Он намекает на сексуальные отношения?
– Слав, он не намекает. Он прямым текстом заявляет! Я боюсь сорваться. Очень боюсь, что не смогу противостоять и сломаюсь. Я не хочу снова становиться Мышкой.
Слава задумчиво кивает, быстро записывает.
– Бандит, говоришь? Имя его знаешь? Попробую передать знакомому из ФСБ. Может, помогут чем.
– Саид Хаджиев, тридцать два года. Кажется, чеченец. Твой знакомый правда поможет? Я буду безгранично благодарна, Слав.
Слава вскидывает на меня растерянный взгляд.
– Хаджиев?
– Да… А ты что, знаешь его?
Друг тяжело вздыхает, со стоном проводит ладонью по лицу.
– Только ты можешь вляпаться в подобное дерьмо.
– Всё так плохо? – обхватываю чашку с кофе дрожащими пальцами.
– Я не думаю, что всё очень хреново, но всё же со знакомым переговорю. Не нужно тебе с этим человеком общаться. Нехорошая семейка. Говорят, младший вообще зверь.
– А младший это и есть Саид, – заключаю со вздохом. – Он на одном из сеансов рассказал, что его братья сажали его на цепь. – И, предупреждая Славкин непонимающий взгляд, добавляю: – В прямом смысле слова.
– Охуенно, что сказать, – ворчит Радугин и тянется за кофейником. – Ладно, с этим Саидом позже решим. Что насчет тебя?
А что касается меня, тут всё довольно просто. Исчезнет из моей жизни Хаджиев – прекратятся кошмары.
– Мне не хочется напиться или снова сесть на транквилизаторы. Если ты об этом.
Слава испытывающе смотрит на меня несколько минут, подливает кофе.
– Да, я об этом. Не хочу, чтобы снова…
– Я же говорю, меня не тянет. А вчера я выпила несколько таблеток валерьянки с пустырником.
– И транквилизаторов у тебя нет? – спрашивает настойчиво.
– Нет, – тут вру. Они у меня есть. Но я ведь больше не принимаю. Всё нормально у меня. Хотя, конечно… Не совсем нормально.
– Ладно. Что чувствуешь сейчас?
– Страх.
– И всё?
– Ощущение дежавю. Тот же взгляд, те же ухмылки. Будто Шевцов под другой личиной.
Я познакомилась с ним в десятом классе. Как и большинству девочек такого возраста, мне безумно нравились «крутые» парни. Юрий Шевцов был именно таким. Богатый, красивый, умеющий обаять и заставить слушать. Было в нём что-то такое, отчего подгибались коленки. Ну, и опасность, конечно же. Какая же крутизна, да без опасности?
Первую сигарету я попробовала с ним. Первый настоящий поцелуй, от которого подгибаются коленки – с ним. Первый секс – с ним же. Я была до тошноты правильной девочкой. Но была ею до встречи с Юркой. А после меня словно подменили. «Первая любовь», – так говорила мама папе, когда тот ругал меня за ночные пьянки-гулянки. «Первая любовь», – говорили соседи, когда видели меня, возвращающуюся домой под утро нетвёрдой походкой. «Первая любовь», – развели руками в милиции, когда я впервые обратилась с побоями.
А потом всё покатилось по наклонной. Побои и насилие становились всё изощрённей, а я понемногу превратилась в Мышку. Наркотики и выпивка стали обезболивающим и стрессопонижающим. Сексуальное насилие стало нормой. Я понемногу падала в пропасть, сгорая в своём личном аду. А они все говорили, что это первая любовь…
– Может, тебе уехать на время? – Слава напомнил о себе, и я дёрнулась, расплескав кофе.
– Что? Уехать? Куда? А как же работа? А как же твои слова, что нельзя убегать от проблем, нужно их решать?
– Случай не тот, Надь. Иногда лучше не переть на рожон, а просто переждать. Если надумаешь, скажи мне.
– Опять домик в деревне у бабушки? – невесело усмехнулась.
– Он самый.
ГЛАВА 12
Просыпаюсь от жуткой головной боли. Виски и затылочная часть, словно в огне, а во рту горько и сухо. Тошнит. Так я что, отравилась?
Резким вторжением в сознание вчерашняя гулянка в честь моего совершеннолетия. Танька, текила, лимон с солью и… Какой-то парень. Он больно сжимает мою руку, куда-то тащит. Всё размыто, меня тошнит, и отчего-то болит желудок.
– Стой! Я домой хочу! – упираюсь, вынуждая его остановиться.
