– Еще бы мне их не помнить! – невесело усмехнулся тот. – Ведь та смена могла стать последней в моей жизни!
– Да что вы говорите! – В голосе Ямаоки прозвучал неподдельный интерес. – Как же это случилось?
– Да вот так и случилось…
Мотонобу неторопливо достал из кармана пиджака пачку сигарет и, предложив Ямаоке закурить, щелкнул зажигалкой.
– Смотрю, – выпустив большое облако дыма, продолжал он, – сгружают, значит, те самые ящики… По документам – кобры для медиков. Даже мысленно по-здравил себя. Чего только я не повидал за двадцать лет работы в таможне, но вот кобр ни разу… Подхожу к ящикам с представителем получателя, а он, знаете, с этакой ехидцей спрашивает, буду ли осматривать груз. А как же, отвечаю, обязательно. Ну, и прошу открыть первый ящик. Он и открыл. Глянул я – и у меня мурашки побежали по спине. Сколько же их там было! И все эти гадины так переплелись между собой, что и понять невозможно, где хвост, а где голова! А этот самый представитель взял да и ткнул в этот гадючник палкой. Одна и выскочила, как черт из шкатулки!
Таможенник передернул плечами.
– До сих пор как вспомню, так холодный пот прошибает. Ну, я, понятно, выдал этому представителю, черт бы его побрал! Что же ты, говорю, делаешь? Он, конечно, извинился. Говорит, и сам не ожидал.
– И в другие ящики вы не полезли?
– Нет… не полез… – покачал головой Року. – Только заглянул… Но могу твердо сказать, что и в них были змеи!
– А вам не приходило в голову, что в контейнерах могла быть контрабанда?
– Конечно… – потупился таможенник.
– И тоже, конечно, потом?
– Да, потом! – с неожиданным вызовом ответил вдруг Мотонобу. – А что я должен был делать? Лезть в эти ящики? Так вы бы сейчас со мною не разговаривали! Да, я должен был вызвать серпентологов, вытащить всех этих змей из ящиков, просветить их рентгеном и только после этого пропускать груз…
– А вы, значит, решили как побыстрее…
– Нет, – покачал головой таможенник, – я просто растерялся… Впервые оказался в такой ситуации….
– Это те ящики? – спросил Ямаока, показывая сделанные в лесу снимки.
Таможенник кивнул.
– Что ж, – улыбнулся Ямаока, – спасибо и на этом… Кстати, вы помните, как выглядел этот “представитель”?
– Как выглядел? – наморщил лоб таможенник. – Да обычно выглядел… Лет тридцати пяти, рост примерно метр семьдесят, короткая стрижка, хорошо развит физически… Что еще? Да, на руке у него глубокий шрам…
– На какой?
– На какой? – задумался таможенник. – Сейчас скажу… На левой… Да, да, на левой! Я еще подумал, что это его кобра так отделала!
– Вот вам мой телефон. – Ямаока протянул таможеннику свою визитную карточку. – А завтра, часов в пять вы приедете в управление, и мы с вами попробуем сделать фоторобот этого человека… Договорились?
– Договорились… – нехотя согласился таможенник.
Покинув таможню, Ямаока направился в фармацевтический центр. И не очень-то удивился, найдя по указанному адресу мастерскую по ремонту часов…
Вернувшись в управление, Ямаока послал на имя начальника криминальной полиции столицы Таиланда запрос. Он просил проверить бангкокский филиал одной из фирм “Ниппон тойлз корпорейшн” и собрать о ней как можно больше информации…
А на следующий день Ямаока отослал в Бангкок и фоторобот, который сделал вместе с таможенником. И только потом вызвал к себе Симодзаву. Коротко рассказав о проведенном расследовании, он протянул ему несколько снимков.
– Пусть поработает агентура!
Взглянув на фоторобот, Симодзава увидел молодого мужчину с волевым лицом и мощной шеей борца.
– Хорошо бы с ним повидаться здесь, в нашей комнате! – только и сказал он.
– Хорошо бы, Кихэйдзи, – в тон ему ответил Ямаока.
Глава 9
Среди манильских полицейских Брюс Палаван был известен под кличкой “Бульдог”. Своим прозвищем он был обязан одному из подследственных, которого в течение недели настойчиво загонял в тупик, пока тот не рассказал все.
Правда, Бульдогом Палаван оставался только на службе. Никто из его коллег не помнил случая, чтобы старина Брюс не пришел на помощь по первому зову.
Именно к нему и попал запрос Ямаоки, который тот отправил начальнику криминальной полиции Манилы с вложенной в конверт фотографией убитой в лесу девушки.
Перечитав письмо и внимательно рассмотрев снимок, Палаван вызвал к себе одного из инспекторов.
– Сейчас ты, – сказал он, – просмотришь все оперативные сводки о происшествиях по городу за последние три-четыре месяца на предмет исчезновения молодых девушек вообще и вот этой, – придвинул он на край стола полученную из Кодэ фотографию, – в част-ности… Впрочем, я не буду возражать, если ты просмотришь сводки, скажем, за последние полгода…
– Я просмотрю за год, шеф, – улыбнулся Плексаган.
– Ну, вот и отлично! – Он кивнул головой. – Если ничего не обнаружишь, пошлем этот снимок дальше…
Инспектор улыбнулся. Как-никак он проработал с Бульдогом уже три года, а тот все еще держал его за новичка.
– Ладно, ладно, не смейся! – отмахнулся Палаван. – Это я так, по привычке…
Просмотр оперативных данных ничего не дал, и уже на следующий день во все крупные города Филиппин полетели запросы с приложенными к ним фотографиями найденного в Японии трупа…
Ямаока вышел из ванной и блаженно потянулся. По-думать только! Целый свободный вечер, и он может заняться всем, чем ему заблагорассудится!
Впрочем, он прекрасно знал, чем именно ему заблагорассудится заняться. Шахматами! Ему не терпелось разобрать новые партии, сыгранные на звание чемпиона мира по версии Профессиональной шахматной ассоциации между Гарри Каспаровым, за чьим творчеством Ямаока уже давно и пристально следил, и набирающим силу Анандом, чье дарование и упорство, с каким он восходил на шахматный Олимп, не могли не вызывать искреннего восхищения…
Быстро поужинав, Ямаока взял вечернюю газету с последними двумя партиями претендентов и, расставив фигуры на доске, углубился в постижение хитроумных замыслов соперников.
С первых же ходов его изумила та осторожность, с которой Каспаров разыгрывал партии. Что-что, а чемпиону подобная осторожность была несвойственна. Наоборот! Непредсказуемость и риск – вот что всегда отличало российского мастера! А теперь…
Неужели стареет? Хотя ведь нет еще и сорока… Или уже перешел свою планку и теперь может держаться только на мастерстве?
А может, причина куда прозаичнее и кроется в той разнице денежных призов, которые положены победителю и проигравшему. Как-никак пятьсот тысяч долларов! Тут будешь осторожным!
Ямаока усмехнулся, подумав о том, что в эту самую минуту и сам Роберт Фишер может вот так же сидеть и разбирать именно эту партию. Только, наверное, все-таки несколько иными глазами…
Как и многочисленные поклонники великой игры во всем мире, Ямаока искренне сожалел о том, что этот без малейшего преувеличения шахматный гений так, в общем-то, бесславно ушел куда-то в тень. А ведь кому, как не ему, так ласково и ярко светило шахматное солнце…
Только представить себе, какие их ожидали бы матчи, останься Фишер в шахматах! Фишер – Карпов! Фишер – Каспаров! А как бы эти встречи обогатили древнюю и вечно молодую игру?
