– Да я ем мало, – грустно сказал Яша. – Так, корочку хлеба да стаканчик воды в день. Мне больше и не требуется…
– Ладно, – решительно заявил приказчик. – Возьму тебя сопровождающим своей телеги. Будешь на подхвате. Согласен?!
– Конечно, барин, согласен…
– Давай свой пятак.
Яша безропотно протянул монетку приказчику и грустно добавил:
– Шоб я так жил…
– Тогда сейчас живо ступай в конец обоза, – распорядился приказчик. – Скажешь, что Кузьма Фролов разрешил. И пусть рты шибко там не разевают, через час отправляемся в путь…
Яша приветливо раскланялся и отправился в конец обоза…
Судили – рядили, однако, долго и только после обеда подводы покинули Саратов. Во главе обоза в закрытой бричке вдвоем с младшим братом Степаном Спиридоновичем ехал Иван Спиридонович Маслов, известный волжский купец. Был он невысок ростом, полноват, круглолиц, возрастом подходил к пятидесяти годам. В Саратове имел рыболовный промысел, а в Петербурге торговлю и свой шикарный особняк. Охраняли Маслова двенадцать вооруженных всадников. Времена были неспокойные. Совсем недавно по Поволжью прокатился свирепый и беспощадный бунт, учиненный Емельяном Пугачевым. Злодея, выдававшего себя за императора Петра III, уже изловили и казнили, но отдельные банды его сподвижников все еще продолжали разбойничать и баламутить народ.
– Иван, а расскажи еще разок историю про то, как тебя Самозванец хотел в князи произвести, – улыбнулся Степан Спиридонович.
– Да чего рассказывать, – купец нахмурился лицом. – Все давным-давно уже сто раз рассказано!
– Ну, расскажи…
– Да было дело прошлой осенью. Я на Пешке у себя в конторе находился. Ну и прискакали ко мне какие-то голодранцы. И орут с порога, мол, сам государь – император велит предстать мне пред ним…
– А ты что же?
– А что же мне было делать? Лютый он был, спасу нет! Не лезть же на рожон?! Напялил я кафтан понаряднее, нагрузили мне в телегу разные там дароприношения. Сел в бричку и отправился в лагерь к супостату на Соколову гору. С жизнью, конечно, простился. Приехал, зашел в царский шатер, поклонился супостату в пояс. А он там лежит на подушках, вокруг казаки. Бражничают, зубы скалят, песни похабные орут…
– Поклонился?
– И поклонился и на колени встал. Жить – то хочется!
– Ну?
– Ну, супостат поманил меня к себе пальцем, налил чарку вина до краев. Пей, говорит, за мое императорское здоровье!
– А ты?
– Выпил, конечно. Жизнь – то дороже…
– А он?
– А он пьяными бельмами вращает, гогочет, спрашивает, мол, давно ли я был в Петербурге.
– А ты?
– А я что?! Правду сказал. Кому на дыбе висеть – то хочется?!
– А он?
– А он схватил меня пальцами за ухо, притянул к себе, в глаза как зыркнет! Я чуть было дух не испустил…
– А он?
– А он, супостат, спрашивает меня, мол, видел ли я в Петербурге Катьку, его законную супругу?
– А ты что ответил?
– Правду ответил, мол, видел два раза…
– А он?
– А он глаза прищурил, дыхнул на меня перегаром и спросил, усмехаясь…
– Что спросил?!
– Спросил, красивая, мол, Катька?
– Какая Катька?
– Ну, императрица наша, Екатерина Вторая.
– А ты что?
– Правду ответил, красивая, мол, у вас Петр Федорович, жена, в теле…
– А он?
– А он, супостат, улыбнулся и сказал мне…
– Что?!
– Сказал мне, мол, дарую тебе, Ванька, жизнь и княжеский титул. И еще, мол, будешь в Петербурге, передавай моей супруге от меня большой привет.
– Так и сказал?!
– Так и сказал!
– И отпустил?!
– И отпустил!
– Чудеса!
– Да вот же, столько душ, злодей, загубил, а меня даже пальцем не тронул… Получается, жизнью я супостату обязан…
– Так, то, может быть, на самом деле император был?
