– Н-да, – протянул Уваров, как бы соглашаясь.
– Хочешь им признаться в своих чувствах, а они играют с тобой в ищейку, да еще так неумело, – продолжил мужчина, выпуская клубы сигаретного дыма.
Следователь бросил пытливый взгляд на соседний столик, пытаясь разглядеть лицо мужчины.
– Скрывает она от вас что-то.
– Возможно.
Уваров подозвал официантку, попросил завернуть заказ с собой и принести счет. Когда девушка удалилась, мужчина за соседним столиком снова заговорил:
– Загадочные существа эти женщины. Можно прожить с ними всю жизнь, но так и не познать.
Уваров хотел пересесть за соседний столик и наконец-то разглядеть назойливого собеседника, но никого не увидел. Он вскочил, огляделся по сторонам и стоял в недоумении, пока в зал не вышла официантка с упакованной едой.
– Вы видели здесь мужчину в пальто?
– Нет. Вы были сегодня первым посетителем, – ответила она и с опаской отступила от него на два шага.
– Здесь, за соседним столиком только что сидел мужчина в черном пальто и шляпе. Он курил сигарету.
– Не было здесь никого, а курить у нас запрещено, – возмутилась официантка, но принюхавшись, уловила запах сигаретного дыма и смутилась. Пересчитала протянутые деньги и надменно спросила: – Сдачу вам нести?
– Не надо, – сконфуженно выдавил из себя Уваров и, взяв пакет с едой, вышел из ресторана.
***
Дождевые облака заволокли небо. Ветер усилился. Молния прорезала облака, следом ударил гром такой силы, что Клара вздрогнула и с опаской посмотрела на небо. Ускорила шаг и после очередной сотрясающей все вокруг канонады перешла на бег. Темнота выиграла схватку у света, и все вокруг погрузилось в полумрак. Запыхавшись, она подбежала к магазину, восстановила дыхание и только потом распахнула дверь. Стряхнула с волос сухие листья, зашла в тесную подсобку и с облегчением опустилась на табурет. В следующее мгновение на ее коленях уже лежал дневник.
«В ту же ночь мы сбежали с пастбища. К утру добрались до автобусной станции, денег хватило только на билеты. Хотелось есть, все тело ныло, а на душе скреблись кошки. Автобус довез нас до Усть-Каменогорска. По словам Тихони, его тетка жила рядом со швейной фабрикой и могла нас приютить на несколько дней, пока мы не решим, что делать дальше.
Уже стемнело, когда мы подошли к фабрике и отыскали дом. Тихоня постучал, залаяла собака, и на шум вышла его тетка. Она не знала, как на нас реагировать, во взгляде читался страх. Это было, по меньшей мере, странно. Тихоня, как ни в чем не бывало, улыбнулся, обнял тетку и поздоровался, сказал, что в городе проездом и ему нужен ночлег. Она перевела взгляд на меня и еще больше ужаснулась, но это меня не удивило. Левый глаз заплыл, и, как бы я ни маскировалась, синяк все равно был виден.
Ночь мы провели в гостиной, а наутро она попросила меня помочь ей с завтраком. Поинтересовалась, что со мной случилось. Я сказала, что на меня напали грабители. Мой ответ ее не удивил, и она, многозначительно покачав головой, прошептала мне на ухо: «Беги от него, пока не поздно». Конечно, я ничего не сказала Тихоне – и без того на нас свалилось много проблем.
Тихоня ушел, сказав, что ему нужно немного подзаработать, и мы с его теткой остались одни. Ее звали Светлана. Это была симпатичная женщина с курносым носом и заводным характером. Домик, в котором она жила, был маленький, но уютный и состоял из трех комнат: кухня-прихожая, гостиная, в которой еле помещался диван с обеденным столом, и спальня. Светлана работала на швейной фабрике бригадиром. Давно развелась, детей у нее не было.
Тихоня вернулся поздно ночью, когда я уже засыпала. От него пахло спиртным и табаком. Он сказал, что ему нужно уехать на пару дней. От страха его потерять я настойчиво просила не уезжать, но тщетно. Он был упрямым, как осел. Всю ночь мы проговорили. Под утро я заснула, а когда проснулась, его уже не было. Тетка сказала, что он уехал на такси на железнодорожную станцию.
Через пару дней он вернулся, при нем была большая по тем временам сумма денег и чемодан с разными ценными вещами. На вопросы, откуда вещи и деньги, он многозначительно ответил: «Заработал». Его тетка стала мрачнее тучи. В отличие от меня она понимала, что происходит.
Не прошло и недели, как он снова засобирался в поездку, поэтому ночь была тревожная и бессонная. Я боролась с предчувствием беды, а он строил грандиозные планы, хотел скопить денег на собственный дом. Мечтал о большой семье и чтобы мы никогда не разлучались. Говорил, как он меня любит, как много я для него значу, что ради меня готов горы свернуть. На следующий день он опять уехал.
В судьбоносный воскресный день произошли два знаковых события. Первое – благодаря Светлане я научилась шить. Взяв в руки ткань и иглу, я почувствовала, что хочу заниматься этим всю жизнь. Второе событие было не таким радужным. Когда солнце начало опускаться за горизонт, в ворота забарабанил участковый. После разговора с ним Светлана, бледная и растерянная, вошла в гостиную. «Петра арестовали за кражу на рынке», – сказала она и, плача, опустилась на диван. Помню свою реакцию: я не поверила ее словам, сказала, что это какая-то ошибка. Светлана приказала мне остаться дома, чтобы не привлекать внимание к своей персоне, а сама пошла в милицию. В отчаянии я два часа металась от одного окна к другому.
Светлана вернулась за полночь и сказала, что Тихоня украл сумочку жены партийного чиновника. Ситуация была безнадежной, ему грозил тюремный срок. Она вынесла из спальни чемодан с вещами, который принес Тихоня, и мы поспешили отнести его на помойку».
– Так вот чем ты занята! – грозный голос Аркадия эхом отразился от стен подсобного помещения.
От неожиданности Клара вздрогнула и вскочила с табуретки. Дневник скатился с колен на пол.
– Тебя не было дома полдня, я думал, ты занята чем-то важным, а ты сидишь в подсобке и читаешь записки какой-то незнакомой бабы! – лицо мужа раскраснелось от гнева.
За его спиной Клара увидела испуганную дочь и вспомнила, что она должна была сегодня забрать ее из школы.
– Прости, я совсем забыла про Полю, – попыталась успокоить она мужа.
– Забыла?! – заорал Аркадий. – Ребенок прождал тебя в вестибюле целый час! Ты не брала трубку! Мне пришлось срываться с совещания и бежать в школу! Мы думали, с тобой что-то случилось. Обзвонили все больницы. В последнее время от тебя можно ожидать чего угодно.
– Не надо сгущать краски. Не кричи. Ты напугаешь ребенка.
– Она и так напугана! Она битый час бегает по городу с отцом и ищет свою мать! – выпалил Аркадий с деланным драматизмом.
– Вы могли сразу приехать сюда, зачем бегать по городу?
– Мы приезжали! Здесь было закрыто!
– Мы посмотрели через окно, тебя не было видно, и мы уехали, – пояснила Полина дрожащим от волнения голосом.
Послышалось нервное покашливание Лили, она выглянула из-за спины Аркадия и с виноватым видом оправдалась:
– Я выходила на обед, о чем тебя предупредила, но ты была так занята чтением, что не ответила.
Клара обомлела. Она не слышала звонки мобильника и как подруга заглядывала в подсобку. Читая дневник, она словно погружалась в вакуум, ограждающий ее от остального мира.
– Хорошо, признаюсь, что немного переборщила. Прошу прощения.
Аркадий метнул на нее гневный взгляд.
– Домой! – он взял дочь за руку и, чеканя шаг, направился к машине.
***
Вечером Клара помогала мужу собирать вещи и раскладывать их по коробкам. Настроение Аркадия осталось прежним, он ходил по квартире угрюмый и отстраненный, а Клара не предпринимала попыток объясниться. Сбор вещей вызвал у нее приступ депрессии. Душа разрывалась на части. Еще эта история Тамары и Тихони не давала ей покоя.
Послышался настойчивый звонок в дверь. Полина уже спала, Клара испугалась, что незваный гость разбудит дочь. Дверь открыл Аркадий. Клара вышла за ним следом в коридор и увидела Уварова. Рядом с ним стоял напарник.
– Добрый вечер, у нас есть к вам несколько вопросов, вы не возражаете, если мы войдем? – спросил официальным тоном следователь.
– Все, что знала, – я рассказала. Мне нечего добавить, – Клару разозлил поздний визит.
Аркадий отступил в холл, пропустил Уварова и его коллегу в квартиру и юркнул на кухню.
– Клара Владимировна, это следователь Коваленко, ему передали дело Тихонова, – деловито представил коллегу Уваров.
– А до завтра это не может подождать? У нас дочь только что уснула.
Коваленко был полной противоположностью напарника: заляпанный кетчупом костюм, сальные волосы и дурные манеры; его голос звучал с вызовом и надменностью, а реакция свидетельницы вызывала подозрение, которое он даже не пытался скрыть.
