На следующий день старуха велела Каю снять старое голландское платье, принесла новое, какого-то странного покроя, сделанное из бархата и атласа, покрытое дорогой вышивкой и унизанное сверкающими драгоценными камнями.
– Это чтобы тебе не было скучно, – сказала она.
Чернокнижница принялась учить Кая своему искусству. Не обращая внимания на слезы и просьбы мальчика, она заставляла его процеживать страшные яды, варить похлебку из ядовитых змей и жаб, помешивая ее громадной ложкой, и недели через две приступила к главному – вызыванию гениев по книге в черном переплете с золотыми застежками. Для этого нужно было читать странные буквы, составлявшие странные слова, и трижды произносить заклинания. Когда Кай заучил первую фразу и по приказанию старухи при ней вызвал гения недр земли, комната наполнилась страшным шумом, осветилась золотистым светом, и в ней появилось железное существо, похожее не то на птицу, не то на человека с алмазным ожерельем и громадными золотыми крыльями. Старуха произнесла второе заклинание, и вот из его полулап, полурук посыпались осколки золота, много золота. Перевернув страницу, чернокнижница произнесла третье заклинание, и гений исчез. Потом, когда колдунья осталась наедине с Каем, она заставила мальчика собрать золото в ларчик.
Однажды старуха сказала:
– Мне нужно улететь далеко, далеко отсюда, в теплую страну, к великому городу, который стоит на семи холмах, за травой, отмыкающей все замки, все затворы. Только под стенами того старого города растет она, лететь мне придется далеко, а потому я вернусь вечером. Чтобы тебе не было скучно, изволь к завтрашнему дню затвердить вот это заклинание. Выучись хорошенько произносить слова, но только помни, не смей говорить их, стоя перед книгой и положив руку на ее раскрытые страницы. Иначе тебе же будет худо.
Сказав это, старуха свистнула, и на ее зов неизвестно откуда появился зеленый крылатый дракон, она уселась на него и в одно мгновение вылетела через трубу огромного камина.
Кай остался один. Прежде всего он попробовал опять отыскать дверь, чтобы, если возможно, убежать и вернуться к отцу, но, как и в первый раз, ничего не нашел. Походил по комнате, поплакал, потом сел за книгу, раскрытую на той странице, на которой ему нужно было учить заклинание, и принялся твердить странные волшебные слова.
Он очень легко освоился с ними, так как привык заучивать слова из этой книги, и вдруг ему захотелось узнать, что будет, если он без старухи вызовет гения. И какой гений явится к нему? Кай понимал, что это неблагоразумное желание, но никак не мог совладать с любопытством. Наконец он встал, подошел к бронзовому столу и, положив руку на раскрытые листы книги, дрожащим голосом начал говорить:
– Кари, кари, бум, бум… – и другие таинственные слова.
Едва он повторил заклинание в третий раз, как в комнате что-то зашипело, затрещало. В камине вспыхнул яркий красный огонь и залил всю залу зловещим светом. Среди багровых клубов дыма, ворвавшихся неизвестно откуда, появился гений на ярко-красных с желтым крыльях. Его глаза и все лицо горели нестерпимым блеском. Пламя и огонь расходились от его громадных крыльев, зажигая все вокруг. Без слов Кай понял, что он вызвал гения огня. В отчаянии мальчик стал перелистывать страницы, но не мог найти заклинание, имевшее силу прогнать страшного гения. Вот стали тлеть ковры, вот вспыхнул стул из сухого дерева, вот обуглились ножки дивана. В эту минуту, взглянув на уголь, Кай вспомнил об угольном человечке, который был так рад, что он дал ему жизнь, и наудачу закричал:
– Угольный человечек, угольный человечек! Ведь ты же обещал помочь мне в трудную минуту! Сюда, сюда!
И пора было позвать его: волосы на голове Кая уже начинали тлеть. Мальчик хотел снова закричать, но увидел, что перед ним стоит маленькая черная фигурка с блестящими живыми глазками, кланяется ему и говорит:
– Хорошо, что ты позвал меня, я сейчас тебе помогу. Я не боюсь огня, мы с ним давно знакомы и даже состоим в некотором родстве. Всякого гения я сумею прогнать, потому что тот уголь, из которого ты сделал меня, был прежде старой-старой сосной, росшей возле дома гораздо более могучего колдуна, чем твоя чернокнижница… Сосна знала наизусть все заклинания, все волшебные слова.
– Да что же ты болтаешь, а не поможешь мне? Смотри, ведь вокруг нас все пылает. Вот-вот я сам сгорю, помоги же мне, угольный человечек!
В одно мгновение черная фигурка сделала уморительный прыжок, вскочила на кресло, потом на стол и, перевернув семь страниц, прочитала писклявым голосом коротенькое заклинание. Гений мгновенно исчез, огонь потух, и в комнате остался только запах гари.
– Но что же будет со мной? – простонал Кай. – Ведь старуха все равно убьет меня. Она никогда не простит мне моего непослушания.
– А зачем тебе ждать старуху? – спросил угольный человечек. – Разве тебе не хочется вернуться домой к отцу?
– Как не хочется, – ответил мальчик, – очень хочется! Да как выйти из этой залы?
– Да так и выйди, – ответил угольный человечек, – огонь оказал тебе услугу, ведь дверь-то сгорела и сгорела та волшебная картонная чаша, в которой лежал талисман, скрывавший выход из залы. От обыкновенного огня чудодейственная чаша не погибла бы, но ведь тут был сам огненный гений, а это не шутка! Иди же, не мешкай. Пора, пора.
И угольный человечек быстро побежал к стене, на которой лохмотьями висел почерневший, обгоревший ковер. Кай шел за ним. Угольный человечек дотронулся до ковра своей маленькой черной ручкой, с удовольствием понюхал его и сказал мимоходом:
– Как славно пахнет! И он стал гораздо красивее прежнего, черный, угольный! Но ведь вы, люди, этого не понимаете. Ну, смотри же, вот и выход.
Он отодвинул ковер, Кай увидел обгоревшую, настежь открытую дверь и, не помня себя от радости, выбежал из нее. Он быстро прошел через все остальные пустые комнаты полуразрушенного дома и вскрикнул от удовольствия, ступив на оттаявшую землю и вдохнув чистый воздух ранней весны.
– Как долго пробыл я здесь, – сказал он, – вошел сюда зимой, а теперь уже наступила весна.
– Да, да, – ответил человечек, – только идем, идем, торопись домой. – И они побежали. У дверей дома горшечника угольный человечек простился с Каем, пожал ему руку своей черной ручкой и сказал:
– Теперь ты больше меня не увидишь. Мне было позволено только раз оказать тебе услугу, а теперь уж я не буду заботиться о тебе, заботься о себе сам и будь счастлив.
Он кивнул Каю головой и быстро побежал прочь.
Кай бросился в дом отца. Увидев сына, старик не поверил собственным глазам. Кай рассказал ему обо всем, что случилось, а отец вместо слов только целовал его и плакал.
Кай исправился, он поступил в школу, а через много лет сделался ученым, который особенно любил добывать из земли уголь и исследовать его.
Охота питона Каа
Из «Книги джунглей» Р. Киплинга
Все, что здесь рассказано, случилось, когда маленький индиец Маугли жил у волков. В то время старый медведь Балу учил его законам индийских зарослей – джунглей. Большой серьезный коричневый зверь любил способного человеческого детеныша, его другие ученики, молодые волки, занимались плохо, старались заучить только то, что касалось их стаи или их племени, и сейчас же убегали, едва запоминали следующие строки закона: «Ноги бесшумные, глаза, видящие в темноте, уши, слышащие притаившийся ветер, острые белые зубы – вот признаки наших братьев; нужно исключить только Табаки-шакала и гиену, их мы ненавидим». Но Маугли, человеческий детеныш, должен был учиться больше. Иногда Багира, черная пантера, любившая его, подкрадывалась посмотреть, что делает ее любимец, мурлыкала и терлась головой о дерево, слушая, как Маугли отвечал урок медведю Балу. Мальчик мог лазать почти так же хорошо, как он плавал, а плавал он почти так же хорошо, как бегал. Поэтому Балу научил его законам леса и воды. Он научил его отличать подгнившие ветки от здоровых, научил вежливо разговаривать с дикими пчелами, сказал, что следует говорить летучей мыши, если он днем потревожил ее в ветвях, как нужно, бросаясь в воду, предупреждать водяных змей в болотах. (Обитатели джунглей не любят, чтобы их беспокоили, и всегда готовы наказать потревожившего их.) Маугли научили также охотничьему зову, который нужно повторять в чужих лесах до тех пор, пока не послышится ответ. Охотничий крик обозначает: «Позвольте мне охотиться здесь, потому что я голоден», ответ же звучит так: «Охоться для пищи, но не для удовольствия».
Все это показывает, сколько нужно было Маугли заучить на память, и иногда ему надоедало повторять одно и то же. Раз, когда Балу шлепнул Маугли за рассеянность, мальчик рассердился и убежал; Балу сказал Багире:
– Человеческий детеныш должен выучить все, о чем говорится в законе!
– Но подумай, какой он маленький, – сказала черная пантера, которая, конечно, совсем избаловала бы Маугли, если бы ей не мешали. – Как может все это вместиться в его маленькой головке?
– Разве в джунглях не убивают маленьких? Вот почему я учу его, вот почему я и бью его, правда, очень нежно, когда он что-нибудь забывает.
– Нежно? Хороша нежность, – проворчала Багира. – Его лицо в крови от твоей нежности. Ах ты, железная лапа.
– Лучше пусть он весь будет исцарапан моими лапами, которые любят его, чем пострадает от незнания, – серьезно ответил Балу. – Теперь я учу малыша Великим Словам, которые защитят его от народа птиц и племени змей, ото всех, кто бегает на четырех лапах. Разве из-за этого не стоит немножко поколотить его?
– Хорошо, только смотри, не убей человеческого детеныша. Но что это за слова? Скорее всего я буду помогать, чем просить помощи, – сказала Багира и, вытянув бархатную лапу, стала ее рассматривать. – Тем не менее мне хочется знать.
– Я позову Маугли, и он скажет эти слова, если захочет. Приди, маленький братец!
– У меня в голове шумит, точно в пчелином улье, – произнес недовольный голосок над их головами. Маугли спустился по дереву с рассерженным лицом. Соскочив на землю, он прибавил:
– Я пришел для Багиры, а не для тебя, жирный старый Балу.
– Мне все равно, – ответил Балу, хотя и обиделся. – Скажи Багире Великие Слова джунглей, которым я учил тебя сегодня.
– Для какого племени? – спросил Маугли (он был рад показать свои знания). – В наших зарослях много наречий, я знаю их все.
– Знаешь некоторые, а не все. Видишь, Багира, ученики никогда не благодарят учителя, ни один волчонок не пришел поблагодарить старого Балу за учение. Ну, великий ученый, скажи Великое Слово для племени охотников-зверей.
– Мы одной крови, вы и я, – сказал Маугли с медвежьим акцентом.
– Хорошо. Теперь для птичьего племени.
Маугли повторил те же слова, закончив фразу криком коршуна.
– Теперь для племени змей, – сказала Багира.
В ответ послышалось шипение, потом Маугли откинул ногу назад, сжал руки, захлопал в ладоши, прыгнул на спину Багире и уселся на ней, свесив ноги сбоку, поколачивая пятками по ее мягкой блестящей шерсти и в то же время корча ужасные гримасы медведю Балу.
– Ну, ну, из-за этого стоило тебя поколотить, – нежно сказал медведь. – Ты когда-нибудь меня вспомнишь!
