– Но опознали?
– Да. Продавцы в магазине, куда она ходила, менеджер кондоминиума.
– Когда наступила смерть?
– Между семью и девятью вечера третьего апреля.
– Что явилось причиной смерти?
– Вот это самое главное. Патологоанатом в ее крови нашел снотворное. Очень большую дозу. Он предположил, что убили ее во сне. Ударом по голове чем-то тяжелым, скорее всего, утюгом. Мы нашли этот утюг, однако следов от удара на нем не было.
– Если я тебя правильно поняла, ее убили утюгом, а потом начали изображать изуверское убийство.
– Верно. Изуверское или ритуальное. И еще одна подробность. И очень важная. Патологоанатом долго не мог определить, каким снотворным ее усыпили. И только спустя неделю он нам сообщил, что снотворное это крайне редкое. У нас не применяется и не продается. Его название… – Сэм снова полез в тетрадку.
– Клофелин, – подсказала я.
– Прекрасно, – обрадовался Сэм. – Теперь я понял, что ты действительно специалист по России.
– В России этот препарат очень распространен, – скромно пояснила я.
Сэм продолжал:
– Тот факт, что ей дали именно это снотворное, будет очень важным в расследовании другого дела.
– Другого? – удивилась я.
– Да, есть еще одно дело. И оба эти дела расследуются нами вместе. Но о нем позже. Сначала о документах, которые остались после Солджер. Многочисленные квитанции об уплате за свет, воду. Счета из магазинов. Кстати, кондоминиум выплачен полностью еще при Генри Солджере и Тамара Солджер платила только association fees. Чековая книжка Wachovia Bank, ее мы изучаем. Пока там не нашли ничего интересного. Записной книжки при Солджер не обнаружили. Только листок с номерами телефонов на кухне. Там телефоны компаний и несколько имен по-русски.
Он вынул маленький листок.
– «Аркадий», это русская компания из Калифорнии, продававшая видеокассеты на русском языке. Уже три года как банкроты. У Солджер мы нашли десятка два видеокассет на русском языке и десятка два книг по-русски. Может быть, тебе будет интересно с ними познакомиться.
– Познакомлюсь.
– Следующее имя: «Столпер». Это сотрудник магазина в Нью-Йорке, где продают русские книги. Тамару помнит, она регулярно заказывала у него, как он сказал, «новинки».
– Прости, кто проверял?
– Я тебя понял. Звонила наш специалист по русскому языку. Следующее имя «Саниа». Только имя и номер телефона. Мы проверяли, это телефон русского продовольственного магазина в Массачусетсе. Ни Саниа, ни Тамару Солджер или Князеву там не помнят. Наверно, это тоже достаточно давний номер. Несколько лет назад в магазине поменялся владелец и были набраны новые продавцы. А вот следующий номер особый. «Молчалин Алексей». Телефон отеля «Park Inn», на улице Vimor в Winter Park, это север Орландо. Этот адрес представляет особый интерес, потому что господин Молчалин в ночь с третьего на четвертое апреля повесился.
Сэм достал из стола фотографии, протянул мне. Парень лет тридцати висит на веревке, прикрепленной к крюку на потолке.
2. Молчалин
– Кто он?
– Многого узнать не удалось. Никаких документов, разрешающих пребывание в Штатах. Документ при нем обнаружен только русский.
Он протянул мне месячный билет московского метро, где рядом с фотографией написано от руки: Молчалин Алексей Константинович.
– Это билет московского метро, – начала было я, но Сэм меня перебил:
– Я знаю. Но это все, что у нас есть. В Орландо много русских, у которых нет документов на проживание. Они, как правило, работают на монтаже сложных аттракционов. Нам удалось установить, что этот парень работал на монтажном узле в Epcot. Когда он появился, никто не помнит. Ни с кем не дружил. Примерно месяца два назад исчез. В это же время, точнее, четвертого февраля, он появился в отеле «Park Inn». Появился не один. С ним был человек лет сорока. Он и заплатил за номер Молчалина. Этот человек по описанию похож на скандинава, высокий, блондин. Он регулярно заезжал за Молчалиным, и они вместе уезжали.
– У Молчалина машины не было?
– Не было. В тот день, третьего апреля, скандинав за ним не приезжал. Утром четвертого апреля горничная обнаружила труп. Следов насилия на трупе на было. Сомнений в том, что это не самоубийство, не возникло. Тем более, что на столе лежала записка, на которой было написано по-русски: «Тамара, прости».
Он протянул мне записку. Лист фирменной гостиничной бумаги с эмблемой гостиницы и размашисто написанная фраза «Тамара, прости». Сэм продолжал:
– Специалист по России объяснила нам, что это типичное поведение русского человека: совершил преступление и потом, осознав содеянное, решил уйти из жизни.
– Почти по Достоевскому, – заметила я.
– Да, – согласился Сэм, – эксперт тоже говорила о Достоевском.
– Иррациональность русской души, – подсказала я. – Покаяние сопутствует преступлению.
– Да, что-то в этом роде. Ты, я вижу, с этим не согласна.
– Ты тоже. Иначе зачем бы ты меня вызвал.
– Ты права. В желудке Молчалина были обнаружены остатки пиццы, вино и…
– Снотворное русского производства, – подсказала я.
– Браво. Я рад, что мы работаем вместе. Это был действительно клофелин. В очень большом количестве. Но это не доказывает, что его убили. Ты ведь об этом подумала?
– Конечно.
– Самоубийцы народ иррациональный. Сначала он хотел забыться, заснуть. Потом передумал… Следов насилия на трупе не обнаружено. Но ты сама знаешь… Что еще было сделано? Отпечатки пальцев. Тут полная ясность. Отпечатки пальцев Молчалина повсюду в доме Солджер. И главное, на телевизоре, который был на нее брошен. Таким образом, хотя бы здесь ясность полная. Убил ее он. Или точнее убивал он.
– Ты хочешь сказать, что убивал он не один.
– Мы не можем этого отрицать. В доме у Солджер найдено много свежих отпечатков. В том числе на телевизоре.
– Ты думаешь о скандинаве?
– Конечно. Пока выйти на него мы не можем. Соседи Солджер его не видели. Теперь о записке.
– «Тамара, прости»?
– Да. Написано ли это рукой Молчалина, проверить мы не можем. Не с чем сравнить.
– А регистрационный листок в гостинице?
– Его заполнял скандинав. Будут еще вопросы?
