Поултон был убежден, что именно при младотурках получила распространение «идея Турана как прародины всех тюрок».
Был он убежден и в том, что эти российские тюрки надеялись сделать Османскую империю локомотивом тюркизма во имя свободы тюркских Народов России.
Тем не менее, турецкие историки главенствующую роль в детальной разработке более вариативной и гибкой концепции тюркизма признают за «своими» идеологами и, прежде всего, за Зиёй Гёкальпом.
Дабы облегчить проникновение своих идей в народ, Зия стал излагать их в стихах, сказках и легендах, прославлявших прошлое турецкого народа и доказывавших его неразрывную связь с Центральной Азией.
И, посещая облюбованное знаменитым философом кафе, Кемаль с интересом слушал его в высшей степени неординарные по тем временам рассуждения о качественно новой турецкой нации, имевшей крепкие корни и обеспеченное будущее.
Больше всего Кемаля интересовало отношение философа к цивилизации и культуре, которую надлежало не только сохранять, но и всячески развивать.
– Да, – часто повторял Зия, – мы должны перенять у Запада его цивилизацию, но при этом опираться только на собственную культуру, игравшую решающую роль в становлении национального самосознания…
– Что для этого надо? – вопрошал философ и отвечал: – Прежде всего, заменить малопонятный народу османский язык на турецкий, что будет способствовать сплочению нации.
Считая ислам не только частью национальной культуры, но и величайшим источником этического воспитания, Зия, тем не менее, был сторонником светского государства
Турецкие мусульмане должны поддерживать отношения со своими братьями во всем мире, но на первом месте должны стоять интересы турецкой нации.
И именно поэтому арабские традиции в исламе необходимо заменить турецкими, а службы отправлять только на турецком языке.
Да и сам Коран, по мысли Зии, надлежало изучать только на турецком языке, дабы верующие могли лучше понимать свою религию, а не выхватывать из нее малопонятные отдельные фразы на чужом языке.
Прекрасно понимая роль семьи в становлении здоровой нации, Зия выступал за предоставление женщине равных прав с мужчиной, упразднение полигамии и прочих пережитков старины.
В противовес панисламистам он обосновывал необходимость разделения светской и духовной власти и развития турецкой нации на основе достижений европейской цивилизации.
А чтобы как можно скорее добиться успеха на этом пути, считал он, надо было объединить все тюркоязычные народы в рамках единого государства.
В опубликованном им стихотворении «Туран» он писал:
Родина для турок – это не Турция и неТуркестан,
Родина – это великая и вечная страна – Туран.
Иными словами, он проповедовал пантюркизм.
Как это ни удивительно, но впервые об идее создания Великого Турана заговорили отнюдь не восточные идеологи.
Первопроходцем стал Арминий Вамбери, венгерский еврей-эмигрант, ученый и путешественник, работавший на британскую разведку.
Человек прямо-таки легендарный.
Востоковед Пургисталь возбудил в нем интерес к изучению восточных языков.
Изучая их, Вамбери заметил, что в венгерском языке можно было найти слова, схожие с теми, которые употребляют тюркоязычные народы.
Надо заметить, что ученых давно волновала загадка происхождения венгров, или, как они себя называли, мадьяров.
Откуда явились они на берега Дуная?
С какой прародины принесли язык, столь отличающийся от языков их европейских соседей?
Значит, прародиной венгров была Центральная или Средняя Азия?
Барон Этвеш, венгерский лингвист, к которому Вамбери пришел в дырявых башмаках, сочувственно отнесся к его предложению – отправиться на Восток для выяснения сходства венгерского языка с языками азиатских народов.
В Турции Вамбери прожил шесть лет.
Сначала он был странствующим чтецом.
На второй год стамбульской жизни Вамбери часто видели во дворах мечетей, где, сидя у ног учителей-хаджи, он постигал премудрости ислама.
В Стамбуле он оказался, когда ему было примерно 20 лет.
Вскоре он стал учителем модного в то время в Турции французского языка.
Прошло еще три года, и Вамбери стал появляться в министерстве иностранных дел и на приемах в посольствах – владея уже тридцатью языками, он мог быть переводчиком решительно всех дипломатов при дворе султана.
Приняв ислам, Арминий работал некоторое время секретарем у Мехмеда Фуад-паши, министра иностранных дел Турции.
Постепенно настоящее его имя забылось и важного господина, имеющего собственную карету, стали называть Рашид-эфенди.
И он, вероятно, не преувеличивал, когда много лет спустя говорил, что в турецких делах разбирался не меньше, чем любой эфенди, рожденный в Стамбуле.
Вместе со странствующими дервишами он прошел весь Восток.
Чалма дервиша прикрывала голову тесно связанного с Венгерской Академией наук знатока восточных языков и уникального британского разведчика Арминия Вамбери, от природы обладавшего редким даром перевоплощения.
Лингвистические исследования прославили Арминия Вамбери.
Но в поисках прародины венгров он не нашел верного пути.
Общей прародиной предков венгров, ханты, манси было, вероятно, Южное Приуралье.
В своих исследованиях Вамбери выполнял заказ английских правящих кругов.
Тем не менее, в своем «Путешествии по Средней Азии из Тегерана через Туркменскую пустыню по восточному берегу Каспийского моря в Хиву, Бухару, Самарканд, предпринятом с научной целью, по поручению Венгерской Академии в Пеште, членом ее А.Вамбери», британский разведчик Вамбери писал: «Русское образование и культура ловкой рукой была пересажена в Среднюю Азию, в эту крепость дикого фанатизма, алчности и тирании.
Завоевание русскими Туркестана было счастьем для населения этой страны.
В этом должна сознаться даже Англия».
Демонстративно расставшись с родиной, где его недостаточно оценили и вознаградили, Вамбери переселился в Лондон, с которым уже давно поддерживал тесные связи.
Он занялся политикой и уже открыто считался специалистом по «восточным и русским делам».
В том же своем «Путешествии по Средней Азии» Вамбери провозгласил и новую геополитическую доктрину – пантюркизм, основывающийся на приоритете этнической общности и происхождения турок и других тюркских народов.
