Фармацевтическая гармония №3

Часть 1. Складская

«Дорогие коллеги, поздравляю всех!

Видимо, благодаря “аккуратности и чистоплотности” части коллектива, который принимает пищу в филиале и который, вопреки моим пожеланиям и требованиям убирать за собой все остатки (крошки, кусочки, немытые тарелки, пролитые пищевые жидкости (чай, кофе, сок и т. п.)) этого не делает, мы наконец достигли желаемого результата!!! У нас появились тараканы. Это гораздо интереснее, чем муравьи, потому что их лучше видно.

Спасибо всем за предоставленное удовольствие видеть этих подвижных насекомых.

А теперь серьезно. Ну неужели трудно каждому из вас после того, как поели, сразу убрать за собой, не оставляя это на вечер, или на утро, или навсегда? Нередко я захожу утром – все более или менее чисто, захожу вечером этого же дня – крошки, лужицы напитков, немытые тарелки, контейнеры. Никто убирать со стола и мыть посуду за тех, кто поимел удовольствие поесть, не должен. Не знаю, кто так делает, но само оно ниоткуда не появляется, думаю, понимаете.

Таракану надо немного для того, чтобы он жил долго и счастливо. А вот для того, чтобы он не жил, нет ничего проще – не надо его кормить.

Ирина Викторовна, проведите рейд и в комнате приема пищи сотрудников склада, возможно, и там есть “шведский стол” для этих милых насекомых».

С уважением, директор аптечного склада ЗАО «Лантан» Богданов Сергей Олегович

Сегодня 15.07.2015, мой первый рабочий день в должности заместителя заведующего аптечного склада «Лантан». И первое полученное письмо. После таких писем сразу понимаешь, что с начальством повезло. Директор с чувством юмора – это великая редкость. Я искренне рада, как водитель маршрутки рад другому водителю маршрутки.

Думаю, что надо начать записывать свои впечатления, через какое-то время будет интересно узнать, какими были рядовые россияне. и как выглядела наша жизнь. С одной стороны, жизнь меняется стремительно, с другой – как любят говорить, люди во все времена одинаковые. Вот и посмотрим. Из разрозненных описаний героев этого текста сложится портретная галерея жителей России. Жизнь простого человека складывается из мелочей. Из того, что он видел и делал, куда ходил и о чем думал. Нет неважных моментов, поэтому надо описывать всё. Как иначе наши потомки узнают о времени, в котором мы жили? Будут сопоставлять куски блогов и стримов? Структурировать видео из Тик-тока и Ютуба? Потомкам придется проделать гигантскую работу. Потомки, вам повезло, благодаря этому тексту ваша задача облегчена. Заодно через пару десятилетий или пару сотен лет поглядим, как была устроена наша не только личная, но и фармацевтическая жизнь. Не вытаскивать же из архивов старые нормативные документы, чтобы пытаться понять, как на практике применялся тот или иной пункт приказа?

***

Итак, что такое «Лантан»? Это фармацевтический дистрибьютор, по-простому оптовик, который отгружал в аптеки лекарственные препараты. «Лантан» состоял из склада и офиса. Офис находился в соседнем крыле здания и имел отдельный вход. Там обитали менеджеры по продажам во главе с НОСом (начальником отдела сбыта). Менеджеры были длинноногими красивыми женщинами. При мысли об их возрасте на ум приходила формулировка «отметила десятилетний юбилей тридцатилетия». Красавицы бегло стучали наманикюренными пальчиками по клавиатурам, сосредоточенно глядели в экраны компьютеров либо общались с клиентами по телефону. Скорее всего создатели офисного помещения «Лантана» при проектировании вдохновлялись фильмом «Самая обаятельная и привлекательная», потому что воссоздали точную копию стеклянной будки-аквариума, в которой сидел киношный начальник отдела. НОС «Лантана» тоже сидел в импровизированном безводном аквариуме, когда он разговаривал по телефону, возникало мимолетное удивление, что при слове «алло» вокруг него веселыми стайками не разлетаются пузырьки воздуха.

Суть работы менеджеров по продажам заключалась в обработке заявок от аптек, контроле дебиторской задолженности, рассылке оповещений и поддержке лояльности существующих клиентов. Это если описывать умными словами, как в резюме. На самом деле работа менеджеров по продажам выглядела так. За каждым менеджером была закреплена своя клиентская база. Каждое утро НОС присылал файл с данными о поступлении платежей. Следовало изучить файл и обзвонить свои аптеки из числа тех, которые просрочили оплату за товар. Процесс напоминал мультик «Ну, погоди!», только на месте волка, который пытается поймать зайца, находился менеджер, а на месте зайца – заведующая или бухгалтер аптеки-должника. Причина, чтобы не платить, была всегда одна. Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят, то есть выручки мало и на всех поставщиков ее не хватает. Выручаемая выручка распределялась между всеми поставщиками по очереди. Сегодня – «Фармадому», завтра – «Фарм плюсу», послезавтра – «Медпрому», послепослезавтра – «Фарма минусу». Злостным неплательщикам предписывалось закрывать отгрузку. Описанный процесс назывался контролем дебиторской задолженности.

Каждому менеджеру ставился план по продажам на месяц. Предполагалось, что менеджеры в состоянии повлиять на желание заведующих аптек сделать заказ побольше. Дураку понятно, что на желание заказать побольше влияют не менеджеры, а цены и ассортимент оптовика, то есть «Лантана». Ни на то, ни на другое менеджеры влиять не могли. Цены устанавливались головным московским офисом и должны были восприниматься как данность свыше. Данность свыше заключалась в том, что по сравнению с конкурентами цены «Лантана» были высокими, а ассортимент скудным. Но в невыполнении планов всегда были виноваты менеджеры.

Некоторое время функционировал механизм личного стимулирования заведующих, ответственных за заказ товара в аптеке. При сумме заказа за месяц на определенную сумму заведующим полагался процент от суммы заказа. Система могла бы быть жизнеспособной, но обещанный процент, честно заработанный выполнением условий договоренности, выплачивался не всем и не регулярно. Продажи падали, считалось, что виноваты менеджеры. Как говорится, во всем виноват Чубайс.

Для поднятия менеджерского духа в начале календарного года из головного офиса был прислан глянцевый буклет-презентация. Буклет гордо заявлял амбициозную цель: занять второе место в России в рейтинге фармацевтических дистрибьюторов по объемам продаж. Менеджеров обязали изучить презентацию и держать ее на рабочем месте. Предполагалось, что именно на их плечи будет возложена честь реализовать данный план. План впечатлял быстротой достижения цели:

– I квартал – 5-е место в рейтинге;

– II квартал – 4-е место;

– III квартал – 3-е место;

– IV квартал – 2-е место.

План сопровождался мотивирующими графиками с устремленными вверх стрелочками, изображениями белозубых улыбающихся мужчин и женщин в пиджаках и белых рубашках. Нарисованные женщины и мужчины пожимали друг другу руки, гордо поглядывая на оптимистичные графики. Вокруг них на каждой странице презентации хороводились таблетки. В целом, план со стрелочками был прекрасен. Особенно он был хорош отсутствием прописанных конкретных шагов по его реализации. Такие невнятные планы очень удобны тем, что можно строго спрашивать с подчиненных о невыполнении. План есть? Есть. Почему не выполнен? Подчиненные лодыри и бездельники.

В офисе постоянно работало радио и звонили телефоны. Несмотря на то, что я люблю тишину, у меня в квартире какие-то люди постоянно слушают сомнительную музыку. Но часть из этих людей я хотя бы сама родила, поэтому с музыкой в квартире можно смириться. Но в офисе? Зачем менеджеры по доброй воле включают на полную мощность радио и как при этом сохранять психическое здоровье в такой обстановке, было непонятно.

В конце месяца НОС давал установку усиленно продавать товар с истекающим сроком годности. Способ убедить заведующую аптеки заказать такой товар был один. Надо было пообещать подарок. Разновидность подарка существовала тоже только одна – фирменные пакетики, в которых провизоры могли отпускать товар покупателям. Фирменные пакетики при всем стремлении не назовешь желанным подарком, поэтому с продажей без пяти минут просрочки дело шло туго. Ради халявных пакетиков охотно раскупали только гематоген.

Лично меня НОС пугал. Это был высокий полный мужчина. Волчок офигел бы, если бы увидел его бочок. НОС коротко стригся, носил бордовый свитер на теле и выражение высокомерия на лице. Был похож бога, который сидит на Олимпе, но не желает показывать черни, где находятся ступеньки. По понедельникам высокомерие было смешано с тотальным недовольством жизнью и отдавало нотками перегара. НОС, тяжело опираясь на пятки, грузно перемещался из аквариума во внешний мир и обратно, не забывая ругаться на менеджеров. Употребление алкоголя и хамство подчиненным были двумя столпами, на которых покоилась жизненная философия НОСА. Когда судьба забрасывала меня в офис (а, к несчастью, судьба проделывала это несколько раз в день), я видела, что НОС всегда занят. Изо всех сил старался стать еще отвратительные, чем есть. Каждую неделю НОС собирал летучку и жестко спрашивал, почему не выполняется план. В выражениях он не стеснялся. Обсценную лексику считал необходимой в деле управления персоналом. На выходе из кабинета у бедных менеджеров дрожали руки.

Однажды Даша, наш маркетолог, положила ему на стол леденцы, которые принес медицинский представитель. НОСа в тот момент в аквариуме не было. Когда он вернулся, диалог выглядел так:

– Кто положил конфеты мне на стол?

– Я. Это от медпредставителя.

– Засунь леденцы себе в ж@пу.

Хуже всего, что при этом НОС был абсолютно спокоен. Его не захлестывали эмоции, он не злился из-за леденцов. Скорее всего, у него даже не было детской психологической травмы, связанной с леденцами, которой можно было бы оправдать хамство по отношению к красивой молодой женщине. На минуточку, его подчиненной. Просто существуют такие люди – природные хамы. Даша восприняла ситуацию как должное. Она привыкла к подобному обращению. Надо сказать, все менеджеры одновременно боялись и боготворили НОСа. Наверно, за годы работы у них развилось что-то типа стокгольмского синдрома. На праздники НОС доставал электрошашлычницу, жарил в офисе шашлык, выпивал пару рюмок коньяка и рассказывал похабные истории. Искусно рассказанные похабные истории могут быть очень хороши. Кто же не любит добротных похабных историй? Только снобы и синие чулки. Истории НОСа были мерзопакостны. Если бы Чарльз Буковски услышал их, то немедленно смутился бы, признал свое творчество годным лишь для института благородных девиц и несмело предложил соавторство. Менеджеры делали вид, что истории им нравятся, и смеялись.

В общем, работа в офисе «Лантана» была такая фиговая, что приходилось удивляться, почему менеджеры по продажам не хотят хотя бы на полгодика устроиться на скотобойню, чтобы перезагрузиться и морально отдохнуть. Я благодарила небеса за то, что фармацевтические боги уберегли меня от работы в офисе под руководством НОСа и бережно поместили на склад под крыло Ирины Викторовны. К тому же через год-другой Ирина Викторовна планировала окончательно уйти на пенсию, оставив меня своим преемником, чему я была несказанно рада.

***

Склад и офис были двумя разными вселенными, которые существовали отдельно друг от друга. Если работой офиса руководил НОС, то на складе главной была Ирина Викторовна.

Ирина Викторовна уже несколько лет находилась на пенсии, но продолжала работать. В должности заведующей фармацевтического склада она работала неловко сказать столько лет, знала нормативную документацию от и до и, что редкость для руководителя, считала, что люди самый ценный ресурс. Грузчики, сборщики и контролеры вереницей тянулись к ней, чтобы рассказать ей о своих бедах или радостях. Ирина Викторовна прекрасно разбиралась в компьютере, плавала в Интернете и соцсетях как шустрая рыба и могла научить этому делу наших молодых сборщиков, которые в компьютерах разбирались не сильно.

Еще Ирина Викторовна обожала свою дачу. Поэтому, когда она находилась не в духе (что случалось достаточно часто) и дело происходило весной-летом, достаточно было спросить:

– Ирина Викторовна, как ваш лилейник?

Или:

– Вы уже посадили (убрали) морковь?

После чего Ирина Викторовна мгновенно успокаивалась, переключалась с тем беспорядка на стеллажах или грядущей инвентаризации и начинала развивать темы особенностей обустройства лилейника и сроков уборки моркови. Если дело происходило поздней осенью, можно было поинтересоваться подзимним посевом чеснока или укрытием роз на зиму, если зимой – подготовкой почвогрунта под рассаду. Кроме дачи, она любила сплетни, что тоже помогало в поиске подходящих отвлекающих направлений мысли.

Ирина Викторовна не могла взять в толк, зачем людям коты:

– Зачем они нужны? Корм им покупать, наполнитель. Только деньги тратить.

При этом не скупясь тратила деньги на луковицы нарциссов, лилий, гладиолусов и тюльпанов. Было немного странно, что, дожив до своих лет, она не поняла, что все люди разные и любят разное, ну да ладно. Главное, что человек она была хороший. Котикорезистентность была ее единственным существенным недостатком.

Надо немного рассказать, что собой представлял и как функционировал наш фармацевтический склад.

Требования к фармацевтическим складам прописаны в нормативных документах Минздрава, и, прочитав их, человек с минимально развитым пространственным воображением сможет худо-бедно представить себе внушительных размеров ангароподобное помещение без окон, площадью не менее 150 кв. м, включающее: зону приемки лекарственных средств, зону для основного хранения лекарственных средств, зону экспедиции и помещения для лекарственных средств, требующих особых условий хранения. Зона приемки в воображении читателя обязательно отделится от зоны хранения, потому что так предписывает приказ МЗ.

Читатель представит гладкую отделку помещений для хранения лекарственных средств, допускающую возможность проведения влажной уборки. Полы с твердым и ровным покрытием, обеспечивающие удобное и безопасное передвижение людей, грузов и транспортных средств. Полы непременно будут обладать достаточной прочностью и выдерживать нагрузки от хранимых и транспортируемых материалов, обеспечивать простоту и легкость уборки. Еще он представит стеллажи.

Дальше я возьму описательскую функцию на себя. Негоже неподготовленному человеку долго читать казенный язык бюрократических документов, столь милый сердцам сотрудников Росздравнадзора, Минздрава и прочих ведомств. Можно заблудиться в пунктах, подпунктах, нагромождении причастных оборотов, расстроиться и заболеть.

Основную площадь склада занимала зона хранения. Она походила на заброшенный лес, в котором взамен деревьев росли стеллажи, а место кустарников занимали поддоны и подтоварники. Стеллажи для препаратов стояли по-армейски упорядоченно, упаковки препаратов на полках лежали по струнке, а персонал, который мог бы вносить нотку хаотичности, в первую половину дня отсутствовал вовсе. По утрам на складе присутствовали только Ирина Викторовна, я, два грузчика и специалист по адресной расстановке товара (то бишь по-простому – приемщик товара).

В общих чертах функционирование фармацевтического склада выглядело следующим образом. До 16 часов дня – плановое затишье. Специалист по адресной расстановке товара Лида либо принимает товар, либо вытирает пыль (товар с центрального логистического центра приходит по понедельникам и средам). Грузчики разносят поступивший товар, слоняются без дела, пьют чай, греют в микроволновке чебупели, бегают курить. Ирина Викторовна, сдвинув брови, что-то сосредоточенно набивает в компьютере (впоследствии я узнала, что она раскладывала пасьянс). К 16:00 приходят сборщики, контролеры и диспетчер. И начинается движуха. Аптеки дружно скидывают заявки на раскупленные за день препараты. Менеджеры обрабатывают заявки и спускают на склад. Диспетчер распечатывает их в виде сборочных листов. Сборщики хватают листы и носятся между стеллажами, не разбирая дороги.

Перечитала. Получилось, как будто они носятся просто так, беготни ради. Исправляюсь. Сборщики хватают листы и носятся между стеллажами, чтобы собрать препараты по сборочному листу. У сборщиков сдельная оплата труда. Более мотивированных работать сотрудников мне не приходилось видеть ни до, ни после «Лантана». Каждая строчка из сборочного листа стоит 60 копеек. Нурофен, диабетон МВ, ингавирин, валидол, лориста! Быстрее, быстрее! Контролеры проверяют правильность собранной заявки и упаковывают товар. Диспетчер распределяет груз по направлениям. В 21:00 склад затихает. Аптеки заказали, что хотели, менеджеры ушли домой, сборщики добежали последние метры сборщицкой ежедневной дистанции. Работа закончилась. Рано утром приедут водители-экспедиторы и заберут товар, чтобы развезти по своим направлениям.

Понедельники несколько выбивались из общей схемы. Аптеки, реализовав за выходные знатное количество лекарств и парафармацевтики, скидывали заявки, начиная с девяти утра. Сборщики и контролеры приходили к 12. По понедельникам – две отгрузки, вначале cito (срочно, беготни еще больше, хотя кажется, куда уж больше), затем классическая вечерняя.

В зоне приемки осуществлялась приемка товара (как я уже говорила, товар приходил по понедельникам и средам), в зоне экспедиции находился товар, готовый к отправке в аптеки, а помещения для хранения лекарственных средств, требующих особых условий хранения, были представлены двумя комнатами-холодильниками и небольшим помещением для взрывоопасных и огнеопасных веществ. На втором этаже имелось помещение для сотрудников склада – раздевалка и комната для приема пищи, а на первом – небольшая каморка для Ирины Викторовны и меня.

Такое вот схематическое описание. До Артура Хейли с его «Аэропортом» и «Отелем», в которых он детально описывает, как нетрудно догадаться, функционирование аэропорта и отеля, далеко (остальные производственные романы я, как не самый интеллектуальный человек, не читала).

***

Почти каждый день в нашу каморку заходил директор. Забегая вперед, скажу, что буквально через месяц после начала моей работы на складе, головной московский офис директора уволил. Они решили, что иметь в штате должность директора нерентабельно и мы вполне обойдемся без него. Что складскими вопросами будет единолично рулить Ирина Викторовна, а офисными – НОС. Поэтому описать директора в подробностях не могу, слишком мало с ним сталкивалась. Опишу постольку-поскольку.

Сергей Олегович любил жаловаться, что не может подобрать диспетчера. В обязанности диспетчера «Лантана» входило формирование маршрутов для водителей, контроль отгрузки товара на маршрут в каждую машину, ну и, само собой, ведение документации, связанной с выходом на маршрут водителей. Почему-то директор думал, что проблема в соискателях. Мне по неопытности казалось, что дело в зарплате. Диспетчеру предлагалось 22 000 рублей.

Одна соискательница была отвергнута Сергеем Олеговичем по причине непрокрашенных корней волос:

– Во-первых, назвался груздем – полезай в кузов. Во-вторых, не люблю женщин с обесцвеченными волосами. Вылезает такая из бассейна, а волосы как пакля. Безжизненные. Если у нее волосы пережженные, то и душа пережженная.

Вторая задала неприличный вопрос, почему на складе нет окон.

– Если она на собеседовании такое спрашивает, то что спросит, когда устроится на работу? (Хм… действительно, что? Как называется песня Игоря Саруханова: «Скрипка-Лиса» или «Скрип колеса»? Почему золотая буква М в логотипе «Макдональдса» вовсе не буква М, а золотые арки?).

Третья, имея за плечами возраст 45 лет и опыт работы в ЖЭКе, говорила тихим голосом.

– Не верю ей. Двуличная женщина. Не может сорокапятилетняя женщина, работавшая в ЖЭКе, быть тихоней.

Извечная российская проблема дефицита низкооплачиваемых высококвалифицированных кадров. Она наложилась на способность директора глубоко анализировать внутренний мир кандидатов по внешним проявлениям. Временное отсутствие диспетчера грозило перерасти в перманентное.

***

Но, как звучит в песне группы «здесь была цитата из песни иноагента\потенциального иноагента»1,

поиски диспетчера прошли, триумфально завершившись процедурой представления коллективу женщины с красивым именем Юлия. Она не работала в ЖЭКе, не задавала вопросов про окна и не красила волосы. Юлия имела одутловатое лицо, золотистые тусклые локоны, наивно-вопрошающий взгляд и напоминала постаревшую грузную русалку, обменявшую хвост на рыхлые ноги.

Особенность работы диспетчера заключалась в том, что часть рабочего времени приходилась на поздний вечер и раннюю ночь, когда остальной коллектив уже уходил домой. В случае форс-мажоров спросить совет было не у кого. Но Юля, говоря языком сайтов по подбору персонала, оказалась быстрообучаемой, стрессоустойчивой и внимательной. Казалось, что Сергейолеговичная нетипичная стратегия подбора сотрудников была правильной.

Частенько перед началом смены Юля заходила к нам в каморку поговорить.

– Ирина Викторовна, Анечка, как же я вас люблю.

– Юля, милая, спасибо! Мы тоже тебя любим.

– Вас послал мне Бог. Он излечил меня от рака и послал вас.

– У тебя был рак?

– Да, рак носоглотки 3 стадии. Врачи сказали, неоперабельно. Я поехала к Никите-целителю, царствие ему небесное. Люди сказывали, силою Божьей он врачевал людей от всех недугов, успешно исцелял две первые стадии онкологии. Не отступал и перед третьей стадией. Брался даже за самые безнадежные случаи с метастазами.

– Серьезно? Ты веришь в целителей?

– А как же. Он помог мне. Велел пить керосин по чайной ложке натощак в течение 6 недель. Через 3 дня у меня полностью исчезли боли, вернулся аппетит. Через 6 недель я сделала снимок – опухоли как не бывало.

Ничего более странного я еще не слышала. Возникло легкое подозрение, что Юля – та еще выдумщица, а директору все же стоит пересмотреть свой способ проведения собеседований.

Неожиданностью суждений Юля удивляла:

– Не понимаю наркоманов проклятых. Ищут свои закладки, все клумбы под окнами перерыли. И чего в наркотиках хорошего? Лучше бы винишка попили.

Иногда ее душа просила праздника, и Юля приходила на смену в полном макияже, с тщательно завитыми волосами, в красном вечернем платье, бусах, дышала духами и почему-то туманами валокордина. Почему-то желание праздника чаще всего совпадало с утром понедельника. И почему-то образ элегантной дамы, собирающейся на фуршет, дополнялся рваными колготками. Причем дырки были внушительные, вовсе не случайные стрелки. Попытки указать на оплошность в гардеробе выглядели так:

– Аня, скажи Юле, что у нее порвались колготки. Наверно, в автобусе зацепилась и не заметила.

– Опять? Третий раз за месяц? Ладно. Юля, зайди, мне надо тебе что-то сказать. Юля, у тебя порвались колготки.

– Ой, батюшки! Спасибо! А я хожу-хожу, хоть бы кто сказал. Где порвались?

Обычно человек (хотела написать – женщина, но передумала, могу случайно оскорбить чувства тех мужчин, которые тоже носят колготки), услышав, что у него порвались колготки, рефлекторно смотрит на свои ноги. Юля разрушала стереотипы. Испуганно-наивным взглядом олененка Бэмби она смотрела в глаза собеседнику.

– На коленке. Посмотри, какая дырка.

– Боженьки, боженьки, где?

Юля упорно продолжала не смотреть на колени. После череды «о боже/где» – «на коленке» она в конце концов опускала взгляд, ужасалась до невозможности, ахала и убегала в раздевалку. Убегание в раздевалку было чисто номинальным. Через пару минут она выходила оттуда как ни в чем не бывало в тех же самых колготках и спокойно дорабатывала смену.

У меня была теория, что Юля любит работу диспетчера, и красивое платье символизирует радость от начала рабочей недели. У теории был изъян – она не объясняла запах валокордина. Вторая теория заключалась в том, что по понедельникам после работы Юля ходит в гламурный закрытый клуб для своих, где какой-нибудь Паша Фейсконтрольщик рьяно следит за наличием красного платья и бус. Валокордин в теорию отлично вписывался, его приходилось пить, чтобы не нервничать, вдруг Паша Фейсконтрольщик не пропустит. Поэтому при виде Юли в красном платье у меня в голове начинала звучать песня «Дискотеки Аварии»:

Всем привет. Я Паша Фейсконтроль,

Паша Фейсконтроль, я Паша Фейсконтроль.

Я ничего не решаю, звоните Горобию.

Не-е-е, я денег не беру, звоните Горобию.2

Причина красных платьев, бус, дырок и туманов валокордина открылась случайно. Юля не праздновала начало новой недели и не ходила в закрытый клуб. Задержавшийся допоздна грузчик Серега увидел, как Юля спускается из раздевалки по лестнице, шатаясь и чуть не падая. Юля оказалась умело маскирующейся алкоголичкой, всей душой разделяющей небезызвестную мудрость про «с утра выпил, весь день свободен», модифицировав ее в собственную авторскую версию «с утра понедельника выпил, всю неделю свободен». Валокордин камуфлировал запах алкоголя. Дырки на колготках Юля получала, цепляясь дома за углы кровати. Красное платье, макияж, вечерняя прическа и бусы оказались прихотью заалкоголенного разума. Заодно стало понятно, почему она не понимала наркоманов.