Неотвратимость

Если слишком долго смотреть в бездну, бездна начинает всматриваться в тебя.

1

В эту ночь было необходимо выспаться, как никогда, но сон почему-то упрямо отказывался заключить её в свои ласковые объятия. С самого вечера Ирина вертелась в постели, словно малое дитя, пытаясь уснуть хотя бы на часок, но задремать удалось только под утро. Это состояние выдалось тревожным и напряжённым; оно ещё сильнее растревожило и истощило её. Наконец, на какой-то минуте, подчиняясь всевластному первобытному инстинкту, существо Ирины напряглось, словно струна, и замерло в ожидании чего-то неизвестного и страшного. А в следующий миг мирную тишину, царившую в доме, пронзил телефонный звонок. Всё ещё находясь в состоянии тяжёлой сонливости, женщина открыла глаза и неуверенной рукой нащупала примитивную «Nokia», которую недавно приобрела в комиссионном магазине.

– Я слушаю… – окликнулась она уставшим, хрипловатым голосом.

– Ира, ты уже проснулась? – послышался чей-то решительный, немного резковатый женский голос. – Через полчаса выходим!

Сонливость и усталость словно рукой сняло. Опрометью вскочив из тёплой постели, Ирина включила свет и, подчиняясь многолетней привычке, взглянула на настенные часы, которые, ничего не подозревая, невозмутимо стучали секундной стрелкой, как будто хотели сказать: «Не-едь, не-едь!»

Было четыре часа – как раз то время, когда человеку сильнее всего хочется спать. Какая сила, какой неодолимый фатум способен вытащить человека из собственного дома, чтобы швырнуть в вихрь неизвестности?..

Умыв на скорую руку лицо, Ирина одевалась быстро, как солдат, на ходу пытаясь припомнить, не забыла ли о чём-то важном. Но нет, всё находилось на месте – и сумка с вещами, и пакет с бутербродами, и документы. Стараясь не разбудить детей, сопевших в соседней комнате, она собралась, на миг задержавшись перед зеркалом ради того, чтобы привычными движениями подкрасить губы дешёвой помадой. Ох, уж те губы!

Измученная ежедневными обязанностями, она уже давно не обращает внимания на то, что они утратили былую упругость, а вокруг некогда выразительных серых глаз наметились предательские морщинки, придающие к её визуальному возрасту лишние лет пять. С некоторых пор жизнь пошла кувырком вместе с былыми надеждами, покоем и радостями.

Завершив сей привычный ритуал, женщина поднесла вещи к входной двери и тихонечко, на цыпочках приблизилась к детской комнате. «Деточки мои! – едва не плача, вскричало всё существо. – Как же я смогу вас оставить?» Она всматривалась в их личика, стараясь впитать в себя, запомнить даже самые незначительные их черты. В эту минуту, – наверное, почувствовав сквозь сон тревогу матери, – проснулась Василинка. Потирая глаза ручонками, она казалась сейчас какой-то особенно маленькой и беззащитной.

– Мама, ты уже уезжаешь? – словно очаровано прошептала девочка, приподнимаясь в кроватке.

– Да, милая моя, – не своим, а чужим, неестественно сдавленным голосом ответила мать, крепко обнимая ребёнка.

Невесть откуда в горле появился тяжёлый комок, который не позволял дышать. Хотелось расплакаться, махнуть рукой на идею с отъездом, слиться с этой крошечкой жизни в единое целое, чтобы никогда-никогда не расставаться.

– Так надо, доченька, – прошептала она, целуя её. – Очень надо… Но ведь тебе уже целых девять лет, потому ты должна понимать такие обстоятельства.

– Ты нас не бросаешь? – не отводя взгляда от маминых глаз, спросил ребёнок.

– Что ты! Как бы я сумела вас бросить?! – едва не плача, вздохнула Ирина. – Пройдёт всего несколько месяцев, и я снова буду с вами.

Скрипнула соседняя кровать – это проснулся двенадцатилетний Васенька. В своё время она умышленно одарила детей такими именами, – для того, чтобы в ласкательной форме они звучали одинаково – «Вася», «Василёк». В отличие от сестрёнки, паренёк не просил маму остаться, ведь понимал, что та отправляется в далёкую Польшу вовсе не из-за большой любви к путешествиям, а исключительно по причине хронического безденежья.

– Всё будет хорошо, мама, – уверил он, обнимая её. – Ты не волнуйся, будь спокойна.

Наконец, послышался неопределённый звук со стороны входной двери, означающий появление свекрови. Для Ирины свекровь, а для детей – какая-никакая бабушка. Невзирая на свой преклонный возраст, эта женщина всё ещё выглядела проворной и полной энергии.

– Там Вера дожидается, – не утруждаясь приветствиями, произнесла она. – Пора… коль уж решила ехать.

– Да, да… – растерянно ответила невестка. – Бога ради, мама, следите за мальчиком. Ведь знаете же, что у него больная почка…

– Не беспокойся, мне всё известно, – отмахнулась старуха. – Ступай уже, не то, чего доброго, опоздаете.

Ещё один прилив прощания с детьми, ещё один вздох, ещё один взгляд, исполненный невыразимой тоски. Наконец, её рука подняла увесистую сумку, которая показалась слишком тяжёлой, словно кто-то, стремясь сыграть плохую шутку, наполнил её кирпичами. Уже выйдя на улицу, Ирина не удержалась и оглянулась, несмотря на то, что по опыту знала, что так делать нельзя. Даже детские сказочки, к которым она питала пристрастие до сих пор, подтверждали это правило. Например, шёл себе герой к какой-то цели, шёл, но оглянулся – и всё, надежды на будущее приказали долго жить. Да и Орфея боги предостерегали, чтоб не оглядывался, когда будет забирать свою Эвридику из подземного царства…

Та последняя картина, выхваченная взглядом из-под призрачного света сквозь тяжёлый сумрак осенней утренней слякоти, не оставит её сознание ни на минуту: дети, прижавшись к бабке, стояли на крыльце старого дома и смотрели вслед матери глазами, наполненными невыразимой тоской…

2

– Короче говоря, ты смотри, не вздумай сказать что-то лишнее! – поучала Вера, произнося каждое слово с видом знатока.

Автобус медленно приближался к границе с Польшей и, несмотря на убаюкивающее ворчание двигателя, среди пассажиров обретала всё большую силу невидимая волна напряжения, готовая пронзить всех, словно электрический ток.

– Я уже не впервые так еду, – продолжала Вера тоном, не терпящим сомнений. – За несколько лет у меня появилось изрядное количество приятелей и друзей в Польше. Так что, можешь мне поверить, там уже всё договорено.

Подруга представляла собою типичный образчик той категории женщин, которые никогда не поддаются отчаянию, не опускают рук и непременно достигают заданной цели. Жгучая брюнетка с кудрявыми волосами, большими тёмно-карими глазами и ямочками на пухленьких щёчках, она порхала по жизни, как бабочка, с уверенностью, что обязательно достигнет всего на свете. В своё время у неё был муж, который, как и она, работал учителем. Однако, спустя год или полтора после заключения брака её перестала удовлетворять его зарплата. Удручаемая этим обстоятельством, она начала задерживаться на работе, потом стала выезжать на всевозможные сборы, курсы и конференции, которых в действительности не бывало. У неё появились дорогие украшения и красивая одежда… Словом, не выдержал муж и в один прекрасный день выехал из деревни.

Впервые подруга оправилась в Польшу лет пять назад. С того времени школьный труд с его однообразием, уроки, похожие друг на дружку, как клоны, низкая зарплата и бесперспективность перестали её удовлетворять. Взирая на бывших коллег-педагогов, она как-то с жалостью и презрением кривила губки.

– Все они напоминают сереньких мышек, – рассуждала она. – Невольно создаётся впечатление, будто на челе каждого из них лежит неизгладимая печать угнетённости и убожества…

Именно в то время ездил на заработки и муж Ирины. Он даже забросил свой диплом, который позволял ему преподавать физкультуру и биологию, целиком посвятив себя работе как не в Москве, то в Мурманске, где занимался «косметическими» ремонтами квартир. Эти поездки завершились тем, что однажды благоверный скоропостижно женился. С того момента он обитает где-то на просторах бескрайнего Севера и даже помышлять забыл о детях.

Вера ездила неизменно одна. Где именно она трудилась в Польше, никто не ведал. Тем не менее, она всегда возвращалась домой с деньгами и в хорошем расположении духа.

– Кем я была до того? – вслух рассуждала она, не без тщательно скрываемой самовлюблённости рассматривая собственное отражение в зеркале. – Я была ничтожной учительницей украинского язика. И где? – в школе, где постоянно не хватает нагрузки, где директор ничего не смыслит в собственной работе, где не хватает даже элементарного наглядного оборудования, где я, – в те времена ещё тридцатилетняя женщина, – почти скисала от тоски и осознания перспективы неминуемого старения в такой атмосфере. Да, милая, именно старения, поскольку повсякчас чувствовала себя нищей, а нищета чрезвычайно состаривает нас, женщин.

– Вот устроимся у моего друга-фермера, – продолжала она. – и начнётся интересная, насыщенная жизнь. Я общалась с ним через интернет, он согласился принять тебя на работу. Будешь трудиться в теплице, а с оплатой он не обидит.

– Ты уверена? – почему-то усомнилась Ирина. – Может, ты для него и друг, но кем прихожусь ему я? Тем более, я ни слова не знаю по-польски.

– И что с того? – засмеялась подруга. – Вот уж наивная! В месте, куда мы направляемся, никому не понадобится вести с тобой беседы. Там нужно от тебя лишь одно – чтобы ты хорошо работала. Вот вернёшься домой полгода спустя – с кучей денег, как важная барыня, – и никто не узнает в тебе бывшую учительницу трудового обучения.

– Я поражаюсь твоей самоуверенности! – восхищённо улыбнулась Ирина. – Мне бы хоть немного твоего оптимизма!..

– Ничего, скоро оптимизм и в тебе появится, – успокоила Вера, демонстративно поправляя причёску и красноречиво взглянув краем глаза на молодого пассажира, сидящего слева. – Только на границе ты говори, что путешествуешь в качестве туриста. Какая жалость, что ты так и не сумела добыть долгосрочную визу!..

– Вера, ты ведь знаешь, что на долгосрочную визу у меня не хватило ни средств, ни времени. Я и без того влезла в долги по самую шею…

– Да знаю… Но мои знакомые могли «сделать» тебе визу в течение недели, я ведь говорила…

– Вера, ты как будто забыла о том, что сама же отказалась одолжить мне денег! – возмутилась Ира.

– Просто ты обратилась слишком поздно, – прохладно ответила подруга. – К тому времени я успела вложить свои деньги в бизнес… Но довольно об этом. Тысячи людей едут в Польшу лишь с туристическими визами, устраиваются там, после чего зарабатывают хорошие деньги. Единственное неудобство состоит в том, что нужно сидеть тихонько, как мышь, дабы не попасться на глаза полиции, поскольку депортация ещё никому не украсила жизнь.

Впрочем, невзирая на страхи Иры, границу они пересекли без приключений. Ей пришлось заполнить миграционную карту, пережить поверхностный осмотр сумки и выдержать безразличный холодный взгляд польського служащего. После этого автобус повёз пассажиров к Варшаве. Предвкушая встречу со знакомыми, Вера замурлыкала какую-то песенку и принялась приводить в порядок свой внешний вид в то время, как Ира мысленно возносила молитвы всем богам на свете о том, чтобы ей не отказали в трудоустройстве. На ту работу у неё была вся надежда, ведь в кошельке оставалась сущая мелочь, которой не хватило бы даже на возвращение домой в случае неудачи.

3

У варшавского автовокзала их встретил весёлый мужчина, одетый в соответствии с последним криком моды. Облобызав Веру не вполне дружеским поцелуем, он поздоровался с Ириной, после чего предложил обоим занять места в машине. На протяжении всей поездки они с Верой общались на польском языке, позабыв о существовании третьего лица.

Ситуация изменилась, когда они уже подъезжали к большому трёхэтажному дому.

– Ира, ты уж прости… – повернулась к ней подруга. – Мне и вправду неудобно о таком сообщать, ведь всё было вроде как решено и обещано… Словом, Вацлав не может взять тебя на работу.

Эта новость заставила Иру побледнеть. Она почувствовала, как внутри всё холодеет. Вмиг сквозь сознание пронеслись почти апокалиптические перспективы: оказаться без работы, денег и жилья в чужой стране – это казалось равноценным погибели.

– Не может? – почти простонала она. – Но как же мне быть?..

– Видишь ли, вся беда заключается в отсутствии трудовой визы. Вацлав не хочет иметь проблемы с законом.

– А ты как?

– А что я? Неужели ты до сих пор ничего не поняла? Вацлав, словно малолетний дурачок, влюбился в меня по самые уши. Покамест я буду жить в его доме в качестве горничной, но ты ведь понимаешь – это всего лишь прикрытие от глаз человеческих. Но совсем скоро мы поженимся, и тогда я превращусь в полноправную хозяйку.

– Вера, но ты же сама подстрекнула меня на эту поездку, черти бы её побрали! – не вслушиваясь в хвастливые речи подруги, едва не плачущим тоном взмолилась Ирина. – Это ведь ты уверяла меня, что обо всём договорилась. Признайся: ты ведь лгала? Или, быть может, просто пошутила таким образом? Так вот: то, что ты считаешь невинной шуткой, для меня может закончиться весьма плачевно. Тебе, как никому другому, должно быть известно, что я сюда ехала не ради увеселения, а для того, чтобы заработать деньги на лечение сына.

Вера понурила взор: ей стало стыдно, ведь всё, что она слышала, было правдой. В каждом человеке прочно сидит эгоист, себялюбец. Но, по всей вероятности, на сей раз в Вере проснулась совесть, потому что она оставила подругу и снова о чём-то заговорила с хозяином дома. После этого она вернулась к Ире.

– Ладно тебе, хватит раскисать, – промолвила она. – Сегодня заночуешь здесь, а с утра поедешь в Варшаву. Там брат Вацлава, Збигнев, владеет собственным магазином, и ему срочно нужна уборщица.

Спустя немного времени её отвели в какую-то конуру, где вся мебель состояла из ветхого дивана и хрупкого столика, но Ирина была и этому рада. Из окна открывался вид на большое тепличное хозяйство, благодаря чему она получила возможность наблюдать, как под светом ярких ламп трудятся такие же остарбайтеры, как и она. Их там было около полусотни. Одни из них копошились в земле, пересаживая какие-то растения, другие упаковывали готовую продукцию в специальную тару. Около десятка мужчин выносили из помещения использованную землю, а вместо неё вносили новую. Она наблюдала за этими людьми не без зависти, ведь, в отличие от неё, они имели работу и, соответственно, заработок. Японцы, известные эстеты, уверяют, что одно из наивысших удовольствий состоит в наблюдении за чужим трудом; однако, по мнению Ирины, эти люди трудились упорно, слишком долго и без какого-либо намёка на отдых. С того момента, как она начала свои наблюдения, истекло около двух часов, но никто из работников даже не попытался выпрямить спину. «Стоит ли завидовать этим людям?» – невольно задумалась Ирина.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.