– Угадала. С первого раза.
– Нет у меня столько. Да и были бы, всё равно не дала бы. И где ты деньги возьмёшь на айфон?
– Я буду этот ролик показывать им за деньги.
Какой ролик, и кому – им, Вера сразу просекла.
– У тебя дружков столько нет. Или ты будешь брать с них по пять тысяч за просмотр?
– Сто.
– Чтоо? За сто рублей меня будешь показывать этим бомжам? Пятьсот! С каждого! И мне будешь отдавать дес …. Нет. Пятнадцать процентов. С выручки. Но это будет мало.
– А мы не один ролик снимем. Мы ещё наснимаем. Других. Пошли!
– Куда?
– На площадку.
И Вера пошла. Уже вечерело и на площадке было полутемно. Андрей включил камеру с подсветкой.
– Я снимаю. Раздевайся и начинай.
Вера достала из входного люка мусоропровода бутылку. Это была бутылка из-под напитка объёмом 0,33 л.
– «Хорошо хоть не из-под шампанского».
Скинула халатик и присев, прижала горлышко бутылки к промежности, и потихоньку стала засовывать внутрь.
– Не видно ничего. Ты как-нибудь наклонись, чтобы было видно.
Вера выпрямилась, удерживая бутылку, уже полузасунутую. И опираясь другой рукой на крышку люка мусоропровода, наклонилась вперёд, выставив, на обозрение камеры, жопу.
– Да – сказал оператор – Класс! Продолжай.
И Вера, продолжила!
Сосед, мужик уже давно за сорок, курил на площадке, пролётом выше. И поэтому Вера не учуяла сигаретный запах. А сосед услышал возню, и шушуканье снизу. Мужик был любопытный, и загасив окурок, и сунув в баночку из-под сайры, закреплённую на трубе перил, и старясь не шаркать тапочками, стал спускаться.
То, что предстало пред его, незамутнённые, алкоголем, очи, сначала повергло в лёгкий шок, а потом…
А потом мужик оступился, и шаркнув тапочками, свалился с последней ступеньки. Но упал удачно. Не повредив, жизненно важный, орган, уже возбудившийся. Оператор прошмыгнул мимо мужика, на ходу ткнув – «Сохранить».
А Вера, погрузившись в процесс, ничего не заметила и продолжила сношать себя бутылочкой, заводясь, и впадая в предоргазменный экстаз.
Мужик, на карачках, подобрался поближе, и вперился в разверстые губки Вериной манды.
Вера истекала соком, а мужик – слюнями.
Так они и кончили.
Вера засадила бутылочку. Всю!
Мужик подавился слюной.
Вере пришлось спасать случайного свидетеля её оргии с бутылочкой. Она шлёпала его по хребту и мужик отошёл, и лицо, уже посиневшее, зарозовело. В благодарность, за спасение, мужик пообещал никому не рассказывать о том, что увидел.
Но отсосать, Вере, всё же пришлось.
Это не заняло много времени. Мужик был холостой, с длительным воздержанием, и излился, едва Вера приласкала его залупу язычком. Спермы было много. Так много, что Вера не успевала её всю проглатывать, и излишки пошли носом!
Вера, вернув бутылочку на место, ушла.
А мужик, ещё долго сидел на ступеньках, пребывая в эйфории. О таком приключении, он не мечтал, даже в самых запредельных своих фантазиях.
Видео получилось, не сказать чтобы классное, но для оператора, лишь в начале карьеры, вполне сходное.
Вера смотрела (одна!), раз пять.
– Тебе ещё рано такое смотреть – сказала она брату, возвращая телефон.
До конца дня, Андрей заработал на этом ролике полторы тыщи. Трое из его дружков раскошелились сразу.
Двести двадцать пять рублей, Андрей отдал Вере.
– Откуда у тебя наличка? У мамы украл?
Андрей замотал головой – Я заработал.
– Гдеэ?
– На фотках.
– Моих? А где проценты?
– На фотки у нас нет оферты!
– Чевоо?
На следующий день, ближе к вечеру, бабульки, числом с полдюжины, играя в карты на детской площадке, делились суточными сплетнями.
Всех переплюнула Габриэловна, старушка уже за восемьдесят, но бодрая и шустрая, как электровеник.
– И достаёт она из мусорки – вещала Габриэловна – бутыль из-под шампанского. И засовывает она, эту бутыль, донышком в свою пиздень! И мужики, лицезревшие сиё безобразие, падали в обморок. И упали все. До одного. А она наяривает, и приговаривает – Ебись бутылочка большаая-пребольшаая! Ебись бутылочка большаая-пребольшаая! И снимала группа телевизионщиков это на камеру. И отправили оне это видево в Гиннес. И занесли это в книгу рекордов. Вот така, бабоньки, рекорддевка проживат в нашем доме. А вы бабоньки, выходит, прожили свои жизни зазря. Поскоку ничаво, окромя хуёв, в свои недоёбанные пиздёнки не совали!
У старушек карты вываливались из рук, и чесались пиздёнки. Недоёбанные.
Вера стеснялась этого. И не хотела никому рассказывать. Но от нас то ничего не скроешь. Да и чего стесняться то?
