А так как, Веру, видел только один пострадавший, и только, он же, слышал её имя, то вам не составит труда вычислить, что это был тот первый старичок, на которого напала шайка малолеток.
Ну и ладно. Нам то что до этого?
Денег, на крутой айфон, не хватало и шкет задумал ещё одно представление, заранее, разрекламировав, идею ролика, своим дружкам.
В округе активизировалась банда малолетних преступников, грабящих старичков.
Участковый зашёл в гости, к Вере, ещё раз. Без фоторобота. Они славно поболтали и попили кофе с конфетами. У Веры было стопроцентное алиби!
Апофеозом креативного оператора, была идея, снять видео-ролик с Верой, трахающейся со всякими мелкими тварями, типа тараканов, мух, гусениц, лягушек, пиявок, личинок, и прочая, и прочая.
Габриэловна и сосед, разумеется тоже, принимали участие. Местом съёмки была выбрана всё та же свалка.
Вера понимала, что брыкаться бесполезно. Но всё же закатила скандал, и потребовала поднять гонорар до тридцати процентов. Но шкет, тридцать процентов, отказался давать наотрез, и они сошлись на двадцати двух процентах.
В назначенный день и час, съёмочная группа, в полном составе, собралась у мусорной кучи, возле оврага.
У шкета, в руке, был сотовый, заряженный на сто процентов.
Сосед принёс трехлитровую банку. С пиявками. Полную. Набрать, столько пиявок, в заболоченном водоёме, на дне оврага, было невозможно. Их, там, столько не водилось, отродясь. Сосед, похоже, разводил пиявок у себя дома.
Габриэловна пришла с двумя банками. Литровыми. Одна кишела тараканами. В другой были пауки. Пауки не кишели, но были очень большие, и устрашающе мохнатые. Даже лапки, членистоногих, обросли густым мохом. Глазищи, у пауков, были с копеечную монету (советских времён), навыкате, и жёлтые.
– Я не буду трахаться с ядовитыми пауками. Они меня загрызут.
– Ой Верочка! Да это самые безобидные твари – уговаривала, возбуждённую актрису, Габриэловна.
И в доказательство, безобидности мохнатых тварей, открывала банку, и совала туда свою, старческую, всю в пигментных пятнах, усохшую ручонку.
Видимо, Габриэловна, дрессировала этих пауков. Они даже не помыслили покинуть открытую банку. И к ручке, Габриэловны, отнеслись совершенно равнодушно.
Веру – это, не сильно то успокоило. Но отступать было уже поздно.
И Вера, скинула, с себя, одежды.
Пауки, восхищённые обворожительными формами Вериного, изящного тела, приникли, своими копеечными, жёлтыми буркалами, к стенке банки, и замерли. Поражённые!
В банке, с тараканами, прекратилось кишение. И половина, как минимум, тараканов, упала в обморок, от чувственного экстаза. А в трёхлитровой банке соседа, с пиявками, творилось что-то невообразимое. Пиявки, всей массой, даванулись в крышку, вспучив её. Соседу пришлось сесть на банку, чтобы пиявки не выскочили, из неё, до срока, и не сорвали съёмки.
– Таак! – шкет хлопнул, несколько раз, в ладошки – Кто первый? А ты ложись-ложись! Ты же не будешь трахаться стоя?
Вера, послушно, легла на какой-то вонючий тюфяк, здесь же, из мусорной кучи, и извлечённый.
– Она первая! – ткнул крючковатым, и волосатым пальцем, сосед, в Габриэловну.
– Ну Верочка, чичас будет тебе удовольствие – и Габриэловна перевернула банку над Вериным животиком.
У Веры сжалась матка, и нервно задёргалось влагалище. Но пауки, мягко шлёпаясь на её животик, проворно разбегались по периметру Вериного пространства. Под периметром подразумевается, от Вериного подбородка до, Вериного же, лобка. Пауки, почему то, бегали, по периметру, против часовой стрелки. Если смотреть, на Веру, сверху. Их мохнатые лапки нежно щекотали шелковистую кожу девушки, и Вера, даже, захихикала. Приподняв голову, она, с изумлением, наблюдала, как ловко орудуя лапками, и пуская нити, пауки плели, по периметру её тела, паутину. Минуты через три, плотная оградка из паутины, по периметру Веры, была готова. Пауки рассредоточились в контрольных точках паутины, по периметру Веры, и затаились.
Габриэловна открыла вторую банку, и стала вытряхивать тараканов на Верин животик, в периметр паутины. Шустрые тараканы, ошалевшие, от чудовищной давки, в банке, разбегались, как тараканы, в разные стороны.
И угождали в паутину!
Из контрольных точек выскакивали пауки и разили, жалами, несчастных, наповал! Но тараканы, очень быстро, сориентировались в обстановке, и вываливаясь, из банки, на Верин животик, разбегались, и не добегая, до ограждения из паутины, буквально миллиметры, прыгали!
Пауки, явно, были надрессированы Габриэловной. Это надо было видеть! Пауки выскакивали, из контрольных точек, и в прыжке, ловили прыгающих тараканов. Вера так залюбовалась зрелищем, что не сразу заметила, как тараканы, всё-таки, нашли выход. Часть, из них, стала прыгать на Верины волосы, на голове. А другие прыгали там, где был Верин лобок. Пока пауки сообразили, что у них утечка, часть тараканов улизнула, шустро унося лапки по Вериным, раздвинутым, ножкам, и Вериной голове. По ножкам было щекотно. А по голове, противно. Бррр! Вера передёрнулась. И ощутила, что пара пауков окопалась в волосах её лобка. А ещё пара, на лбу! Вера заскулила. Но тут подошёл, с улыбкой садиста, и маньяка, сосед, и открыл, свою, трёхлитровую банку.
Веру сковало ужасом. Она даже верещать не могла. Челюсти свело от страха. Извиваясь, как толстая, чёрная верёвка, пиявки, всей массой, вытекали на Верин животик. И расползались. Паутина, пиявкам, была не преграда, и они двинулись, в сторону Вериной промежности.
– Не бойтесь Верочка – успокаивал её сосед – пиявки отсасывают только дурную кровь. А у вас молодой, здоровый организм.
– Они у т-т-т-т-ебя от-т-т-т-т-сасывают ст-т-т-т-т-арый извращенец! – стуча зубами, проблеяла Вера.
А чёрная, склизкая верёвка, разорвав ограду паутины, в районе Вериного лобка, извиваясь, подтягивалась к входу в Верину пизду!
– Они же кусаютсяааааа! – заверещала Вера, конвульсивно дёргаясь.
А чёрная, склизкая верёвка, скользя и извиваясь, разделилась надвое, и одна стала заползать в Верину, сладкую пизду, а вторая, скользя и извиваясь по ложбинке, двинулась к анусу, и вворачивалась в Верину жопу, как мягкий штопор. Но даже разделившиеся, верёвки были толстые, и Вера, с содроганием, ощущала, как волнообразно сокращаясь, верёвки погружались в её, великолепные, и соблазнительные дырочки.
– Не бойтесь Верочка. Не бойтесь – всё увещевал её зануда-сосед.
Но Вере было не до его увещеваний. Её сознание, как верёвка из пиявок, раздвоилось, и полностью, погрузилось в ощущения. Окружающая реальность исчезла. Пиявки, и правда, не кусали её. А волнообразные сокращения верёвки, в пизде, уже торкающейся, своим извивающимся концом, в шейку матки, дико заводили. И Вера выгибалась, и корчилась в экстазе. И тоже, волнообразно. Но она, этого, не видела. Это видели Габриэловна и сосед-зануда. У соседа встал, и он извлёк, свой чёрный, от старости, хуй, и дрочил над Верой, закрыв, в блаженстве, глаза. Габриэловне дрочить было нечего, и она удовлетворилась тем, что щупала и мяла, отвисшие яйца соседа. А вторая верёвка, в жопе, волнообразно сокращаясь, возбуждала, скольжением по стенкам прямой, корешки нервных окончаний клитора, и посылала, в мозжечок, сигналы чувственного наслаждения. И раздвоившееся сознание, от раздвоившейся пиявочной верёвки, в мозжечке соединялось, усиливая наслаждение, и когда сосед, замычав, не то от наслаждения, не то от боли, Габриэловна, увлёкшись, даванула его яйца, излился, прогорклой спермой, на Верин, божественно-красивый животик…
Вера – кончила!
– Снято! – выкрикнул шкет, и отключил камеру телефона.
Но Габриэловна, сосед-зануда-извращенец-маньяк, и Вера не услышали команды. Габриэловна, уже лет тридцать не щупавшая мужика, и, столько же, не видевшая, как изрыгается, хуем, сперма, потащилась и впала в сексуальный транс. Её закостыжило, и сосед, изливаясь, прогорклой спермой, на Верин, великолепный, животик, взвыл. Габриэловна, впав в транс, не выпустила его яйца, а даванула ещё сильнее. Вера, пребывавшая на пике чувственного наслаждения, услышала соседов вой, и низверглась, с вершин оргазменного блаженства, вернувшись к серой реальности. Вера не курила травку и не кололась, но, в одно мгновение, прочувствовала состояние ломки.
Веру ломало.
Так подействовал на неё разительный контраст между тем блаженством, в котором она пребывала всего лишь мгновение назад, и унылой реальностью в виде мусорной кучи, вонючего тюфяка под спиной, закостыжившейся старушки, и вопящего, благим матом, и изливающегося, прогорклой спермой, на её животик, соседом.
Шкету пришлось приводить, всех троих, в чувство.
Вере он просто бросил – Вставай. Одевайся.
А вот с Габриэловной, и соседом, пришлось повозиться. Ручонка, старушонки, хоть и высохла, но зашкварила по-настоящему. Шкет раздвигал её, немощные, пальчики, стиснутые, как зубья медвежьего капкана, на отвисших, и посиневших яйцах соседа. Сосед выл от боли, как волк, угодивший в медвежий капкан. Прогорклая сперма, из соседова хуя, истекала на руки шкету, вызывая рвотные судороги. Он бы так и не смог расцепить капкан из пальчиков Габриэловны, но подошла Вера и ткнула, кулачком, старушку под дых. Габриэловна охнула и разжала скрюченные пальчики. Соседов вой, наконец, оборвался. А шкет пожалел, что прервал съёмку.
За этот ролик, шкет собрал ещё двенадцать тысяч. Рассчитался с Верой и ассистентами, и купил себе новый айфон. У него ещё осталось две с половиной тыщи. Этот ролик, шкет выложил на ю-тубе. Верино личико не засветилось, ни в одном кадре. За пару месяцев, ролик просмотрело более восьми миллионов. Малахов, конечно же, дозвонился шкету и пригласил его на свою передачу.
И шкет поехал!
Вера, ехать, отказалась.
А вот ассистенты, поехали.
Под бурные овации, шкет вышел в студию.
