Чуть старше года.
Стоит там мама в плаще лимонном,
Подобна фее.
Пылает ярко на заднем фоне
Цветок камеи…
Я помню, мама, твои объятья.
Скучаю очень.
Во сне сегодня с тобой опять я
Гуляла в роще.
В глазах, как неба лазурь, бездонных
Тонула снова.
Нежнее шёлка твои ладони,
Уста медовы.
Смеясь, пыталась достать ладошкой
Верхушки елей….
Твой синий шарфик в большой горошек
Храню доселе.
Виски мне снегом зима порошит.
На сердце – осень.
Стоишь с улыбкой… меня моложе.
Скучаю очень.
Флейтистка
В саду умолкли в час вечерний птицы.
Затих в листве игривый ветерок.
Качался в небе месяц, свесив рог.
В окне стояла юная флейтистка.
Серебряная лунная дорожка
Тихонько просочилась сквозь окно
И растеклась по комнате пятном,
Лаская девичьи босые ножки.
Стояла девушка, почти раздета:
Её широкий синий сарафан
Скрывал изящный, утонченный стан.
В ночной тиши звучали звуки флейты.
Витали музы в воздухе незримо.
И грёзы уносились ввысь и вдаль.
И таяла вселенская печаль.
Шептали звёзды с неба: «Браво, Прима!»
Звучала музыка небесной сферы.
Рождали звуки магию без слов.
И оживали образы из снов,
Стирая меж мирами все барьеры.
Мечты летели в небо по спирали.
Качала чья-то мама колыбель
Под флейты восхитительную трель.
В окне флейтистка юная стояла…
Эмоция
Бурля и пенясь, как вино в фужере,
Как мыльные большие пузыри,
Рождается эмоция внутри.
Беспечно за пределом стратосферы
Влюблённая душа легко парит…
А миг спустя, она в пучине моря
В панаме и сиреневых очках,
С блаженною улыбкой на устах,
С истомой набегающей не споря,
Качается тихонько на волнах…
Затем в лучах искрящегося света
Сливается с лазурной синевой,
С цветами, изумрудною листвой,
С малиново-фламинговым рассветом,
Жемчужно-серебристою росой…
Распавшись на мельчайшие частицы,
Летит душа за тысячи миров,
Когда в ней безусловная любовь
Стирает все преграды и границы, все.
Ирина Родичкина
Что хотел сказать Малевич?
Что хотел сказать Малевич,
Свой квадрат изобразив?
Знал ли он, что для потомков
Приготовил эксклюзив?
В Третьяковской галерее
Сей шедевр давно висит
И глубокой чернотою
Многих критиков манит.
Что же видел пред собою
В ту минуту Каземир,
Когда кисти взял он в руки,
Озадачив светский мир?
