Понаблюдать за богом…
Как же тебе расстаться
С благоприятной ленью?..
Звонко поют кастрюли
Траурный вальс под боком.
ФЕВРАЛЬ – ПРЕДЧУВСТВИЕ ВЕСНЫ
Темно, загадочно и страшно
Кружатся вороны над башней,
Картавый крик роняя медной
Монетой рыскающим бедным.
А стены башни помнят, помнят
И… колокольным звоном полнят
Хрустящий резкий дух морозный,
Строенья выстроив по росту,
Как добрых ратников дружину.
…и – высота!.. Непостижимо.
Ладонь – в сугроб, и под ладонью
Февраль становится водою,
Водой священного возврата.
Но там, над башней, друг крылатый
Всё недовольствует, кружа,
Зимы поборнику служа.
КОГДА НЕ ЖДЁШЬ
Широко шагал широко
В чёрной рясе белый поп.
Ледяна была дорога,
Что блестела из-под стоп.
В настроении хорошем
Пребывал он, только вдруг…
Полетели вверх ладоши,
Зацепив тугой клобук.
И со все?го размахайства,
Без зацепа божьих ласт,
Навзничь рухнул бедный пастырь,
Растянувшись на? весь пласт.
А навстречу шёл ребёнок,
Был попу он до пупа,
И давай тащить, чертёнок,
Поднимать того попа.
Долго некогда кумекать…
Смех – до слёз и… боль легка…
Отряхнулся поп от снега,
Привечая ангелка;
Встал на скользкую дорогу
И подумал, чуть дыша:
«Как приятно встретить Бога
В добром нраве малыша».
ПОЕЗД ПОБЕДЫ
Чтоб не канула память бесследно
О Великой и долгой войне,
Знаменательный Поезд Победы
Разбудил нас в глухой тишине.
Он летел по незримым тоннелям,
Обходными путями стуча,
Чтобы дети войну разглядели,
Чтобы но?вой войны не начать
ȅ
войти по нетёплым вагонам
В эту правду холодных времён…
Сколько близких людей незнакомых!..
Сколько громких, но скромных имён!..
Восковые фигуры? Да что вы?
Это – люди… Вот-вот оживут…
…и в сознании полубредовом
Экскурсанты цепочкой бредут…
Эх, вагоны войны!.. Звёздно-красный,
Генеральский, затем – лазарет…
Взгляды строги, а речи – не праздны,
Потому что в них праздности – нет.
Исхудавшие лица незлобны,
Но в глазах – голубой холодок…
Добровольцы, мне б с вами, подробно,…
Даром, что удальства на глоток.
Тут мне в спину бьёт пальчиком дама:
Экскурсанты не любят помех
ȅ
концлагерь по ходу программы,
Где покрыло мурашками всех.
Тени ужаса: кости да кожа,
В чёрно-синих глазницах – зрачки.
Разглядеть в этих узниках сложно
Довоенных людей…
По-мол-чим…
Вот оно, наше общее горе,
Что не знает прошедших времён…
…и в двухъярусной тьме непокоя
Затухает их сдавленный стон.
Кто я здесь, в неподвижном спектакле,
Где реальность берёт наповал?..
