При этих словах несчастный журналист полиловел, сполз со стула и попытался спрятаться под столиком с закусками.
– Да, – сказала Дарья спокойно, – Сидор Акашкин является официальным гостем Дворца Ремесла. И мне он необходим ничуть не менее, чем вам, Улиания.
– Значит, вы не хотите его отпускать? – прозвенел кристалл.
– А чего ради я должна его отпускать? – елейно осведомилась Госпожа Ведьм. – Господин Акашкин был перемещен во Дворец Ремесла по его личной просьбе. Также он попросил идеологического убежища, а это значит, что сейчас господин Акашкин находится под юрисдикцией Испании.
– Мне нет дела до того, под чьей юрисдикцией находится Акашкин! – гневно взвился голосок Юли. – Я намерена заполучить его, и заполучу. Чего бы вам это ни стоило!
– Мне кажется, вы несколько вольны в формулировках, детка… – Голос главной ведьмы металлизировался до предела. Казалось, сейчас с губ Дарьи Белинской посыплются ледяные искры. – Чего бы нам это ни стоило?
– Именно так! Госпожа, вы забыли, что в Щедром сейчас находится ваша сестра, Марья Белинская, и я могу взять ее в заложницы…
– Ах ты дрянь! – взвилась Дарья.
– Дорогая, спокойнее, – коснулся плеча супруги Герцог. – Позволь поговорить мне. Улиания, могу я говорить с вами?
– А кто вы?
– Я Герцог Ведьм Рупрехт фон Майнгаммер.
– Для меня большая честь говорить с вами, ваша темность. Однако если вы надеетесь меня переубедить, то ваши намерения тщетны. Выдайте мне Сидора Акашкина, и дело с концом!
Герцог Рупрехт добавил обаяния в голос:
– Да зачем вам сдался этот человечек? Видел я его – весь на нервах, дрожит, плачет, в обмороки падает. Разве это достойный вас противник, Улиания?
– Я хочу ему отомстить за свое поругание, и я отомщу.
– Отомстить? Каким образом?
– Я убью его.
– Поверьте, Улиания, он недостоин получить смерть из ваших рук…
– А Марья Белинская? – спросила Юля.
– Что? – в один голос спросили Герцог и Дарья.
– А Марья Белинская достойна получить смерть из моих рук? – холодно осведомилась Юля Ветрова, ведьма Улиания.
– Проклятие! – вскричала Дарья. – Да как ты смеешь, девчонка!
– Смею, – спокойно сказала Юля. – Козыри у меня в руках, госпожа. Отдайте Акашкина. Он вам никто. А Марья – сестра. Я действительно могу убить ее, если не получу того, что хочу.
– Тебе не удастся шантажировать меня, маленькая дрянь! – закричала Дарья. – Знай, что моя сестра находится под защитным заклятием, которого тебе не расплести! Ты ничего не сумеешь сделать!
– Значит, не отдаете Акашкина?
– Нет! Это противоречит всем принципам ведьмовского человеколюбия! Акашкин – психически больной человек, его необходимо лечить…
– Я бы его вылечила. Что ж. Будем считать, что пока переговоры результатов не дали. Возможно, вы будете сговорчивее, госпожа, когда услышите голос своей сестры.
Кристалл потух. Дарья сидела в кресле, яростно сжимая кулаки.
– Рупрехт, – тихо сказала она мужу. – Я не брежу?
– К сожалению, нет, дорогая. Тебе только что бросили вызов. Весьма определенный вызов.
Глаза у Дарьи засветились так, что сами собой стали вспыхивать свечи в настенных канделябрах.
– Я поверить не могу! – простонала Дарья. – Влипнуть в историю из-за какого-то насекомого!
– Ты про Сидора?
– Я про Юлю. И есть-то жужелица бескрылая, а туда же…
– Похоже, она не жужелица, похоже, она вполне сильная ведьма. Осознающая свою силу и так далее. Ты подумай – мылится прямиком убить нашего героического журналиста. Кстати, где он?
Журналист обнаружился под столом, всхлипывающий и несчастный.
– Вы ведь не отдадите меня этой ведьме, правда? – спросил он, когда сиятельный Герцог Рупрехт извлек его из-под стола и налил бокал вина.
– А с какой стати? – спросила Дарья.
– Что?
– С какой стати я не должна вас отдавать, господин Акашкин? – поинтересовалась Госпожа Ведьм. – Да, мы предоставили вам убежище, но это еще ничего не значит. Под угрозой оказывается жизнь моей сестры, и если приходится выбирать…
– Поверьте, вашей сестре ничего не грозит! – пылко воскликнул Акашкин. – На ее защиту встанут все ведьмы города Щедрого, тогда как меня, кроме вас, и защитить некому.
– А вас следует защищать? – спросил Герцог Рупрехт.
– Да, если вам нужно это… – прошептал Сидор.
– Что – это? – спросила Дарья удивленно.
И тут Сидор весь надулся, как высокопоставленный чиновник. И принялся расстегивать рубашку.
– Избавьте меня от зрелища вашей волосатой груди, господин Акашкин, – брезгливо косясь на журналиста, сказала Дарья.
Грудь у журналиста и впрямь была волосатая. Он неожиданно ласково погладил ее и забормотал-заворковал:
– Вылезай, вылезай, маленькая, не бойся, здесь все свои…
– Дарья! – воскликнул Рупрехт. – Ты только погляди!
Сквозь грудь Акашкина явственно проступало бриллиантовое свечение, с каждой секундой становясь все ярче и приобретая некие очертания. И вот наконец нечто сверкающее отделилось от груди Сидора, проползло у него по руке и уютно устроилось на ладони.
