– Мама дорогая! – прошептала я. – Вот это да!
…Юлию Ветрову в нашем городке не знал только самый ленивый и нелюбопытный. Я ктаковому обществу не относилась, а потому знала, что Юлия Ветрова – чародейка экстра-класса, высшая ведьма и так далее. Несколько лет Юлия жила в Толедо, этой столице ведьмовства, потом перебралась в город Оро, мощный оплот оккультизма. О ее приключениях и чудесах слагались легенды. Быть похожей на Юлю Ветрову было девизом большинства начинающих ведьм.
Но я-то здесь при чем?
«А при том, – заговорил мой внутренний голос – При том, что ты оказалась в трудной ситуации с этими своими насекомыми. И теперь тебе прямая дорожка к Юлии Ветровой. Она поможет».
Нет, эта ведьма ничем не сможет мне помочь. Тут нужна не чародейская помощь, а медицинская.
Я решила пойти к врачу. Но карточку с телефоном Юлии Ветровой все же не выбросила.
Глава 2
В нашей поликлинике на меня странно посмотрели, когда я спросила, принимает ли психотерапевт.
– У нас в штате нет психотерапевта, – наконец смилостивилась одна из сидящих в регистратуре дам. – Знаете психоневрологический диспансер на улице Клары Цеткин?
– Д-да, примерно представляю себе, где это.
– Вот там есть и психотерапевт и психиатр. Обратитесь туда. Вам телефон диспансера дать?
– Если вам не трудно, – криво усмехнулась я.
Дама продиктовала мне телефон, в то время как остальные регистраторши перешептывались, искоса поглядывая на меня. Я знала, что они думали – такая молодая и уже психопатка. Они ничего не понимали! Они не знали, каково это – пугаться каждой пролетающей мимо мухи или осы.
На следующий день, втайне от мамы, я позвонила в диспансер.
– Можно записаться на прием к психотерапевту? – приглушенным голосом сказала я. Мне казалось, что меня подслушивают стены собственной квартиры. Подслушивают и осуждают. А за этими стенами – мириады ос, пчел, шмелей и пауков. Нет, вот так: И ПАУКОВ!
– Психотерапевт пока в отпуске. Может, вас сразу записать к психиатру?
– Что значит «сразу записать»? – возмутилась я. – Вы считаете меня безнадежно больной?
– Нет, что вы. Просто это у нас в диспансере такая тенденция: все, кто ходит на прием к психотерапевту, потом приходят лечиться у психиатра. Вы, девушка, не волнуйтесь и ничего такого не думайте. Наши психиатры – очень хорошие, талантливые профессионалы. Давайте я вас запишу к Владимиру Сергеевичу Кващенко. На завтра, на два часа дня. Вас устроит?
Поскольку из валеологического центра меня турнули, оставалась масса свободного времени. И я сказала:
– Да, устроит.
Назавтра, в половине второго, я уже толклась у дверей диспансера. Мне было боязно войти – получается, что я отрезаю себя от нормальной психической жизни, и в то же время я понимала: если я не войду, мои страхи перед шмелями и осами просто затопят мое сознание. И на что я тогда гожусь? Превращусь в истеричку, дергающуюся от каждого подозрительного жужжания? Нет, только не это.
Мимо меня пролетела бабочка, шелестя крылышками, и это решило мою судьбу. Спасаясь от бабочки, я рывком распахнула дверь и буквально вбежала в прохладный вестибюль диспансера.
Здесь пахло недавней побелкой и почему-то сосновой смолой. По выщербленным от времени каменным ступеням я поднялась в регистратуру.
– Я вчера звонила, – охрипшим голосом сказала я. – Мне сегодня назначен прием у доктора Кващенко. В два часа.
Регистраторша пролистала свой журнал и сказала:
– Все верно. Поднимайтесь на второй этаж, комната двадцать шесть.
– С-спасибо.
Мне показалось, или регистраторша и впрямь проводила меня сочувственным взглядом?
Двадцать шестой кабинет я нашла быстро. Никакой очереди возле него не было. Да и вообще здесь не было очередей, как я заметила. Не очень-то торопятся люди к психиатрам, по всему видно.
Я деликатно постучала в дверь.
– Войдите! – пригласил меня энергичный мужской голос.
Я вошла.
– Здравствуйте, доктор! – пролепетала я.
– Здравствуйте, Вероника! Вас ведь зовут Вероника?
– Да.
– Присаживайтесь. Располагайтесь поудобнее.
Я села в глубокое податливое кожаное кресло.
– Итак, Вероника, – промолвил психиатр. – Я вас внимательно слушаю.
– Это ужасно, – проговорила я. И слезы полились сами собой, но на сей раз я запаслась платками. – Это нарушает мое душевное равновесие и не дает мне спокойно жить!
– Понимаю, иначе вы сюда бы не пришли. Но что именно не дает вам спокойно жить? Вы еще не назвали причину.
– Я… Понимаете, доктор, я страшно боюсь насекомых. Притом что раньше я на них просто не обращала внимания. Но вот недавно был мой день рождения, мне исполнилось восемнадцать, и именно тогда все и началось.
– Как именно случилось то, что вы стали бояться насекомых?
– Мне в волосы залетела пчела. Она так противно жужжала! И я испытала какой-то первобытный страх. И с тех пор я боюсь всех насекомых, даже комаров и бабочек! Я не могу спокойно жить. В доме я все окна завесила москитной сеткой. На улицу стараюсь не выходить, а уж если выхожу, подбираю волосы так, чтобы в них не могли запутаться насекомые… Вы же видите, какая у меня дурацкая прическа.
– Ну-ну, совсем не дурацкая…
– И совсем не прическа. Я понимаю, доктор, ваша профессия – успокаивать. Так успокойте меня! Сделайте так, чтобы я больше не боялась этих тварей. Может быть, вы меня загипнотизируете?
– Помилуйте, какой гипноз! Ваш случай вовсе не такой запущенный, тем более началось это с вами совсем недавно. Я пропишу вам таблетки, напишу также время их приема, и поверьте, ваша жизнь придет в норму, вы перестанете бояться, тревога уйдет из души…
– Спасибо, доктор! – Я опять прослезилась.
Владимир Сергеевич энергично потер руки.
– Пока не за что, Вероника. Назначу-ка я вам неселективный ингибитор моноаминоксидазы. И еще тиоридазин и трифлуоперазин в качестве психокорректоров.
– Боже мой, доктор, это так ужасно звучит!
