На семь двенадцатых – любовью,
А остальное всё – вином!
Заколдованным зигзагом белый волос
Заколдованным зигзагом белый волос
С головы моей кудрявой соскользнул,
И проснувшийся внутри писклявый голос
Каждый пережитый год лизнул.
Он напомнил о несбывшихся надеждах,
О неровных и о правильных шагах
И о том, что на потрепанных одеждах
Бахромой свисает свежий липкий страх…
А бывало в светлом озаренье,
Шапки гор высоких были по плечу
И моря в своем неистовом волненье
Спешно кланялись двуострому мечу.
Я врагам кричал в запале: «Если только
С головы любимой волос упадет,
То не важно, как сильны вы и вас сколько, —
Всех на части моя ярость разорвет!».
И они, теней пугаясь, отступали.
Видя бегство их, я сердцем ликовал
И в гордыне, ничего не замечая,
Я не тех за недругов считал…
Со спины подкралось время незаметно,
Кистью белой покружило над главой,
Проредило гриву всласть рукою бледной
И рассыпалось морозной сединой.
С головы моей любимой уж не волос —
Много больше – убежали навсегда.
И талдычит беспрестанно тот же голос:
«Ярость, милый, не сожжет твои года!»
Пусть жизни белая река
Пусть жизни белая река,
Течет спокойно вдалеке.
Я душу черную врага
Сожму в ободранной руке.
Обсидианом нож сверкнул,
С утра сухим натертый перцем
И глаз испуганный моргнул
Увидев собственное сердце.
На камне крови бьёт ручей,
Ребра встопорщенная кость…
Ты был врагом земли ничьей,
Теперь – мой долгожданный гость.
Обескуражив ночи миг
Застыла в сферах тишина.
Мир окружающий затих
В преддверье сильного броска.
Впечатав сердце в серый диск,
Молитву возношу богам.
Луны задумчивый мениск
Кивает вслед моим словам.
Волшебный импульс получив,
Довольны Боги в вышине,
И могут, день еще прожив,
Купаться в проклятой реке.
Стреляли в ангела
Стреляли в ангела… В упор и против солнца.
Не так, чтоб с умыслом, а чтобы не скучать!
Давно не мытые заросшие оконца
