– Да что тебе его сапоги дались? – с ноткой раздражения бросил Ефим.
– А то, что сотоварищи его наверняка по сапогам признают, ведь выше из-за дыма толком ничего не разглядеть… Придётся мне ещё раз разбойничком вырядиться.
– Ловко придумал… Извини – не понял с ходу твоей задумки, – виновато взглянул командир. – А как же плечо, Стёпа? Ежели чего придётся…
– Терпимо… – прикрыл ладонью окровавленный рукав Степан.
– Возьми вот… – протянул Ефим четырёхствольный «Пеппербокс». – Епифан, сними-ка с этой злыдни обутки.
– В самый раз! – похлопал по расписным голенищам Степан. – Ну, коли чего – не поминайте лихом, – шагнул он в наполненную дымом темноту…
– Чего там?.. Кулак! – раздался откуда-то снизу хриплый бас Атамана.
– Обложили? – прошипел Шиш.
– Угу, – стараясь не закашляться от едкого дыма, ускорил шаг Степан.
– Да ты зепало пригни – снизу посвежее.
– Так это ж каплюжник! – взвизгнул Чичкан, разглядев подошедшего Степана.
– Не дёргайся! – наступил тот на ствол ружья попытавшегося выстрелить бандита. – Лежать, не шевелиться, иначе башку разможжу.
– Ой! А сладишь ли со всеми? – иронически прошипел Шиш. – Двоих приткнёшь, да и то… – осёкся он, узрев направленные стволы «Пеппербокса». – Сурьёзная пушка, – прокряхтев, подытожил Шиш. – Да мне всё одно – что здесь приткнёшь, что опосля в петле болтаться… Думашь, скудрошились?.. Пужаные уже, – пренебрежительно хмыкнул он и тут же молниеносно обхватив ноги Степана, резко дёрнул их на себя. Не ожидавший такого оборота, тот с размаху шмякнулся оземь. Острая боль пронзила его раненое плечо.
– Сюда, мужики! – выкрикнул он, успев перехватить руку с кинжалом.
Раздавшийся выстрел чиркнул пулей по потолку грота – это вовремя подоспевший Ефим успел помешать Атаману расправиться со Степаном.
Вмиг толпа казаков скрутила отчаянно сопротивлявшихся разбойников.
– Выводите! – бросил Ефим товарищам, крепко удерживающим лиходеев.
– Острёмились мы, однако, – с досадой произнёс Атаман, оглядев небольшой отряд казаков.
– Как последние лоховесы[63 - Лоховес* – мужик, жох.], – добавил Шиш. – Это Филин, выгадок[64 - Выгадок* – урод, выродок.], забазанил[65 - Забазанить* – закричать.], как бахалда[66 - Бахалда* – крикливая баба.]: «Засада!» – вот и острёмились… Почти всех наших порешили, – щурясь от яркого солнца, окинул он разбросанные вокруг тела разбойников.
– Тащите сюда этого предателя! – кивнул Ефим на малый грот.
Сыгыр и Епифан кинулись выполнять приказание и вскоре вытащили из пещеры упирающегося Туулая.
– Думал, забыли про тебя?!.. Не-ет! – придётся и тебе за содеянное ответить, – встретил его Степан, не задумываясь, что тот не поймёт русской речи. – Ну вот – теперь все здесь…
– А пушнины негусто, – озадаченно приподнял мешок, набитый Поликашкой шкурками, Никита.
– Куда награбленное дели? – обвёл сердитым взглядом бандитов Фёдор.
– А ты пошарься по округе, может, ещё чего сыщешь, – ехидно пробасил Атаман.
– Думаешь, они тебе скажут? – криво усмехнулся Ефим. – Западло у них добровольно награбленное сдать. Допытываться, куда пушнину и золото спрятали, – только время терять… Отправляться нужно, кабы к вечеру до Бакая успеть…
– Обыщи их, – бросил ему Фёдор.
– Это мигом, – быстренько, по очереди, обшарил бандитов Антип. – А ну, пошли! – замахнулся он ружьём, выгоняя лиходеев из их насиженного логова.
– По-ошли… – лениво повторил Атаман, неторопливо обводя окрестности загадочным, орлиным взглядом.
– Задумал что-то, – заметив поведение главаря, шепнул Фёдор на ухо Ефиму.
– Никита, присмотри-ка за ним повнимательней – не упускай из виду.
Раскалённые послеполуденным солнцем камни жаром дышали в лица пробирающихся по горной тропе людей.
– Передохнуть бы да по нужде сходить, – обливаясь потом, взглянул на Ефима просительным взглядом Мартын.
– Да, не мешало бы, – поддакнул Атаман.
– Скоро уже до лагеря доберёмся, там и передохнёшь, – с суровыми нотками в голосе ответил командир.
– Да моченьки уже нету, – не унимался Мартын.
– Ладно – привал! – согласно махнул Ефим. – Развяжи им руки, Епифан, – пущай нужду справят.
– Ой, свободушка! – потряс затёкшими кистями Мартын. – Теперя и помирать можно, – неожиданно, оттолкнув в сторону Епифана, кинулся он к краю пропасти.
– Держи его! – попытался помешать задуманному Степан. Да только и успел ухватить сзади холщевую рубаху, и каторжник с разбега кинулся в уходящую далеко вниз бездну.
– Прощавайте, мазурики!… – затихающе донеслось из глубины.
Весь отряд опешил от такой неожиданной выходки Мартына. Забыв о других разбойниках, все с замершими лицами глядели в сторону пропасти. Этим замешательством и воспользовался Атаман: выхватив из потаённых складок одежды небольшой нож, он сгрёб стоявшего неподалёку Епифана. Шиш в то же мгновение вырвал у него из рук ружьё.
– Куда! – схватился за пистолет Степан.
– А ну-ка, охолони, а то враз по горлу жуликом, – угрожающе придавил лезвие к горлу жертвы Атаман. – Да и ещё одного каплюжника следом отправим, – скосил он глаза на ружьё в руках Шиша.
– Троих… – поправил тот, кивнув на пару пистолетов за поясом у Епифана.
– Погоди, Стёпа! – рукой преградил путь товарищу Ефим.
– Что, побакулим ? – расплылся в торжествующей улыбке Атаман.
– Поговорим… – тяжело вздохнул командир.
– Мы щас сплинтухнём[67 - Сплинтухнуть* – убежать.] и этого с собой прихватим, – кивнул главарь на Епифана. – Ежели удумаешь чево – кочеву его в шкерах назад получишь. Коли же не будешь брандычить[68 - Брандычить* – суетиться.] – отпустим вашего каплюжника.
– Неужели ты думаешь, что я слову твоему бандитскому поверю?
– А куды ж тебе деваться? Нам терять нечего, ежели чего – четверых с собой утянем… А заместо вашего талыгая вот этого можешь забрать, – кивнул Атаман на подельника.
