Меня, словно я – мчащийся на полном ходу поезд, что врезается в преграду, накрывает не то паникой, не то горячкой. Глаза заливает потом, волосы липнут к вискам и щекам. Разворачиваю резким движением руки одеяло, потому что задыхаюсь от жара, но снова прячусь под тяжелую ткань из-за наготы.
В глазах от резких движений темнеет, а затем меня подбрасывает в приступе яростной трясучки, и я беспомощно слетаю с края кровати на ковер.
– Дара! – мужчина кричит и оказывается рядом. Хватает меня за плечи, тянет на себя, прижимает к горячему животу. Я отмахиваюсь, но сильные руки запирают меня в клеть, и тяжелое частое дыхание замирает возле виска.
– Марьян, пожалуйста, не бей, – шепчу и обессиленно падаю на его плечо. Перед глазами все плывет, дрожит, кружится. – Пощади…
– Дара, я должен это сделать, прости меня, – шепчет низкий голос над ухом.
– Нет, пожалуйста… – сил вырваться нет, голос пропадает, в горле жуткий ком из иголок.
Сильная рука отворачивает одеяло и насильно раздвигает мне ноги. Нет-нет-нет, только не это…
– Извини, прошу тебя, но иначе никак, нам нужно закрепить связь, – говорит ласково голос, а горячее дыхание щекочет щеку. – Дара, просто прислушайся к телу, не сопротивляйся.
– От-пу-сти… – все, на что хватает сил, когда горячие пальцы раскрывают меня и проталкиваются внутрь. Мне невыносимо больно и неприятно, я плачу и вяло бьюсь в его руках.
– Умница, тише… Сейчас отпустит, станет легче. Дара, закрой глаза и представь, что мы в деревне, в той самой комнате, где легкие шторы трутся о стену и маленькие маруньи освещают твои волосы. Иначе вы с ребенком погибнете. Пожалуйста, Дара, всего один раз, – он находит горячо-колючие точки внутри меня, отчего боль отходит в сторону, по крови спешит пламя, живот окатывает приятными колючками. Не могу сдерживать распирание и огненное желание разрядиться, дойти до пика, как в иллюзии, как во сне.
Наверное, я все-таки брежу…
Мужчина качает рукой вниз-вниз-вниз, касается второй ладонью моей груди, мягко сминает ее и шепчет:
– Ты моя женщина, моя пара. Я никому тебя не отдам и никогда не обижу. Ты сможешь его забыть, обещаю. Дара-а-а… – его толчки выбивают из груди сдавленный крик. Меня вжимает в мужское тело, чувствую за спиной его каменное возбуждение и лечу вперед, но король не дает упасть. Он нежно и ласково целует шею, скользит языком за ухом, прикусывает подбородок. – Теперь нужно закрепить, милая. Еще немного потерпи. Доверься!
Он не отпускает, тянет мою руку к себе и заводит ее между нами. Заставляет опустить ладонь ниже и почувствовать его налитость.
– Ты сможешь, – хрипит, когда я сжимаю пальцы и веду вниз.
Наверное, из-за того, что в голове настоящий пожар, наверное, потому, что мне кажется, что это – сон или бред, я позволяю ему снова нарастить темп, толкая в меня пальцы, и вырвать из моей груди хрип.
Пока я пульсирую под его ловкими и горячими ладонями, король вбивается в мой кулак и, выжав из сомкнутых губ рык, тоже взрывается.
И в этот миг нас накрывает золотая мгла, как рыболовная сеть. Она пронзает тело тысячами острых пик и разбрасывает нас по углам.
Глава 8. Эмилиан
После обморока я прихожу в себя первым. Дара забилась в угол, светлые волосы, разметавшись по полу, прикрывают часть бледного лица. Руки придерживают живот, неосознанно оберегая наше дитя от малейшей опасности.
Скрипнув зубами, выдыхаю в ладони. Девушка и так настрадалась с Марианом, а теперь нужно пережить наши ритуалы: один страшнее другого. Как ей все это преодолеть? Как мне не сойти с ума?
Я просто буду рядом, буду терпеливо ждать, пока она будет готова. О, Великие Стихии, дайте мне сил!
Скидываю мантию и китель, потому что кожа под одеждой жжет до сумасшедшей боли. Рубашку тоже срываю, но слишком резко, отчего пуговицы звонко раскатываются по полу. Приспущенные брюки отбрасываю в угол, как ненужную тряпку, и беру обнаженную Дару на руки. Осторожно перекладываю ее на постель и проглаживаю по горячей коже ладонью, почти не прикасаясь, чтобы не обжечь, но она все равно выгибается и тянется за движением. Стонет протяжно и стискивает пальцами простынь.
Когда я нашел Дару, наблюдал за ней несколько месяцев через зеркало иллюзий. Любовался и даже не подозревал, что ее жизнь настолько страшна. Мне казалось, что она улыбалась светло, и в глазах всегда горело счастье, но как же я ошибался и как ужасно медлил в поисках нужных рун для телепорта и зачатия.
Я наивно думал, что Древние сохранили ее чистой для меня, сберегли, но нет… Это здесь, на Ялмезе, она бы встретила меня намного раньше, и никто бы не посмел тронуть, а на Земле… магия всегда в зачаточном состоянии. Потому Мариану и удалось опорочить мою девочку. Он преследовал конкретные цели, и это осознание разрушает меня изнутри.
Закрепление метки пары завершится после полного Единения, а пока мы с Дарой все еще в опасности. Если она меня не примет, не полюбит, я умру первым, потому что люблю, а Дара будет до старости мучится от ощущения, что ей чего-то не хватает, иногда это приводит к сумасшествию пары и даже смерти от тоски. Магия Древних не до конца изучена в нашем мире, там много нюансов, которые приводят или к спасению, или гибели противоположностей. А если еще делать все наоборот, не так, как должно быть – всегда будут последствия.
Использовать такую магию добровольно запрещено, все подчиняются Четырем Стихиям: воды, земли, воздуха и огня, а Древние – это очень старый строй, который около тысячи лет назад искоренили Жрецы.
Да только природа сама вмешивается в ход истории, отмечает истинные пары, и ялмезцам приходится мириться. Ведь союз сильных магов всегда приводит в мир великого наследника, потому Жрецы закрывают глаза и используют сильных магов в своих целях.
Да и стигмы появляются очень редко, магистры и ученые не до конца изучили процесс слияния, в литературе можно найти лишь некоторые наблюдения, а часто это домыслы и ошибочные эксперименты. Я и сам не до конца знаю, как влияет стигма на человека, но вот теперь придется испытать.
Одно остается неизменным: в истинном союзе должна быть любовь. Любовь, которую мне получить оказалось так сложно. Сможет ли Дара смотреть в мои глаза и видеть меня, а не изверга?
Когда случилось зачатие ребенка, мы с девушкой были лишь в связке, как кандидаты на пару, и на Земле закрепить истинность не получилось бы, без магии это невозможно, сейчас же, уже на Ялмезе, Древние отметили нас стигмами.
Веду пальцами по узору на бледной коже. Большой пион распустил лепестки на плоском животе и опустил ветви вниз, к трогательном треугольнику и волнистым темным волосам.
Почти не касаюсь, а лишь провожу поверху, но Дара тяжело стонет и снова выгибается в спине.
– Немного еще, – шепчу, прижимая губы к ее горячей щеке, – потерпи, я рядом.
Ресницы вздрагивают, но девушка не открывает глаз, хотя по сиплому дыханию, я понимаю, что она давно проснулась.
Дара лежит возле меня, как камень, и беззвучно плачет. Слезы ползут по щекам и падают на белоснежную ткань постели. От боли или унижения, мне сложно судить, но вся ситуация до того мучает меня, что я сам еле держусь.
Отстраняюсь на несколько секунд, чтобы прийти в себя. Месс бы уже высмеял за сентиментальность, а я не могу быть другим. Не хочу быть другим. Иногда думаю, что это я должен был попасть на Жатву, а брат надеть корону отца, но никто не может влиять на выбор Стихий – даже дети правителей, даже сам король.
Когда дыхание выравнивается, я снова поворачиваюсь к Даре. Она же притворяется спящей и сильно стискивает зубы.
Настраиваю лекарское зрение и, внимательно рассматривая ее живот, нахожу малыша. Пульс бьется быстро, ровно, перекликается с глухими ударами сердца женщины.
У нас будет время, чтобы стать ближе, главное, чтобы Ялмез принял девушку во время инициации. Я молча поднимаюсь, подхватываю халат со стула и, набросив его на плечи, ухожу из спальни. Только в коридоре прижимаюсь плечом к стене и рву беспомощно волосы, чтобы не заорать от отчаяния. Если Дара меня не полюбит, я пойму.
Глава 9. Дара
Мягкий хлопок двери заставляет меня дрогнуть и открыть глаза.
Ушел. Встал и ушел. Я чувствовала, как мужчина нес меня на кровать, как поглаживал невесомо, словно изучал, как тихо лежал рядом и хрипло дышал. Я притворялась, что сплю, потому что не хотела смотреть ему в лицо. Я не хочу вспоминать о прошлом, не хочу видеть эти знакомые глаза зверя. Это невыносимо.
Чем Эмилиан лучше Марьяна? Тем, что вызывает во мне бурлящие неизведанные ощущения? Или тем, что берет свое, несмотря на то, что я против? Не спрашивая. Он даже ребенка сделал без моего согласия. Разве это честно? Я ведь его не знаю, впервые вижу истинный облик, и то, что между нами случилось – унизительно. Я – будто нужный сосуд для наследника, и теперь ярое желания Марьяна, получить сына, мне кажется логичным и понятным. Ведь если они – братья, значит, преследуют одну и ту же цель не просто так. Зачем и почему именно я – не знаю, но выясню. Не хочу обольщаться и верить, что Эмилиан – хороший мужчина. Я десять лет назад уже поверила в нормальность Егорова и вышла за него замуж. С Эмилианом так не будет, и кровь в жилах, что сейчас похожа на кислоту, добавляет мне странной силы противостоять.
Я лежу очень долго, как тополь, который срезали под корень – все еще жива, но в венах, как лед, замер кровоток. Не чувствую облегчения и избавления от ужаса, от жестокого обращения мужа, от избиений и насилия. Я просто из одной тюрьмы переместилась в другую.
Глядя в потолок и глотая горькие слезы, перебираю в голове чужие мысли, слышу незнакомые голоса, изучаю историю мира Ялмез, что слайдами, навязчивыми образами вбивается в мой мозг. Резко и стремительно, до тошноты в горле и ломоты в теле.
Со мной творится что-то невероятное, будто в висок вживили имплант, и он выдает нужную информацию, стоит только задать вопрос.
Где я? На планете Ялмез. Население – пять миллиардов жителей, среди них: люди, орки, эльфы и драконы. Год 3398, время года – лето.
Что такое Мемфрис? Страна людей, король – Эмилиан Авионн, сын покойного правителя Закрия Авионна.
Кто такой Марьян Егоров? Но здесь на мой вопрос в волшебном блоке знаний ничего не откликается – только старые воспоминания моей жизни врезаются в виски, чтобы снова меня сломать. Нет, не позволю. Хватит. Откуда у меня силы сейчас противостоять – не знаю, я будто на адреналине, а в пальцах бесконечно пульсирует жаркий ток. Уверена, что смогла бы снова оттолкнуть обидчика и разбить ему голову о стену. Почему я не могла так же сопротивляться мужу? Почему столько лет терпела?
