Он поймал мое движение, шевельнул губами, усилил напор, прихватывая мою губу, втягивая ее, лаская языком… Это было остро и до невозможного сладко…
– Владислав.
Я замерла. Все мышцы разом занемели. Сейчас бы надо было выпрямиться, отряхнуться, сделать вид, что все это не со мной происходило… Но я вела себя как суррикат, застывший при виде опасности. И дышать опять прекратила, только теперь уже по другой причине.
Такими темпами, я здесь долго не выдержу: просто помру однажды от недостатка кислорода…
Зато Славон себе ни в чем не отказывал, продолжал целовать меня, словно не замечая ничего происходящего. А может, он так увлекся, что это ему слух отказал?
– Слава! Ты издеваешься?! – Женский голос, конечно же, не был рад . Наверное, Аля хотела бы, чтобы Пальмовский повел себя иначе.
А он лишь крепче меня обнял и засунул язык еще глубже.
Никогда не считала себя вуайеристкой. Не любила даже обниматься на улице, при посторонних. Но как понять возбуждение, которым меня накрыло от действий этого мужчины?
Хотелось оттолкнуть его и убежать, чтобы не смотреть в лицо своему позору… Но желание целоваться с ним дальше побеждало. Поэтому я выбрала третий вариант: притворилась, что в обмороке. Даже глаза закатила. И обвисла на его руках.
– Пальмовский. – Цокот каблучков приблизился, еще немного – и Аля начала бы отрывать его от меня. Фиг знает, кто бы победил: по ощущениям, Владислав уже врос в меня с корнем. – Ты же не хочешь, чтобы я сейчас вылила тебе на голову бутылку воды?
Угроза его немного впечатлила. Но прервал поцелуй, вернее, уже его подобие, и даже голову чуть в сторону Али повернул. Я все так же висела, не открывая глаз. И голову еще больше назад откинула.
– А давай. Вылей. – Голос был хриплым, низким… Он явно еще не пришел в себя до конца. Но разговаривал уверенно и привычно нагло.
– Сейчас. Только откручу пробку. – Я бы растерялась на месте Али, а она реально трясла бутылку, царапая по ней ногтями.
– Ага. Только лей сразу на Дашу. На меня не трать.
Я поперхнулась от неожиданности, и этим выдала себя.
– О, уже не надо. Видишь, очнулась? – И этот гад еще похлопал меня по щеке, якобы приводя в чувство.
– Даша. Ты можешь сказать, что у вас тут случилось?
Глаза пришлось откатить обратно, томно моргнуть, взглянуть на Алю… Она казалась обеспокоенной и встревоженной. Хоть проваливайся сквозь землю от стыда перед хорошим человеком!
Вместо ответа получился какой-то сдавленный полухрип- полукашель. Владислав на меня смотрел так внимательно… Он как будто и вправду волновался…
– Человек в обморок упал, потерял сознание, дышать перестал! Видишь, до сих пор говорить не может!
Вот это скорость реакции, черт побери! Я только подумала про обморок, а он уже это вслух обыграл!
– И что же ты с ней делал, с потерявшей сознание? – Аля тоже слегка опешила. Оставила в покое бутылку с водой, присела рядом. – Даш, ты, может, попить хочешь?
– Хочу. – Первое слово, которое смогла выдавить. Немного пришла в себя, выпрямилась, оттолкнула Пальмовского. Дрожащими руками попыталась поправить волосы, но вышло так себе.
– Слав, ты не видишь, она пить хочет? Открой и дай воды человеку! Не видишь разве, что мне эта пробка дурацкая не поддается!
Еще чуть-чуть, и она огрела бы этой поллитровкой начальника по затылку. Аля явно нервничала, не меньше, чем я. И уж точно сильнее, чем Пальмовский.
– И объясни мне, зачем ты тискал Дашу, пока она была без сознания?!
Пауза. Хитрая, многозначительная улыбка на лице Пальмовского… Он медленно, очень медленно перевел взгляд с Али на меня и обратно. Я затаилась, нутром чувствуя, что сейчас получу очередную гадость.
–Я ей делал искусственное дыхание, а не тискал.
– Впервые вижу такой способ оказания первой помощи. Почему ты ее не положил, а держал на кресле? – Меня порадовал ее здоровый скептицизм. А еще проснулось любопытство: как Пальмовский выкрутится?
Если бы еще не смущала его близость и колени, которые продолжали упираться в мои… Я бы уже очухалась и начала искать поп-корн. А так продолжала сидеть и краснеть, как потерянная восьмиклассница, которую учительница застукала целующейся с мальчиком на перемене.
– Способ проверенный, и не единожды. Если бы ты не помешала, Дарья Олеговна уже очнулась бы и дала мне по роже за наглость. А так, считай, процесс остался незавершенным…
Он открыл бутылку, наконец-то, только не мне ее подал, а сам сделал жадный глоток воды. Я в замешательстве наблюдала, как мощно двигается его кадык… Странная озабоченность малознакомым мужчиной. Нездоровый интерес к частям его тела. И, что самое неприятное, опасная симпатия ко всем этим частям!
– Владислав Андреевич, пожалуйста, отодвиньтесь. – Прокашлялась, чтобы не сипеть. Протянула руку за водой, отпила пару глотков… Не очень гигиенично пить из одной посуды… Но после того, как он совал свой язык в мой рот, эта проблема уже не была актуальной.
– Я контролирую, чтобы ты снова не брякнулась в обморок. Аля тебе точно не поможет. – Вместо того, чтобы дать мне свободу, он придвинулся еще ближе. С якобы заботой заглянул мне в лицо, обжег пламенем, беснующимся за притворным холодом в глазах…
Интересно, кто-то еще, кроме меня, видит эти выплески под надменной оболочкой? Или это мои персональные глюки?!
– Если не отодвинетесь, я точно опять упаду. У вас одеколон слишком… вонючий.
На самом деле, он слишком волнующий, этот аромат. И даже в присутствии Али продолжал кружить мне голову, вызывая в голове образы, о которых лучше бы ему не знать. А уж Але – тем более! Она первая меня уволит, если догадается.
Выражение лица Пальмовского внезапно поменялось. Прочесть, что оно теперь значило, я не могла, но моя задница сразу почуяла какую-то засаду…
Он внимательно посмотрел на меня. Потом на Алю. Та повела бровью, но тоже молчала, явно ждала реакцию Владислава.
– Хм… А кто-то, помнится, говорил мне, что это самый классный парфюм на свете. Надо брать за любые деньги, не прогадаю… – Наконец-то, он отодвинулся от меня, давая свободу передвижений. Не стала вскакивать, как ошпаренная – просто не смогла бы. У меня до сих пор была слабость в коленях, если бы резко вскочила – опять могла брякнуться оземь, и тут меня реально пришлось бы спасать.
– Наверное, срок вышел. А ты не заметил. Нужно следить за тем, чем пользуешься. – Аля говорила медленно, взвешивая каждое слово.
– А зачем ты мне просроченный подарила?
Черт! Черт, черт, черт!
Это я, получается, хотела обидеть своего нового начальника, но моя колкость попала совсем в другого человека? Которого обижать я совсем не хотела?!
Это не работа, а какая-то вечная засада. Куда ни ступи – попадешь в ловушку. А я даже приступить к обязанностям не успела.
– Это была проверка внимательности, Слав. Ну, и скидка была хорошая, потому что срок подходил. – Она опять помедлила, прежде чем добавить последнюю фразу. – И вообще, я предупреждала, что детям не нужно дарить оружие. А ты что сделал?!
– Пистолеты с присосками – это разве оружие? Они же не опасны, их можно с трех лет юзать.
– Вот когда тебе в глаз прилетит эта присоска, мы и посмотрим, как они не опасны!
Так, похоже, я ненароком вляпалась еще и в какие-то внутренние разборки… Аля не на шутку завелась, причем с половины оборота. Ее глаза метали молнии, а интонацией можно было забивать гвозди. Почему Пальмовский дарит пистолеты ее детям, я предпочла вообще не задумываться. Слишком уж все непросто в этой конторе, и мой слабый рассудок может всего не выдержать.
– Знаете что? Я пойду, наверное. А вы тут как-нибудь сами по поводу оружия, хорошо? Хотя я согласна с Алей – детям пистолеты давать, это самая глупая придумка. Я бы даже водяной дарить не стала.
