Но возможен и другой вариант. Количество бактерий вызовет сильнейший ответ его иммунной системы, и тогда умрёт только он.
Раньше я проводил свои опыты над мышами в стерильных боксах, и задача была вытащить бактерии из мышей, а не впихнуть бактерии в них.
Как будет вести себя человеческий организм, который неожиданно атакуют сотни тысяч патогенных бактерий? Понятия не имею.
Желал того или нет, но мой «лаборант» поставил над собой интереснейший эксперимент.
Ну что ж, осталось дождаться его результатов.
Тщательно закрыв и убрав со стола свой препарат, я налил в такую же колбу воды и разбавил её небольшим количеством спирта и добавил чая из не помытой вчера чашки. Внешне эта колба ничем теперь не отличалась от колбы с препаратом.
Осталось подождать.
Игорёк
Всё-таки это был стресс, и я решил уйти домой раньше. Сидеть в лаборатории, после того что произошло сил никаких не было. Нервы были уже не те.
Взяв Босса, я вышел на улицу и пошёл домой через небольшой сквер.
С утра я этого не заметил, но сейчас вдруг кожей почувствовал. Ощутил весну.
Это чувство пришло неожиданно. Март был холодным. Да и апрель всё никак не вступал в свои права и вдруг…. Вдруг запах земли, как-то изменившиеся солнечные лучи, тёплый ветерок, всё вокруг разбудило юношеские воспоминания. Пахло тёплой мокрой землёй, готовыми распуститься почками вербы, тонкими и мутными ручейками бегущими, где по земле, а где по асфальту.
Природа ликовала. Зима окончательно ушла.
Я шёл по аллее, и вдруг передо мной оказался порванный резиновый мяч. Как мальчишка я сначала пинал его перед собой, а потом, перед самым выходом из сквера, развернулся и лихим ударом запустил мяч назад. Он улетел далеко, а потом кувыркаясь катился по асфальту.
Эх, если бы можно было так, запустить назад прожитые годы? Можно было бы что-то сделать, чтобы жена не ушла. Или женится на другой. Нет. Тогда у меня были бы другие дети, а я этих люблю.
Я шёл и мечтал. Мечтал и пил этот замечательный дух весны. Я забыл и об Игорьке, о лаборатории, о своём возрасте. Мысли гуляли так далеко, что я даже не мог бы вспомнить, о чём он думал. Просто шёл и дышал весной. Очнулся только перед дверью собственной квартиры.
Открыл дверь.
– Катя! Ты дома?
…..
– Катя! Ты дома?
Повторил я громко, снимая куртку.
– Как хорошо, что ты сегодня раньше.
– За компьютером?
– Я посуду помыла.
– А бельё?
– Ой. Сейчас стиралку включу.
– А почему хорошо, что я раньше?
– Я тут одно видео нашла. Совсем не понимаю. Очень красивое. Колония различных медуз живёт как одна особь.
– Есть такая. Сифонофор называется. А что тут странного? Улей или муравейник, тоже живут, как один организм.
– Да, но эта штука как будто одно тело. Там, в улье, есть обслуживающий персонал и матка. А этот сифонофор состоит из вполне самостоятельных медуз. Взрослых и детей, но действует как одно тело. Пошли, покажу.
– Да видел я. Просто сифонофор древнее существо. Есть такое, ещё более древнее существо, вольвокс. А есть и порпиты. Это тоже гидроидные. Как медузы. Там разные клетки образуют колонию как тело. Мы и наши предки, пошли по пути развития многоклеточности индивидуальных организмов, а некоторые другие виды, приспосабливаясь к среде, развивали колониальность. Это как мы в России – коммуна, община. А на западе индивидуалисты. Я думаю, что мы ещё многого не знаем о природе.
Мы разговаривали ещё минут десять. Дочь интересовалась всем. Она только закончила школу и собиралась стать программистом, но как и я, она не могла пройти мимо других интересных вещей. Не научилась. А я всегда, даже когда дочь была ещё совсем маленькой, отвечал на её вопросы подробно. И если чего-то не знал, лез в литературу и находил ответы.
– Ты голодна? – спросил я наконец.
– Да.
– А если бы я не пришёл?
– Но ты же пришёл?
– Пельмени?
– Ага. – ответила Катя и убежала к компьютеру.
На кухне был бардак. Катерина помыла только ту посуду, которая стояла в мойке. Кастрюли, большие миски, стояли на плите или столе были ни разу не мытые.
Делать нечего. Я закатил рукава и приступил к работе с посудой.
Через четверть часа пельмени были готовы, и я разложил их по мискам, надавив в них по паре больших зубков чеснока.
Ели мы, каждый перед своим компьютером.
После того как пельмени были съедены, Игорёк со своим идиотизмом, уже не казались мне такой серьёзной проблемой, которая стоила моих нервов. Не то, чтобы я не верил в свой препарат, но и переоценивать его тоже не нужно. Игорёк же не мышь. Да он напичкан разными антибиотиками, которые мы получаем из самых разных продуктов. Например, из курицы. Вот поел я сейчас пельмени, и мой наркотик возможно уже и не такой действенный.
Я взял свой таблет, и завалился читать слизанную в интернете фантастику «Сифоноры». Книга была объёмной. Конечно, сифонофоры там были совсем не те, что в фильме, который обнаружила моя дочь. Там сифонофоры выращивали как летательные аппараты. Ну и ладно.
Придя на следующий день на работу, я продолжил чтение и читал весь день. А кто мне запретит? Никого моя работа не волнует.
Игорёк не проявлялся. У меня был его домашний телефон, и я мог узнать телефон его родителей. Но зачем? Пусть идёт, как идёт.
Вечером я накачал себе новой фантастики и твёрдо решил, что эта неделя будет неделей увольнительной при части. На работу ходить буду, а работать….
Что-то у меня новых идей стало мало. Обычно, после того как я отвлекался, смотрел новые фильмы, читал фантастику, даже просматривал фрагменты политических шоу. Мозги выходили из зацикливания и новые идеи не заставляли себя долго ждать. В конце концов, моя работа это не огород копать? Хемингуэй застрелился, потому что исписался. Так он думал. А половил бы месяц другой рыбу, съездил бы в тайгу. Зачем стреляться? Или медведь задерёт или новый роман появится. Умереть всегда успеешь.
Так, 13 апреля, я уже совершенно успокоенный, уходил в Институт.
– Па! Когда будешь возвращаться, купи сахар. Кончается.
