Следующим утром я вспомнила, что приехала в Москву «хлопотать» и вышла из дома. Пройдя метров сто вдоль улицы, поравнялась с приоткрытой каликой, ведущей в густой вишневый сад. И вдруг в ноги мне уткнулось что-то мягкое, пушистое и пищащее. Я подняла мохнатый комочек, оказавшийся крошечным котёнком. Он умещался у меня на ладони. Из-за забора донёсся женский голос: «Барсик, Барсик, ну, не кот, а божье наказанье, разгульное создание…» Заглянув в калитку, я увидела седую женщину в синем платке.
Поздоровавшись, я протянула ей беглеца:
– Ваш?
– Ой, спасибочки, мой. На всю улицу один такой гулящий. Ещё лапы разъезжаются, а туда же!
Бережно взяв у меня котёнка, женщина указала мне на скамью около забора, и я обрадовалась, что случай свёл меня с любительницей поболтать.
– Вы в Перепетуевскую лавку служить устроились? Что Дунька в прынцессы вышла? Не может сама за прилавком стоять?
– Нет, что вы, в лавке нет наёмных работников, хозяева сами справляются. А я к Пелагее Поликарповне приехала из Коломны.
– Родственница али так, знакомая?
– Знакомая, я по делу приехала, а больше никого в Москве не знаю.
Женщина как-то странно взглянула на меня и перешла на шёпот:
– Ну, и как? В доме-то не страшно?
– Нет, а должно быть страшно? – удивилась я.
– Конечно, если дом, этого, как его, зелёной бороды.
– Какой бороды?!
– Да я всё время путаюсь, может, борода и сиреневая. Сказка есть такая в книжке у Зинкиной внучке, страшнющая, про мужика, который жен своих убивает, и у него борода была какого-то цвета.
– Синяя, – машинально уточняю я, – так при чём здесь дом, в котором я остановилась?
– Да, хоть в горошек, только с чего бы это молодым, здоровым бабам помирать?
– Так вы про Агриппину? Она грибами отравилась.
– Сумнительно, – лаконично возразила моя собеседница.
– Но почему?
– Да потому, что и Пелагея, и дочь её были женщины очень аккуратные и чистоплотные. Если бы, к примеру, Зинка Сердюкова грибами отравилась, это можно допустить.
– Почему Зинка может отравиться грибами, а другие нет? – спросила я и тут же пожалела об этом. Потому что моя собеседница сразу ушла в сторону от интересующей меня темы о моих хозяевах.
– Да Зинка неряха, каких свет не видывал. Позапрошлый год Зинка огурцы солила и из уха прямо в бочку серёжку уронила и засолила её вместе с огурцами. Потом весь дом перевернула, сережку искала, и на свою сноху, Симку, подумала, что она серьгу украла. А когда огурцы съели, пропажа и обнаружилась. Симка и Стёпка, Зинкин сын, так обиделись на мать, полгода с ней не разговаривали. Зинка даже хотела подарить Симке серьги, а они золотые, и…
Забыв о вежливости, я прервала собеседницу:
– Но ведь не только в аккуратности дело, грибы бывают ядовитые.
– Только не у Пелагеи, она в деревне росла, по грибы с детства бегала. У неё ещё бабушка грибами торговала. Так что уж в чём в чём, а в грибах Пелагея разбирается и дочь свою этому обучила. Оно, конечно, в жизни всякое бывает, но всё же сумнительно. Ну, даже если допустить, что Агриппина сама грибами отравилась, то с Меланьей-то как же?
– С какой ещё Меланьей? – робко спросила я.
– Ну, ты, девонька, даешь! У людей живёшь, а ничего про них не знаешь. Это вторая жена Захара.
– Но вторую жену Захара зовут Евдокия, – возразила я. И тогда женщина заговорила со мной тоном, каким говорят с тяжело больными людьми:
– Деточка, Евдокия третья жена Захара, до неё была Меланья.
Макароны на моей голове зашевелились, и я робко спросила:
– Кто такая Меланья? И что с ней случилось?
– Бездетная вдова, они с мужем из губернского города приехали, из какого точно не знаю, сказывали, дом там хороший продали. Муж её хотел извозом заняться, лошадок прикупить, извозчиков нанять душ пять-шесть, видать, деньжата водились. Да заболел, заразился чем-то, вроде, в трактире воды выпил нечистой. Возьми да и помри. А Меланья в лавку к Захару ходила и доходилась. Ну, оба вдовые, дело житейское.
Я слушала внимательно, как любимую сказку в детстве, и нетерпеливо спросила:
– А что потом?
– А потом всё как у людей, ребёночек родился, мальчик.
– Где он сейчас?
– Там же где его мать, на том свете… – Рассказчица поспешно перекрестилась, я исправно последовала её примеру. Я не спросила, как это случилось, слова застряли в горле, но моя собеседница меня поняла и продолжила: – в бане угорели Меланья с сыночком.
– Но это несчастный случай, каких много. Сколько людей гибнет в банях по неосторожности, – наконец-то смогла вымолвить я.
– Гибнут те, кто баню с водкой смешивает, по пьяному делу, а Меланья женщина обстоятельная была, да ещё с ребёнком. – И, помолчав, соседка добавила своё коронное словцо: «Сумнительно». А затем продолжила:
– А теперь вот Дунька на Захаркину удочку попалась. Это же какую дырку надо иметь в голове, чтобы замуж выскакивать за убивца. Всей улицей её отговаривали. К её господам фельдшер ходил, мужчина не молодой, но очень положительный. Замуж звал, бусы дарил, полушалки, на извозчике возил в парк духовой оркестр слушать. Барыня Дуньку уговаривала выйти за этого приличного человека, приданое ей обещала. Но какое там, видать мозгов совсем нет, выскочила-таки за душегуба. Но докторша ей приданное всё равно дала. Говорят, не большое, но и не маленькое…
– Да, почему вы Захара душегубом называете? Ведь не доказано ничего.
– Когда докажут, поздно будет, лишь бы Дунька жива осталась, храни её Господь. Да, и ты, девонька, осторожна будь там. А то ко мне перебирайся, у меня тесновато, но угол за занавеской, я тебе сдам за дёшево. Только к Зинке не ходи, у неё такая грязища и на полу, и на языке.
Клятвенно заверив свою новую знакомую не ходить к Зинке, я побрела к дому с надписью: «Бакалейная лавка». На душе было смутно, а картины в уме рисовались одна страшнее другой. Мотив для убийств у Захара имелся. Самый распространённый и простой мотив: деньги.
Агриппину с детства прочили в жёны Захару, а он мог её не желать, как, впрочем, и сама Агриппина его. Но они поженились, чтобы не пришлось делить лавку. И Захар мог захотеть стать единственным хозяином и отравить Агриппину грибами. Потом он снова вступает в брак, его избранница одинока, из другого города, с деньгами. И Захар снова убивает, и опять убийство очень похоже на несчастный случай. Каждый раз после смерти своей жены Захар становится богаче.
Но как же ребёнок? Ведь это был сын Захара. Впрочем, у убийц всегда своя психология и мораль, точнее, полное её отсутствие. И теперь дважды вдовец женился в третьей раз. И опять взял жену с деньгами – со слов соседки, барыня дала за Евдокией немалое приданное. Значит, Евдокии грозит опасность? Но Пелагея Поликарповна уверена, что опасность грозит Захару от Евдокии. Но этому тоже можно найти объяснение: Захар отец её внуков, она за них беспокоится, а значит и за их отца тоже. Может что-то неладное подозревает, но видит всё в ином свете, чем есть на самом деле. А меня наняла, чтобы я или рассеяла эти подозрения, или предотвратила преступление. И мне нужно докопаться до сути и не дать совершиться новому убийству. Но как это сделать?
Глава 4
Вечером я прямо спросила свою работодательницу, почему она мне ничего не рассказала про Меланью. Старушка помолчала некоторое время, а потом задумчиво произнесла:
– Вот думаю у кого язык длинный? У Зинки или у Борисовны?
Я лаконично ответила:
