Честно говоря, я даже рад, что так вышло. Получилось намного интересней.
Говорят, Даниэль Бун[16 - Даниэль Бун (1734–1820) – американский первопоселенец и охотник, чьи приключения сделали его одним из первых народных героев Соединенных Штатов Америки.] снимался с лагеря и уходил, если видел вдали дым чужого костра. Но по сравнению с Ларри Линсеем даже он мог показаться патологически общительным.
В этом мире появился кто-то еще. В его мире. Это было так неприятно – все равно что найти в супе чей-то ноготь. От одной мысли о чужаке на затылке шевелились волосы.
В соснах на вершине холма Линсей установил множество антенн. Во всех девственно чистых диапазонах радиочастот этого мира крошечная вспышка прибытия светилась кристальной чистотой. На миниатюрных дисплеях она выделялась, как Эверест на фоне кротовых норок. Только особые люди могли забраться так далеко в Верхние Меги: представители властей, например. В личном словаре Линсея слово «власти» было столь же многозначным, как некоторые старые китайские иероглифы, выражающие целый поток разных мыслей. Оно означало законы, предписания, налоги, допросы и вмешательство в частную жизнь. Вмешательство других людей. Наверняка это кто-то от властей, поскольку для того, чтобы попасть в Верхние Меги, нужны деньги. Обычно это настолько большие деньги, что собрать их в состоянии только власти. А еще люди не любят заходить в такую даль, где требуется по-настоящему тонкая настройка и где от ближайшего человека их отделяет несколько недель реального времени. Людям не нравится находиться далеко от других людей. Но существовали и иные причины. В Верхних Мегах миры были радикально другими.
Еще одна яркая вспышка. Теперь их двое. Линсею стало тесно.
Они наверняка с Передовой базы. Линсей ощутил раздражение. Только он ходит на Передовую базу, они к нему – никогда. Зачем же теперь им понадобилось его беспокоить? Линсей представил, как эти люди озираются по сторонам в изумлении, не в силах понять, где они теперь. Третье правило выживания наверху гласило: держись подальше от точки своего прибытия.
Он взял ружье, прислоненное к «штурманскому» столу, и пошел через кустарники на разведку. Любой наблюдатель заметил бы, что Линсей предпочитал держаться в тени и покидал укрытие только в случае необходимости и на самое короткое время. Но никакого наблюдателя здесь не водилось. А если бы он был, то Линсей подкрался бы к нему сзади.
Большинство людей плохо помнят «Робинзона Крузо» и неверно представляют себе главного героя. Популярным стал образ веселого решительного человека с тягой к свободе, облаченного в основном в белье из козьей шкуры. Но когда на Передовой базе кто-то одолжил Линсею старый, потрепанный экземпляр книги, неожиданно выяснилось, что Робинзон Крузо, пробывший на острове больше двадцати шести лет, непрерывно возводил частоколы. Такой подход Линсею показался разумным: очевидно, голова у Крузо работала правильно.
В этих местах, примерно соответствовавших южной Франции (хотя Кулак исковеркал береговую линию так, что ее с трудом можно было опознать), стояло позднее лето. Тут не было россыпи кратеров, составлявших обычный пейзаж в нескольких десятках предыдущих Земель. Здесь, на самом верху, Кулак пронесся сквозь Европу и западную Азию аж до самого ядра, вызвав многочисленные выплески лавы. Должно быть, прошло несколько лет зимы, прежде чем воздух очистился от пыли. Когда атмосфера прояснилась, времена года стали радикально другими. Дуршлаг, в который превратилась Европа, оказался намного ближе к новому Экватору, но поскольку Земля еще колебалась, ледяные шапки распространялись быстро.
В это же самое время Человечество уже вовсю осваивало земледелие и ничего не заметило.
Стая рантелоп настороженно наблюдала за Линсеем. На этой Земле он не охотился – предпочитал отпрыгивать вниз. Тем не менее местной фауне он внушал тревогу. Здесь водились даже приматы, не до конца уничтоженные Кулаком и сумевшие пережить зиму. Некоторые бабуины в этих краях были отменными охотниками.
Самец бабуина, которого Линсей окрестил Большим Инем, прямо сейчас наблюдал за ним с насеста на скале. Линсей весело помахал ему рукой. Большой Инь заметил в его руках винтовку и не стал махать в ответ.
Человек полз осторожно, прячась за ненадежным выступом из застывшего вулканического стекла. Он двигался так, будто все представления о скрытности получил из приключенческих фильмов. В руке человек держал небольшой пистолет. Вряд ли это оружие обладало значительной убойной силой. Тем не менее в своем мире Линсей не одобрял даже такого.
Он выстрелил в камень в нескольких футах от головы мужчины и сказал:
– Бросай сюда пистолет!
Мужчина во все глаза уставился на говоривший с ним куст. На лице его последовательно отобразились шок, паника и, наконец, смирение.
– Пистолет, – повторил Линсей.
Он внимательно разглядывал пояс мужчины: конечно же, правительственного образца, но облегченного типа. Значит, этот человек мог подняться сюда только из Передовой базы.
– Хорошо, куст, – ответил мужчина.
Он бросил пистолет в сторону Линсея и медленно потянулся руками к…
Ухо мужчины задело осколком камня, когда еще одна пуля чиркнула по вулканическому стеклу.
– И пояс, – скомандовал куст.
– Ты же Ларри Линсей, – пробормотал мужчина. – Говорят, ты упертый параноик… только без обид.
– Какие тут обиды! Пояс отстегивай. Очень медленно.
Руки зашевелились медленно и осторожно.
– Думаю, ты меня не знаешь. Мы никогда не встречались. Я Джошуа Валиенте. Охранник с Передовой базы.
Мужчина вздрогнул, когда Линсей возник рядом с ним. Приближаться к кому-то через соседний мир – это довольно старый, но всегда эффектный трюк.
Валиенте вдруг понял, что не может оторвать взгляд от серо-голубых глаз, в которых не было ни капли жалости. «Этот гад действительно может выстрелить, – подумал он. – Забудь про свой пистолет. Здесь, наверху, где больше никто никогда не появится, ему ничего не стоит тебя убить. И даже труп хоронить не придется».
– Докажи, – приказал Линсей.
Валиенте пожал плечами, стараясь, чтобы жест не выглядел агрессивным.
– Я не могу.
– Все настоящие охранники носят маленькие пластиковые карточки, – напомнил Линсей. – С фотографиями самих себя на случай, если забудут, как они выглядят.
– Только не в свободное от дежурства время. Можно мне встать?
Линсей отступил назад. Возможно, это означало «да», но Валиенте решил не рисковать.
– Нет больше никакой Передовой базы, – сказал он как можно спокойнее. – Сама станция, конечно, осталась, но все люди на ней мертвы.
Он замолчал, ожидая реакции. Но с таким же успехом можно кидать камни в лужу патоки – на лице Линсея не дрогнул ни единый мускул.
– Ты ничего не хочешь сказать? – спросил Валиенте.
– Нет. У меня оружие. Говорить будешь ты.
– Ладно, сволочь бездушная. Их всех отравили. Помнишь источник, из которого они брали воду? Кто-то влил туда яд. В тот день я был на охоте, а когда вернулся, то увидел ее. Она ломала оборудование, а потом стала двигаться. Я гнался за ней по пятам, пока не засек твой маяк.
Некоторое время Линсей изучал его лицо.
– Время от времени я спускался на Базу, – сказал он. – Но тебя там никогда не видел. Я даже не знал, что у них есть охранники.
– Я прибыл только три недели назад.
– Вижу, как ты справился с обязанностями.
– Слушай, она где-то здесь. И если мы будем торчать тут весь день, она окажется по другую сторону траектории.
Погоня длилась почти четыре дня. Для начального импульса убийца воспользовалась генератором базы, но охранник оказался достаточно сообразительным, чтобы запитаться от запасных заряженных батарей. Это привело к перевесу, правда, ненадолго. Через три тысячи альтернативных Земель протянулся след из использованных батареек после серии умопомрачительных перемещений, истощивших запасы энергии и заставивших охранника кружить по нетронутым ландшафтам. Жаль только, с поясом не повезло. Можно было взять либо одну из более прочных моделей, разработанных специально для Верхних Мег, либо найти дополнительные батареи и рюкзак под них. Но ни на то, ни на другое времени не хватило.
А ведь надо было еще что-то делать с телами. Этот яд не отличался изысканностью и действовал медленно. Пришлось ждать.
Охранник был не очень опытен в перемещениях, но кое-что знал твердо: во время переключения между альтернативными мирами нельзя оставаться неподвижным. Ведь преследуемый может запросто ждать тебя в той точке, откуда ты начал движение, и тогда ему даже не придется стрелять. Хватит тяжелого камня.
Чтобы избежать такого, приходилось постоянно приседать, отскакивать и перебегать, а иногда идти на риск, перепрыгивая через два-три мира за один раз. Время от времени они спали – как можно дальше друг от друга. Достать мясо было легко, гораздо труднее приготовить. А однажды, переместившись, они оказались в нескольких футах друг от друга – почти спина к спине. Оба выстрелили и одновременно отпрыгнули в сторону, так что две пули унеслись друг от друга над пустынным ландшафтом, оставшись, по-видимому, единственными в том мире созданными человеком артефактами.
«Ты не обязан этого делать, – твердил охраннику здравый смысл. – Тебя никто не принуждает, тебе не будут платить. Зачем играть в доблестного пограничника? Даже если ты ее поймаешь, как ты собираешься вернуться? В лучшем случае на это уйдут годы». Но здравый смысл уперся в метафорическую стену совести. «Потому что на базе жили пятеро детей, младшему из которых было три года. Нейропаралитический яд убил их не сразу. Они еще дышали, когда я их нашел».
Поэтому он продолжал мчаться сквозь миры, выслеживая убийцу и уклоняясь от засад, даже не замечая постепенно множащихся микроскопических изменений. Вплоть до Верхних Мег.
