Утром Герцогу вставать
И казнить Шептало!
Улыбка исчезла с лица старичка.
«Кто ты?» – спросил менестрель.
«А я Голакс, – гордо ответил старичок, – я не какая-нибудь обычная штуковина, а единственный Голакс на целом свете».
«Да, ты на Голакса похож, как Саралинда на розу», – сказал менестрель.
«Я похож только на половину вещей, о которых говорю, что не похож на них, – сказал Голакс, – а другая половина похожа на меня». Он вздохнул. «Я всегда должен быть рядом с людьми, у которых беда».
«Я со своей бедой сам разберусь», – сказал менестрель.
«Только половина этой беды твоя. Другая у Саралинды».
«Об этом я не подумал, – сказал менестрель. – Ну хорошо, я доверяю тебе, и пойду с тобой куда угодно».
«Не так быстро, – сказал Голакс. – Половина мест, где я был, не существует. Я всё выдумываю. Половину вещей, о которых я говорю, невозможно найти. Когда я был молод, я рассказывал историю о зарытом золоте, и люди шли за много верст, и перекопали весь лес. Да я и сам копал».
«Но зачем?»
«А я думал, что история про сокровища может быть правдой».
«Но ты же сказал, что сам её выдумал».
«Я знал, что выдумал, но потом решил, что не знал. Я еще и забывчивый».
Менестрель почувствовал смутную неуверенность. «Я ошибаюсь, но я всегда на стороне Добра, – продолжил Голакс, – благодаря одной беде и одной счастливой случайности. Когда мне было два года, я всерьёз склонялся ко Злу, но потом, в юности, я встретил светлячка, горящего в паучьей сети. Я спас его».
«Светлячка?» – спросил менестрель.
«Паука. Из-за мерцающего поджигателя паутина уже была в огне».
Сомнения менестреля росли, и он уже был готов скрыться, но тут тяжёлый колокол ударил в замке, вспыхнули огни, раздались команды и приказания. Поток факелов спускался от замка в темноту. «Герцог услышал твои песни, – сказал Голакс. – Жир на сковородках, кости брошены, джигу пляшем босиком на горошинах, гусь томится в горшке, но кот уже не в мешке».
«Мой час настал», – промолвил менестрель. Послышался слабый отдалённый скрежет, словно на камне точили стальной клинок.
«Герцог готов скормить тебя своим гусям, – сказал Голакс. – Надо нам сочинить историю, чтобы остановить его руку».
«Какую историю?» – спросил менестрель.
«Такую историю, – сказал Голакс, – чтобы Герцог поверил, что, убив тебя, он зажжёт свет в чьём-нибудь сердце. Он ненавидит свет в сердцах людей. Думаю, тебе надо сказать, что такой-то принц и такая-то принцесса смогут пожениться только вечером второго дня после того, как Герцог отправит тебя на корм гусям».
«Надеюсь, ты не будешь продолжать в том же духе?» – сказал менестрель.
«Но история выглядит правдиво, – возразил Голакс, – и похожа на ведьмин заговор. А Герцог от заклинаний ведьм прямо трепещет. Я уверен, что он остановится, да, я так думаю».
Топот марширующего отряда всё приближался. Латники Герцога окружили их, пылали факелы, сияло оружие и броня. «Стой!» Раздались лязг и звон.
«Не трогайте моего друга!» – взмолился юноша.
«Какого ещё друга?» – прорычал капитан.
Менестрель посмотрел вокруг себя, но никого не увидел. Один из латников загоготал и сказал: «Может, он Голакса видел?»
«Никакого Голакса не существует. Я точно знаю, я в школе учился, поняли!» – сказал капитан. И вновь сомнения одолели менестреля.
«Встать в строй! – заорал капитан. – Равняйсь! Шагом марш!»
«Что, команды не слышал? Пошёл!» – сказал сержант. И они повели менестреля к донжону замка. Поток факелов медленно поднимался по склону холма.
Глава III
Настало утро. Ледяной Герцог смотрел в окно замка, и казалось, что он любуется яблонями в цвету или порхающими птичками. На самом деле он следил, как его слуги скармливали гусям останки Шептало. Он обернулся, прохромал три шага и уставился на менестреля, стоявшего в главном зале замка со связанными за спиной руками. «Какой такой принц? В какую такую девицу он влюблён? К чему твои бессмысленные и бесполезные речи?» Его голос прозвучал подобно шипению капель расплавленного металла, прожигающего бархат.
«Благородный принц и благородная леди, – ответил менестрель. – Их свадьбе будут рады миллионы».
Герцог извлёк свою шпагу из трости и полюбовался ей. Он прохромал вокруг своего пленника, встал напротив, мягко коснулся его горла, а потом и его живота, вздохнул, нахмурился и вложил шпагу обратно. «Нам придется придумать для тебя особо занятное задание, – сказал он. – Мне не по душе твои фокусы и уловки. Думаю, нет никакого принца и никакой девицы, которые поженятся, когда я тебя прикончу, но я всё-таки не уверен до конца». Он усмехнулся и повторил: «Мы тебе придумаем весёленькое заданьице».
«Но я же не принц, – сказал менестрель. – Только принцы могут искать руки Саралинды».
Холодный Герцог продолжал усмехаться. «Ну и что, мы тебя произведём в принцы, – сказал он. – Будь принцем Рубищ и Заплат». Он хлопнул ладонями в перчатках, и появились двое слуг, бесшумных и бессловесных. «В карцер его, – распорядился Герцог. – На хлеб без воды и воду без хлеба!»
И вот, когда слуги повели менестреля, в зал по мраморной лестнице лёгким облачком выплыла принцесса Саралинда. Словно кристалл, сверкнул глаз Герцога. Изумлением загорелся взор менестреля. Она была высокой и стройной, и фрезии были вплетены в её тёмные косы, и свет покоя и мира окружал её, словно радуга. Поэт сравнил бы её уста с розой, лик – с белой лилией. Небесной музыкой звучал её голос, очи сияли, словно свечи в тихую полночь. Она шла по залу, словно дуновение ветерка по фиалкам, а улыбка её сияла, и сам воздух наполнился нежным и нездешним благоуханием. Принц застыл от её красоты, но не оледенел, а Герцог, что был оледеневшим, но не застывшим, вытянул руки в перчатках, словно её тепло и нежность могли согреть его ладони. Менестрель заметил, как тёплый румянец приливает к щекам хромца.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
