– Продолжай. Не хочешь ли ты сказать, что они вообще не уходили? По-твоему, Марго и ныне там – лежит за плинтусом?
– Нет, в амбулатории поработали кинологи со служебными собаками – исследовали все помещение и задний дворик с садом, – ответил Страйк. – А как тебе вот такая версия? Глория потому столь упорно предлагала считать Тео женщиной, а не мужчиной, что он – мужчина – был ее сообщником в убийстве или похищении Марго.
– Может, если она рассчитывала скрыть его мужской пол, разумнее было бы вписать в журнал не «Тео», а какое-нибудь женское имя? И потом, зачем хлопотать за Тео перед доктором Бреннером, если она, в сговоре с этим самым Тео, собиралась убить Марго?
– Оба вопроса – не в бровь, а в глаз, – признал Страйк, – но, скорее всего, Глория наперед знала, что Бреннер, изворотливый старый черт, откажет, и пыталась усыпить бдительность Марго. Сделай одолжение, выслушай. Безжизненное тело неподъемно, сдвинуть его с места нелегко, а спрятать еще труднее. А о живой, сопротивляющейся женщине и говорить нечего. Я видел в прессе фото Глории – «сущая фитюлька», как сказала бы моя тетя, а Марго была достаточно рослой. Очень сомневаюсь, что Глория могла ее убить без посторонней помощи, а уж поднять – просто исключено.
– Но по словам доктора Гупты, Марго и Глория были довольно близки, разве нет?
– Вначале способ, потом мотив, помнишь? Близость могла быть только видимостью, – сказал Страйк. – Возможно, Глория терпеть не могла, когда ее «воспитывали», но строила из себя благодарную ученицу, чтобы только усыпить бдительность Марго. – Как бы то ни было, в последний раз местонахождение Марго было подтверждено несколькими свидетелями именно за полчаса до ее предполагаемого выхода из здания. А дальше мы можем полагаться только на слова Глории.
– О’кей, возражение принимается, – сказала Робин.
– Хорошо, – сказал Страйк, убирая руку со стопки бумаг, – если по этому пункту разногласий нет, то забудь ненадолго, что кто-то якобы видел, как Марго барабанила в окно или входила в церковь. Забудь про мчащийся фургон. Весьма вероятно, что все это не имеет никакого отношения к Марго. Вернись к единственному факту, который нам известен доподлинно: что без четверти шесть Марго Бамборо еще была жива. А далее обратимся к трем мужчинам, которых в свое время разрабатывала следственная группа как возможных подозреваемых, и зададимся вопросом: где находился каждый из них без четверти шесть одиннадцатого октября семьдесят четвертого года. Вот, ознакомься. – Он протянул Робин ксерокопию материала из некоего таблоида от 24 октября 1974 года. – Это Рой Фиппс, известный также как муж Марго и папаша Анны.
С фотографии смотрел эффектный мужчина лет тридцати, чертами лица разительно напоминающий свою дочь. Робин подумалось, что, доведись ей быть ассистентом режиссера душещипательного фильма, Рой Фиппс шел бы у нее первым номером при отборе претендентов на роль поэта. Такое же, как у Анны, удлиненное бледное лицо с ясными голубыми глазами, такой же высокий лоб. В семьдесят четвертом его темные волосы ниспадали до остроконечного воротничка сорочки; во взгляде, устремленном в объектив, читались душевные муки; рука сжимала карточку с текстом. Заголовок гласил: «Доктор Рой Фиппс обратился за помощью к общественности».
– Не вникай. – Поверх той вырезки Страйк уже положил следующую. – Там ничего нового. Зато вот здесь ты найдешь кое-что стоящее.
Робин послушно склонилась над вторым материалом, из которого Страйк скопировал только половину.
ее муж, доктор Рой Фиппс, страдающий болезнью фон Виллебранда, 11 октября не покидал пределов их семейного дома в Хэме и был вынужден соблюдать постельный режим вследствие недомогания.
«В свете ряда неточных и безответственных сообщений в средствах массовой информации мы недвусмысленно заявляем, что уверены в непричастности доктора Роя Фиппса к исчезновению его жены, – сказал на пресс-конференции руководитель следственной группы Билл Тэлбот. – Его лечащие врачи подтвердили, что в тот день доктор Фиппс не имел физической возможности передвигаться пешком или управлять автомобилем. Няня ребенка и домработница доктора Фиппса под присягой показали, что в день исчезновения своей жены доктор Фиппс не выходил из дому».
– Что такое болезнь фон Виллебранда? – спросила Робин.
– Плохая свертываемость крови. Я об этом кое-что почитал. Гупта ошибался: он считал, что у Роя гемофилия. Выделяют три типа болезни фон Виллебранда, – продолжал Страйк. – Первый тип – когда у больного кровь свертывается несколько дольше, чем у здорового человека, но постельного режима такое состояние не требует и управлению автомобилем не мешает. По моему разумению, у Роя Фиппса третий тип заболевания, примерно такой же серьезный, как гемофилия, способный привязать больного к дому. Но это надо будет уточнить. Пошли дальше, – сказал Страйк, приступая к следующей странице. – Это протокол допроса Роя Фиппса, составленный Тэлботом.
– Боже мой, – выдохнула Робин.
Вся страница была исписана бисерным почерком, но в первую очередь в глаза бросались расставленные тут и там звездочки.
– Видишь? – Страйк провел указательным пальцем по списку дат, едва различимому среди записей. – В эти дни Эссекский Мясник совершал похищения или попытки похищений. Примерно к середине этого списка у Тэлбота пропал всякий интерес, вот посмотри. Двадцать шестого августа семьдесят первого года Крид пытался похитить Пегги Хискетт; Рой смог доказать, что в это время был с Марго на отдыхе во Франции. Тэлбот этим удовлетворился. Если Рой не пытался похитить Пегги Хискетт, значит он не был Эссекским Мясником, а если он не был Эссекским Мясником, то не мог быть причастен к исчезновению Марго. Но внизу тэлботовского списка есть одна особенность. С преступлениями Крида совпадают все даты, кроме последней. Двадцать седьмое декабря, без указания года, обведено кружком. Непонятно, чем Тэлбота заинтересовало двадцать седьмое декабря.
– И кстати: почему он строил из себя Ван Гога?
– Ты о звездах? Да, ими испещрены все заметки Тэлбота. Очень странно. А теперь, – сказал Страйк, – давай посмотрим, как должен выглядеть нормальный протокол.
Перевернув страницу, он показал ей аккуратно отпечатанные на четырех листах показания, взятые у Фиппса инспектором криминальной полиции Лоусоном, с собственноручной подписью самого гематолога на последней странице, как полагается.
– Целиком читать не обязательно, – сказал Страйк. – Самое главное: он стоял на том, что весь день пролежал в постели, как показали домработница и нянька. А теперь мы переходим к домработнице – Вильме Бейлисс. Да-да, она самая – работала уборщицей в амбулатории «Сент-Джонс». В то время тамошний персонал не знал, что она подрабатывает у Марго и Роя. Гупта упомянул, что Марго, по его мнению, подбивала Вильму уйти от мужа; вероятно, она же – в рамках этой интриги – предложила Вильме дополнительный заработок.
– А почему она подталкивала Вильму к такому шагу?
– Рад, что ты спросила, – отметил Страйк и предъявил ей следующий лист с мелкой ксерокопией газетной вырезки, которую сам датировал от руки, угловатым, неразборчивым почерком: «6 ноября 1972».
Насильник отправлен за решетку
Джулз Бейлисс, 36 лет, проживающий в Кларкенуэлле, на Лезер-лейн, сегодня приговорен Кларкенуэллским королевским судом к 5 годам лишения свободы за два эпизода изнасилования. Бейлисс, ранее отбывший двухлетний срок в Брикстонской тюрьме за физическое насилие при отягчающих обстоятельствах, не признал себя виновным.
– Ах вот оно что, – сказала Робин. – Теперь понятно. – Она отпила вина и добавила: – Забавно. – Однако в ее голосе не было и намека на то, что эта информация ее позабавила. – Крид тоже отсидел пять лет за свое второе изнасилование. А выйдя на свободу, не только не прекратил насиловать, но и начал убивать.
– Ага, – сказал Страйк. – Именно так.
И повторно задался вопросом, пойдет ли ей на пользу знакомство с «Демоном Райского парка», но ответил отрицательно.
– Пока мне не удалось выяснить, какова судьба Джулза Бейлисса, – сказал он, – а в полицейском досье сведения о нем неполны, так что я даже не могу сказать, сидел ли он во время похищения Марго. Для нас важно то, что Вильма дала разные показания Лоусону и Тэлботу, хотя сама утверждала, что рассказала Тэлботу все то же самое, да он записывать не стал, что вполне возможно, – как видишь, его записи оставляют желать лучшего. Короче: Лоусону она сообщила, что в день исчезновения Марго замывала от крови ковер в гостевой комнате. А кроме того – что видела, как Рой шел через сад, хотя считается, что он не мог подняться с постели. Она также призналась Лоусону, что сама в тот день вообще не видела Роя в постели, но слышала, как он с кем-то разговаривал из спальни.
– Но тогда… события предстают в ином свете.
– Ну, как я уже сказал, Вильма стояла на том, что показаний своих не меняла – просто Тэлбот записывал кое-как. Но Лоусон, похоже, на нее надавил, причем сильно, и провел повторный допрос Роя, уже исходя из ее показаний. Тем не менее у Роя оставалось алиби: Синтия, нянька, вызывалась показать под присягой, что он весь день был прикован к постели – она сама через равные промежутки времени приносила ему в спальню чай. Знаю, знаю, – сказал он, когда Робин вздернула брови. – У Лоусона, очевидно, возникли те же грязные мыслишки, что и у нас с тобой. При допросе Фиппса он сделал упор на его отношения с Синтией, что вызвало у подозреваемого гневный выплеск эмоций: дескать, она на двенадцать лет моложе и вдобавок приходится ему троюродной сестрой.
У Страйка и Робин одновременно мелькнула мысль, что их самих разделяет почти такая же разница – десять лет. Но каждый подавил все непрошеные и неуместные соображения.
– Рой упирал на то, что в головах приличных людей разница в возрасте и кровное родство полностью исключают близкие отношения. Но, как нам известно, через семь лет он благополучно избавился от лишних предрассудков. Помимо всего прочего, Лоусон задал Рою вопрос по поводу того, что Марго за три недели до смерти встречалась в баре со старинным другом. Тэлбот, спеша любыми средствами обелить Роя, пренебрег показаниями Уны Кеннеди…
– Той самой подруги, с которой она вроде бы собиралась встретиться в этом самом пабе?
– Именно так. Уна рассказала и Тэлботу, и Лоусону, как разъярился Рой, узнав, что Марго выпивала с этим давним бойфрендом, и с того момента до исчезновения Марго они не разговаривали. Согласно записям Лоусона, Рой не хотел, чтобы это стало достоянием гласности…
– Ничего удивительного.
– …и начал проявлять агрессию. Однако после беседы с его лечащими врачами Лоусон удостоверился, что Рой упал на больничной парковке и у него началось серьезное кровотечение: в тот вечер он, скорее всего, не смог бы без посторонней помощи добраться до Кларкенуэлла, а тем более убить или похитить свою жену.
– Он мог кого-нибудь нанять, – предположила Робин.
– Проверка его банковских счетов не выявила никаких подозрительных платежей, что само по себе, конечно, еще ничего не доказывает. Он же по профессии гематолог – мозгов-то, наверное, хватало. – Страйк отхлебнул еще пива. – Итак, с мужем пока закончим. – Он перевернул четыре листа протокола допроса Роя. – Теперь обратимся к старому предмету страсти.
– Господи прости! – вырвалось у Робин при виде очередной газетной фотографии.
Густые волнистые волосы этого мужчины струились ниже плеч. Он стоял, положив руки на узкие бедра, перед картиной, изображающей сплетенные тела любовной парочки. На нем была расстегнутая почти до пупа сорочка и облепившие пах джинсы с широкими раструбами от голени.
– Я знал, что тебе понравится, – усмехнулся Страйк ее реакции. – Это Пол Сетчуэлл, художник, не претендующий на особую утонченность. Когда до него добрались газетчики, он работал над росписью стены какого-то ночного клуба. Бывший сожитель Марго.
– Она сильно упала в моих глазах, – пробормотала Робин.
– Не суди слишком строго. Она познакомилась с ним лет в девятнадцать или двадцать, еще плейбоевской зайкой. Он был на шесть лет старше и, видимо, казался ей средоточием вселенской мудрости.
– В такой рубахе?
– Это рекламное фото для его выставки, – объяснил Страйк. – Так сказано внизу мелким шрифтом. Надо думать, в повседневной жизни он не так смело оголял волосатую грудь. Журналисты как с ума посходили, решив, что в деле замешан бывший любовник Марго, и прямо скажем: такой мачо стал настоящим подарком для таблоидов.
Страйк предъявил еще один образец хаотичных записей Тэлбота, тоже сплошь испещренный пятиконечными звездочками и содержащий тот же столбец дат, но уже с кое-как нацарапанными пояснениями справа от каждой.
– Как видишь, Тэлбот не начинал с банальностей вроде «Где вы были без четверти шесть в тот вечер, когда исчезла Марго?». Он сразу приступал к датам, связанным с Эссекским Мясником, и, когда Сетчуэлл ответил, что одиннадцатого сентября, то есть в день похищения Сьюзен Майер, был на праздновании тридцатилетия своего приятеля, Тэлбот, по сути, прекратил допрос. Вместе с тем у нас внизу списка есть дата, не связанная с Кридом, но обведенная жирным кружком, а сбоку – огромный крест. На этот раз – шестнадцатое апреля.
– Где проживал Сетчуэлл, когда пропала Марго?
