Я облегченно выдохнула. Выслушав долгий рассказ Ренаты, я думала, что её прабабушка придумала что-нибудь сложное, чтобы наказать нелюбимую внучку. Например, выйти замуж за определённого человека, или найти давно потерянную семейную реликвию.
– Так в чём же дело? Ты не знаешь, где находится склеп Оспиных? Поищем в Интернете, или обратимся в архив. И, даже если он разрушен, пара камней должна остаться. Этого хватит, что «оказать почтение» предку.
– Не в этом дело, – отмахнулась Рената. – Я знаю, где находится склеп. В детстве меня водили туда родители. И он в прекрасном состоянии, несмотря на то, что за ним давно никто не следит. Я просто… боюсь. Я не смогу пойти на кладбище. Просто не смогу.
Я с недоверием взглянула на Ренату. Притворяется, что ли? Что страшного в том, чтобы подойти и коснуться куска камня, пусть даже на кладбище? Но девушка выглядела плохо. Её лицо побледнело, на лбу проступили бисеринки пота. Обхватив себя руками, она пыталась сдержать дрожь.
– Рената, что с тобой? Ты не заболела? Или тебе холодно? Может, принести плед?
– Спасибо, ничего не надо, – Рената ответила слабой улыбкой, – это нервное. Как только начинают говорить о кладбище, я теряю контроль над собой. Сейчас пройдёт.
Подойдя к Ренате, я села рядом на диван и обняла её. Девушку била дрожь, но, постепенно, она расслабилась в моих руках и даже склонила голову на плечо. Её дыхание становилось ровнее, на щеках появился слабый румянец.
Мы сидели в тишине, нарушаемой только тиканьем старинных часов. Наконец, Рената отстранилась.
– Спасибо, Майя, за то, что не стала смеяться надо мной. И за то, что была рядом.
Я подумала, что никогда не смогла бы смеяться над страдающим человеком. А Ренате было по-настоящему плохо.
– Это у меня с детства. Как-то родители поехали со мной на море, в Сочи. Они сняли небольшой домик. У его хозяйки жили и другие гости, почти все с детьми. Однажды мальчишки, решив проверить свою храбрость, пошли ночью на заброшенное кладбище. И я, глупышка, увязалась с ними. Кладбище у местных пользовалось дурной славой: якобы, там появляются привидения. И, конечно, заметив что-то белое среди оградок, ребята сбежали, бросив меня одну. А я заблудилась и всю ночь – а ночи там очень тёмные – бродила среди камней, пугаясь каждого шороха.
Утром меня нашли родители. Я так испугалась, что потеряла голос. Несколько месяцев меня водили по врачам, заставляли пить успокоительное. Постепенно я пришла в себя. Только кладбища с тех пор обхожу стороной. Я могу приходить туда только днем, когда вокруг люди, и то ненадолго.
Я искренне пожалела Ренату. Полученные в детстве психологические травмы – самые опасные. Став взрослой, можно сколько угодно говорить себе, что глупо бояться темноты, собак или привидений. Но ты всё равно будешь вздрагивать и внутренне сжиматься, при приближении крупного пса или оказавшись в тёмном подвале.
Так что Рената, которая всё же ходит на кладбище, неплохо справляется со своим страхом.
– Я понимаю, что тебе страшно. Хочешь, пойдём туда вместе? Выберем солнечный день, купим цветы. Я буду держать тебя за руку.
Рената истерически рассмеялась:
– «Днём!» Если бы всё было так просто! Прабабка указала в завещании, что я должна появиться у склепа в полночь, двадцать второго июня, и, разумеется, одна. В противном случае наследницей становится Алла.
– Ужас, – вырвалось у меня.
Я разозлилась на неизвестную прабабушку Ренаты. Не могла же она не знать о фобии внучки! Кем нужно быть, чтобы так жестоко обойтись с родной по крови девушкой! С тем же успехом она могла потребовать от неё прыгнуть в водопад или переплыть реку с крокодилами.
– И никак нельзя обойти это условие? Например, принести справку от врача о том, что у тебя – панические атаки, и посещение кладбища тебе навредит?
– Никак не обойти, – коротко ответила собеседница. – Я советовалась с адвокатом. Он сказал, что иногда в завещание специально включают невыполнимые условия. Не удивлюсь, если пункт добавили по настоянию Аллы. В последние месяцы она вертела прабабкой, как хотела. Что мне делать, Майя? Подскажи.
Глава 4
Я, молча, погладила её ладонь. А что тут сделаешь? Или идти на кладбище, рискуя здоровьем, или забыть о наследстве. Вряд ли Рената умрёт с голоду, лишившись этих денег. Но она слишком гордая. Ей не хочется прослыть трусихой и отдать всё состояние в руки ненавистной Аллы.
– Июньские ночи светлые, на кладбище не так страшно, – задумчиво произнесла я. – Может, тебе выпить пустырника, и быстро добежать до склепа? А потом я тебя встречу.
Плечи девушки поникли.
– Не получится. Я на днях пыталась. Приехала на кладбище незадолго до полуночи, зашла за ограду… и едва не упала в обморок. Мне физически не дойти.
Рената снова прижалась ко мне, и я услышала, как она всхлипывает.
– Майя, – прошептала она, – ты же сказала, что не веришь в призраков? И мёртвых тоже не боишься?
Я кивнула, не понимая, к чему она клонит.
– Мы с тобой похожи и лицом, и фигурой. Если тебя загримировать, и одеть в мое платье, никто не узнает подмены. Может быть, ты…
Она не договорила, ещё крепче прижимаясь ко мне. Я слышала, как часто бьется её сердце, и не находила слов для отказа. Хотя сама идея мне не понравилась.
Конечно, летом в Петербурге белые ночи. И я не верю в призраков, вампиров и прочих тварей, которые появляются на кладбище, если верить фильмам ужасов. Но в груди вдруг стало холодно, словно чья-то ледяная рука сжала сердце.
Я пыталась потянуть время.
– А как вообще проверят, была ты на кладбище, или нет? Тем более, в полночь?
– Очень просто, – вздохнула Рената, – у входа в склеп и по дороге, ведущей к нему, установлены камеры. Если не появлюсь, или же приду раньше или позже, это будет основанием для отказа в наследстве. Алка обсудила этот вопрос с юристами.
– Но, Алла ведь не знает наверняка, преодолела ли ты свой страх. Вдруг она решит, что проще избавиться от наследницы, чем рисковать всем? Я приду на кладбище, а меня ударят камнем по голове.
– Насчет этого не волнуйся. У меня тоже хорошие поверенные. За каждым твои шагом по кладбищу будут наблюдать. Любая попытка помешать сыграет против Аллы. Да и не решится девчонка на убийство. Вот ограбить меня, отняв имя и состояние, – это за милую душу.
В комнате снова стала тихо. Пока мы беседовали с Ренатой, солнце скрылось за верхушками деревьев. По полу протянулись длинные тени, придавая обстановке сумрачную таинственность.
Я смотрела в сторону, делая вид, что не замечаю умоляющих глаз Ренаты. Какое-то странное чувство мешало мне согласиться. Меня что-то насторожило в рассказе подруги, но я не понимала, что именно.
– Майя, – мягко произнесла девушка. – Пожалуйста, помоги мне.
– А если обман раскроется? – спросила я. – Вдруг ко мне подойдут на кладбище и заговорят. Голоса у нас совсем не похожи.
– Сомневаюсь. Но, даже если так, не важно. Я буду знать, что сделала всё возможное, и мне просто не повезло.
– Не уверена, что смогу достоверно тебя изобразить, – сопротивлялась я. – Может, тебе нанять какую-нибудь актрису?
– А потом прочитать её откровения в «жёлтой прессе»? И лишиться наследства? Нет уж. Я доверяю только тебе. Ты не способна на предательство, ни в шутку, ни ради больших денег.
Смутившись, я рассматривала пол под ногами. Мне очень хотелось отказаться, но, после слов Ренаты, я не могла этого сделать. К тому же, Рената выручила меня из беды две недели назад, избавив от Виталика. И даже не намекнула на это. А ведь я по-прежнему должна ей желание.
Выпрямившись, я взглянула в глаза собеседнице:
– Хорошо. Я схожу на кладбище, – и едва не задохнулась от крепких объятий, в которых она меня сжала.
***
Оставалось чуть больше суток до летнего солнцестояния. Наверное, Рената специально пригласила меня заранее, для того, чтобы всё обсудить и подготовиться. Или придумать запасной план, на тот случай, если бы я отказалась ей помогать.
Отведённая мне комната оказалась на редкость уютной, хоть и просто обставленной. У стены располагалась кровать с высокой спинкой и круглый туалетный столик. В углу стояло кресло, сидя в котором, можно любоваться разросшимися кустами роз и петлявшей между ними дорожкой. Открыв окно, я впустила в помещение прохладный ночной воздух, наполненный ароматами трав.
