Сё надел войлочные сапоги, в которых можно подкрадываться совсем тихо. То башмаки вовсе не понадобились: коты ходят совсем неслышно.
Перед уходом Сё обшарил все ящики столов.
– Чего ты ищешь? – удивился То. – Нам надо спешить.
– Я ищу маску на глаза, какие мы видели в кино про грабителей, – ответил пёс, – но не нашёл ни одной.
– Брось, не глупи! – сказал То. – Тебя всё равно узнают, хоть в маске, хоть без.
– Мне всё равно нужна маска, – заупрямился Сё, нашёл чулок и натянул его на голову.
Но не успел пёс сделать и нескольких шагов, как рухнул на живот.
– Фу, какая темнотища! – воскликнул он. – Ничего не вижу.
– Ты забыл проделать дырки для глаз, дурашка, – засмеялся То.
Сё снял чулок, проделал в нём дырки и опять напялил его на голову. Теперь он мог прекрасно видеть, и они наконец отправились в курятник.
То осторожно подкрался к двери и снял крючок. Дверь тихонько скрипнула, но никто этого не услышал.
То и Сё на цыпочках вошли внутрь.
– Страшновато, – прошептал Сё. – У меня сердце прямо-таки остановилось.
– Шшш, – зашикал на него То. – Попробуй не дышать.
Они медленно подобрались к насесту Гала-Петруса.
Тихонечко…
Тихонечко…
Тихонечко…
И вдруг: хряп!!!
Это Сё наступил на яичную скорлупу.
Пёс и кот замерли на месте, окаменев от страха: а вдруг кто-нибудь услышал их? Этот хруст прозвучал у них в ушах как гром. Но куры и петух продолжали спать. То и Сё уже хотели пробираться дальше, как одна из кур вдруг проснулась.
Неужели они всё-таки обнаружили себя теперь, когда петушиный гребень где-то совсем рядом?
Проснулась старая курица Бёна. Она пригладила пёрышки и надела очки.
– Кто здесь? – неуверенно прокудахтала она.
Пёс и кот затаили дыхание, но Сё под конец не выдержал.
– Не-е-ет, – промямлил он, – здесь нет никого.
– Отлично, а то мне показалось, что я услышала какой-то звук. Видно, я просто старею.
Бёна сняла очки, сунула голову под крыло и снова заснула.
То и Сё осмелели, выдохнули с облегчением и подошли к петуху. Осталось только найти его гребень. Оказалось, что он лежит рядом с зеркалом – бери кто хочет. Дело-то проще простого!
Сё потянулся и быстренько схватил гребень, повернулся к То и подмигнул ему:
– Теперь Гала-Петрус не будет утром выглядеть красавчиком. Я спрячу гребень здесь в солому, найдёт не скоро.
– Вообще-то мне жаль Гала-Петруса, – сказал, сделав серьёзный вид, То. – Давай дадим ему поспать подольше.
Кот взял будильник, стоявший на шесте Гала-Петруса, и переставил стрелки.
– Теперь он не прозвонит в семь утра, – сказал он Cё. – Давай поскорее выберемся отсюда.
И они помчались домой.
– А теперь можно и выспаться, – устало сказал Сё, стаскивая с головы чулок.
– Но не забудь: просыпаемся рано, – сказал То. – Нам непременно нужно быть на станции, когда мисс Люнт явится туда утренним поездом.
На следующее утро весь Небось был на ногах. В честь такого события все звери собрались на станции. Господин Нильссон играл роль полицейского и надел парадную форму. Он велел всем держаться на почтительном расстоянии от железнодорожных путей.
Младшие звери принесли с собой листочки бумаги, чтобы попросить у мисс Люнт автограф. Местный фотограф, телёнок Кнэпп, уже начал снимать всё вокруг, а редактор газеты Селезень уже был готов записывать впечатления об этом исключительном событии.
Начальник станции, крыса Рулле Рэльс, поднял зелёный флажок, давая сигнал, что путь свободен. А накануне он на здании вокзала укрепил американские флажки, чтобы иностранная курица чувствовала себя как дома.
На перроне стоял собственный оркестр города Небось и усердно репетировал. Большие звери играли на духовых инструментах, звери поменьше – на флейтах и кларнетах, а если вслушаться, то можно было услышать, как кузнечики и сверчки пиликают на своих скрипочках.
Чуть подальше разливались звучные песни хора певчих птиц. Особенно возбуждёнными казались поющие овцы Альрик и Ульрик, которым предстояло исполнять сольные номера. Господин Нильссон сочинил в честь мисс Люнт заздравный стих на мелодию «Бе-бе, белая овечка», и Альрик с Ульриком то и дело запевали:
– Хей-хей, хей-хей, милашка!
Заслуг твоих не счесть.
Как станешь миссис Петрус,
то будешь кашку есть.
Сперва Альрик и Ульрик, узнав, что мисс Люнт, если выйдет замуж за Гала-Петруса, будет есть кашу, не пожелали петь эту песню. Но, узнав, что бык-рифмоплёт очень огорчился, прослышав об их отказе, так и быть, согласились.
Оттого-то и поднялась вся эта утренняя суматоха на железнодорожной станции.
«Бумпа-бумпа-бумпа!» – гудел оркестр.
«Ла-ла-ла!» – звенел хор.
– Хей-хей-хей, милашка! – голосили Альрик и Ульрик.
– Мы хотим видеть мисс Люнт! – надрывалась малышня, потому что поезд опаздывал.
