Наших детей, что откованы нами из гулкой,
Медноблещущей бронзы благих упований,
Перелиты в ременные бляхи, ракетные гильзы,
Антенны радаров…
5.
Что сказать о любви, если смысл бытия
ускользает от слова?
На Кремлевский паркет
Выбегая бесшумно в шевровых сапожках,
Сын сапожника знал, что скроить из шагреневой кожи
Освежеванной пыткой российской Свободы, —
Отныне и присно
Судьба Человечества в сфере высоких
Компетенций тирана, —
ежесекундно
Его благодушие дарит нам жизнь.
Пресса дружно
Называет его миротворцем…
Увы, от Создателя Мира
Его отличает порочная страсть к кулебякам:
Кулебяка есть тяжелая русская пища.
Ее несваренье,
Отягощенное яростью и геморроем, приводит
К цепи событий, порой угрожающих жизни
На планете Земля.
6.
Свобода есть невидимый обряд
Отмены Времени, происходящий просто,
Без церемоний, в полной тишине,
При нескрываемом презрении к Пространству.
В системе единиц свободы боль
Любви равновелика. Отстоянье
Их друг от друга равно сумме бездн.
Эдем и Ад – метафоры свободы.
Но в нашей метафизике убогой
Пространство – Божество, а Время, время —
Не деньги, – Дьявол.
Умри-умри! Кричит ночная птица.
А днем нас убивают по приказу.
7.
Так чувствует себя, страшась болезни,
Доноса, слежки, микрофона в спальне,
Грохочущей гортани пропаганды
Член населения, обычный человек.
Боясь всего, подозреваем всеми,
Седея в играх страха, расставляя
Коллекции невидимых убежищ, —
Тал делаем и говорим.
Наш пафос —
Ирония. Попавши в западню,
Построенную глупым людоедом,
Мы побеждаем смерть, вливаясь в стадо
Его бессмертно блеющих овец.
Мы блеем хором. Здесь блеянье – пропуск
В страну благополучия, пароль
Покорности судьбе, клеймо причастья
К распятию и пыткам миллионов, —
Замена казни медленною пыткой
Предательства, растянутого в жизнь.
8.
Сей грех высвобождает фатум: ангел
Уже не защищает твое темя, —
Кривым мечом перерезает сильный,
Божественный, неодолимый кетгут,
Каким пришита к темени душа.
Встречая солнце за спиной убийцы,
Не слишком торопящегося с казнью,
Оглядываясь на цветы и крылья
Парящих птиц, ощупывая землю,
Любой надежде подставляя сердце,
Мы видим не Эдем, не первородный,
Потерянный по ложному навету
Господний сад, а Первозданный Ужас!..
