И киви с манго нету тут,
И даже сраные кокосы
На ёлках что-то не растут.
Из всех весенних витаминов,
На вкус чудесно хороша,
Хоть вкус её и дело вкуса,
Произрастает черемша.
Траву, связав в пучки, торговкам
На трассе можно тут же сдать
И, если встать с утра пораньше,
К обеду рубль-два поднять.
Выходит, кроме пользы телу,
Содержат листья черемши
Всё, что купить в сельпо возможно
Для поддержания души.
Обычно души индивидов,
Что в лес уходят за травой,
Для погружения в нирвану
Напиток требуют спиртной.
Во избежанье подозрений
Необходимо тут сказать,
Что деньги за траву Людмила
Не собиралась пропивать.
Едва ей было восемнадцать,
И сладкогубые уста
Не знали вкуса алкоголя:
И это было неспроста.
В её судьбе бухло сыграло
Совсем незавидную роль,
И ни за что бы пить не стала
Она ебаный алкоголь.
Живя вблизи путей железных,
Смотрела Люда, грусть тая,
Как поезда проходят мимо
В другие, лучшие края.
На поезд глядя, позволяла
Нафантазировать себе,
Кто и зачем в нём проезжает
Из пункта А до пункта Б.
То были люди непростые,
Их звали важные дела,
Их благородная идея
Сквозь даль таёжную вела.
Они, поддавшись зову сердца,
Неслись, неведомо куда,
Чтоб людям свет нести повсюду
В их голубые города.
Людмиле было неизвестно,
И лучше было ей не знать —
То челноки в вагонах едут
В Китае шмотки закупать.
Журналов старые подшивки,
Забит был коими чердак,
Читала Люда вечерами
И просвещалась кое-как.
Страницы трепетно листались
При свете сорока свечей
И телевизор с интернетом
Успешно заменяли ей.
Её романтика манила
Великих строек давних пор.
Так на волне соцреализма
Формировался кругозор.
И вот Людмила любовалась,
С холма на дол направя взор,
Как из тумана вылетает
Красавец-поезд на простор.
Она узнала транссибирский,
Орлом украшенный, экспресс,
А тот, приветствуя Людмилу,
Гудком сотряс рассветный лес.
Но не приветствие то было:
Последний поезда вагон
Вдруг от состава оторвался
И кувырком пошёл под склон.
Хоть машинист сработал быстро,
Но длинен тормозной был ход,
И поезд, искры высекая,
Успел уйти за поворот.
Вагон, столетние деревья
