И стал стараться, что есть сил.
Он ей писал стихи, сонеты,
Под дверь просовывал их в щель
И пел романсы задушевно
В сопровожденьи укулель.
Когда его за этим делом
Ловил под дверью капитан,
То прогонял его пинками
За разведённый балаган.
Не оказало впечатлений
На пассажирку это всё:
Ни просьбы выйти, ни угрозы
Не возымели на неё.
**
Что – «я»? Детишки, в ухажёрстве
Я не участвовал никак.
Для глупостей серьёзен слишком
Ваш дядя Гена Де Ширак.
Я изучил, конечно, схемы
Коммуникаций у кают,
Определив, какие трубы
Еду ей в келью подают.
Сперва был отключён конвейер
Перемещенья первых блюд,
Затем я вырубил салаты,
Что на второе подают.
Прошло три дня, она не вышла.
Пришлось пойти на крайний ход:
Одним решительным движеньем
Я перекрыл алкопровод.
И хоть бы что! Неделю кряду
Дежуря у её дверей,
Я даже звука не услышал —
И всё включил обратно ей.
Коль столь усердна в беспокойстве
О непорочной красоте,
То пусть себе кукует дальше
В своём отшельничьем ските.
Поздней осмотр беглый тела
В вопрос сей ясности привнёс:
В скафандр леди чип был встроен,
Что ввёл её в анабиоз.
Всё это время пассажирка
Была Морфеем объятой,
И пофиг были ей романсы
И пертурбации с едой.
Пока Старпом на укулелях
Ей песни Лепса напевал,
А капитан во все колонки
Явиться миру призывал —
Она спала себе спокойно,
Как спят медведи до весны,
И безмятежно наблюдала
Гипотермические сны.
***
В итоге мы и позабыли
О пассажирке молодой.
Я наш маршрут сверял по картам,
Уйдя в работу с головой.
Поддерживал Старпом на судне
Быт корабельный нехитёр,
И юнга по его команде
Полы до блеска шваброй тёр.
Наш Кэп от скуки напивался
До положенья самых риз.
А по прилёту на Антарес
Нас ожидал ещё сюрприз.
Едва посадочные дюзы
Вокруг «Камрада» взмыли муть,
Как приоткрылась дверь каюты,
Что заперта была весь путь.
Решила наша пассажирка
По-тихой на берег смотать,
А экипаж перединамить
И дигивокс не отдавать.
Но тут, неладное почуяв,
Включил тревогу автомат,
Мы, кто где был в момент посадки,
Рванули ей наперехват.
