Когда накатана дорога,
А быть в пути не нужно много.
Когда мы в выборе вольны,
То в зиму просто влюблены.
Но тот же холод будет жутким,
Где опустели погреба,
Где не наполнены желудки
И не натоплена изба,
Где душу надрывают стоны,
Где полдень мрачен, как и ночь,
Где не стерпеть и не помочь:
Куда ни кинь – во всём препоны…
Симпатий к первому не скрою.
Но с обстановкою второю
Гораздо больше я знаком.
Коль просочилась горечь в
строки,
Приму безропотно упрёки,
Но не признаю их тайком.
IV
Вдова, укачивая сына,
Чуть прикорнула в уголке.
Над люлькой старая пружина
Скрипит певуче на крюке:
«Скрип-рып, идёт к мальчишке
нега,
Скрип-рып, и ты сама поспи…»
И вот вдова уже в степи,
Дорогу видит.
И телега
По ней в пыли, как челн плывёт.
А на телеге едет тот,
Кто неизменно снился ей
Полторы тысячи ночей.
Она к нему простёрла руки,
Зовет…
Но жаль, что эти звуки
Лишь отпугнули зыбкий сон.
А впрочем, нет…
Сосульки звон,
Пожалуй, был тому виною…
Чу! За стеной какой-то хруст!..
Вдова – к окну. Но двор уж пуст.
Вздохнула:
«Что это со мною?
Который раз себе дивлюсь:
То без причины сердце ноет,
То с трахом вдруг так и омоет!
Трусливой, что ли, становлюсь?
Нет, нам такое не пристало…