Сэр Тоби пришёл на помощь приятелю и схватил Себастьяна за руку. Тот вырвался и обнажил шпагу, готовый драться с обоими, – но тут на шум вышла Оливия, хозяйка дома. Она выгнала дядюшку с его приятелем, осыпая их упреками, а затем обратилась к Себастьяну (которого она тоже приняла за Цезарио), умоляя его успокоиться и войти в дом.
Себастьян с радостью согласился: конечно, он был удивлён и растерян, но не мог устоять перед красотой и учтивостью Оливии. В тот же день они обвенчались: Оливия так и не поняла, что перед ней не Цезарио, а Себастьян и вовсе был уверен, что видит сон или грезит наяву.
Тем временем Орсино узнал, что вышло из визитов Цезарио, и отправился к графине сам, прихватив с собой пажа. Оливия встретила их перед входом в дом. Увидев того, кого она считала своим мужем, Оливия принялась упрекать Цезарио за то, что он так скоро её покинул; герцогу же она заявила, что его сватовство ей так же неприятно, как вопли после музыки.
– Вы всё так же безжалостны? – печально произнёс Орсино.
– Я всё так же постоянна, – отрезала Оливия.
Орсино пришёл в ярость и поклялся отомстить, убив её возлюбленного, Цезарио.
– Пошли, мальчишка! – приказал он пажу.
Виола, покорно следуя за ним, произнесла:
– Я тысячу смертей готов принять,
Чтоб вам покой и утешенье дать.
– Цезарио, муж мой, постой! – в ужасе вскричала Оливия.
– Ты её муж?! – гневно переспросил герцог.
– Нет, государь! – ответила Виола.
– Позовите священника! – велела Оливия.
Священник, лишь недавно обвенчавший Оливию с Себастьяном, подтвердил её слова.
– Ах ты двуличный щенок! – рассвирепел герцог. – Что ж, забирай её – но смотри больше не попадайся мне на пути!
Тут неожиданно появился окровавленный сэр Эндрю и принялся обвинять Цезарио в том, что тот разбил голову ему и сэру Тоби.
– Вы это мне? Я ничего не знаю, – уверенно ответила Виола, – Вы без причины на меня напали,
Но после вежливого разговора
Мы разошлись без всякого ущерба.
Конечно же, как она ни клялась, никто ей не поверил… И тут, к всеобщему изумлению, появился Себастьян.
– Я очень огорчён, что ранил вашего родственника, – сказал он жене. – Простите мне, любимая, хотя бы во имя наших столь недавних клятв.
Герцог, ошеломлённо переводя взгляд с Виолы на Себастьяна и обратно, воскликнул:
– Одно лицо, одна одежда, голос, –
И двое! Как в волшебных зеркалах!
– Родные братья не так похожи, как эти двое! – воскликнул кто-то. – Так который же из вас Себастьян?
– У меня нет братьев, – ответил Себастьян. – А сестру мою поглотили морские волны. Будь вы женщиной, – обратился он к Виоле, –
Я бы слезами облил ваши щёки,
Сказав: «Привет, погибшая Виола!»
Увидев брата живым, Виола невероятно обрадовалась и тотчас призналась, что она и есть его сестра. Слушая её поразительную историю, Орсино пожалел девушку – а как известно, от жалости до любви один шаг…
– Мой мальчик, ты твердил мне сотни раз,
Что я всех женщин для тебя дороже, – проговорил он.
– И эти речи повторю под клятвой, – ответила Виола, –
И эти клятвы сохраню в душе.
– Дай же мне руку и будь моей супругой и госпожой! – радостно произнёс Орсино.
Так благородная Виола нашла своё счастье, Оливия обрела в Себастьяне любящее сердце и доброго мужа, а он в ней – верную и преданную жену
Много шума из нечего
[19 - …она слишком мала для большой похвалы… – Из перевода А. Кронеберга.Я бы не женился на ней… – Из перевода Т. Щепкиной-Куперник;Время тащится на костылях… – Из перевода А. Кронеберга.Далее цитируется перевод Т. Щепкиной-Куперник.]
На острове Сицилия есть город Мессина; там-то несколько веков назад и разыгралась эта забавная буря в стакане воды.
Всё началось с радостного события: испанский герцог дон Педро одержал победу над чужеземным войском. Он нанёс врагам такое сокрушительное поражение, что позабылась даже страна, откуда они пришли. После тягот войны дон Педро решил отдохнуть в Мессине со своей свитой, в которую входили его сводный брат дон Хуан и два молодых итальянских аристократа, Бенедикт и Клавдио.
Бенедикт, весельчак и балагур, собирался всю жизнь оставаться холостяком. Зато его друг Клавдио, едва прибыв в Мессину, влюбился в Геро, дочь тамошнего правителя Леонато.
И тут случилось вот что. Июльским днём один человек по имени Борахио собирался окуривать сухой лавандой душную комнату в доме Леонато. Вдруг до него донеслись слова:
– Скажи мне прямо, что ты думаешь о Геро?
Это был Клавдио, который прогуливался с Бенедиктом в саду под окном. Борахио решил подслушать их разговор и устроился поудобнее.
– Скажу, что она слишком мала для большой похвалы, слишком смугла для светлой и слишком низка для высокой, – ответил Бенедикт. – Но будь она иной, она была бы нехороша.
– На мой взгляд, Геро прелестнейшая из девушек, – сказал Клавдио.
– А на мой – нет, – парировал Бенедикт, – причём я пока ещё обхожусь без очков. Зато её кузина Беатриче, не будь она такой ехидной, была бы настолько же прекрасней Геро, насколько начало мая прекрасней конца декабря.
Беатриче, племянница Леонато, обожала отпускать язвительные замечания в адрес Бенедикта, который называл её «милейшая Шпилька». Беатриче любила повторять, что родилась под пляшущей звездой и потому не может быть скучной.
Клавдио и Бенедикт всё ещё беседовали, когда к ним подошёл дон Педро и добродушно спросил:
– Что тут у вас за секреты?
– Сделайте одолжение, ваше высочество, заставьте меня говорить, – шутливо ответил Бенедикт.
