– Записывай адрес… Это в Зеленограде. Возле самой станции Крюково… Въедешь, как турецкий султан!
– Кто хозяин?
– Хозяйка. Моя сестра. Я предупрежу её по телефону. Поезжай сегодня же к восьми вечера.
Я бутылку шампанского в портфель и вперёд!
Золотой мечте навстречу!
Антонина Семёновна оказалась дамой расторопной и цепкой. Короткая стрижка под мальчика. Дерзкий взгляд. Секретарь директора какого-то пищеблока.
Хлопнули мы за знакомство по бокальчику моего шампанского, и Антонина Семёновна пошла сахарно рассыпаться.
– Толя! Вы должны знать всё с первой минуты в этом доме. Муж сгрёб уютный срок в пять лет. Сейчас отдыхает на сталинской даче.[83 - Сталинская дача – тюрьма.] Пьяница. Был фельдшер. Жили в калининской деревне. То вроде был так… Терпимо… А то стал гасить[84 - Гасить – пить спиртное.] всё что в пузырьках! Раз мочу выпил. На анализ принесли… Слава Богу, сидит. Сын Саша служит в Германии. Мне страшно в доме без мужчины…
– Вот я и займу вакансию мужчины в вашем доме.
– Я к тому и веду… У меня две девочки. Вера в пятом классе учится. Такая лиса… И Надя. Ей уже двадцать два. Работает табельщицей в здешней тюрьме. Вы не подумайте… Тюрьма передовая. Держит переходящее, сами понимаете, красное знамя московского УОПа.[85 - УОП – управление охраны порядка.] Надя часто получает прогрессивку! Любит петь. Поёт в тюремном хоре. Зовёт и меня. Так мы с Надей ещё и вас заарканим в хор!
– Хотите сделать меня солистом Краснознамённого академического хора «Солнце всходит и заходит»? Не ошибитесь в выборе солиста. Проверьте сначала. Послушайте, подхожу ли я вам!
И я в напряге запел:
– Солнце всходит и заходит,
А в тюрьме моей темно.
Дни и ночи часовые
Стерегут мое окно.
Как хотите стерегите,
Я и так не убегу.
Мне и хочется на волю –
Цепь порвать я не могу.
Эх вы, цепи, мои цепи,
Вы железны сторожа,
Не порвать мне, не разбить вас
Без булатного ножа.
Антонина Семёновна аврально захлопала в худые ладошки:
– Никаких ножей! Нечего рвать… Нечего портить святые цепи Гименея![86 - Цепи Гименея – брак, супружество. (Гименей – в древнегреческой мифологии Бог брака, освящённого религией и законом.)] Это убыточно. И второе. Голосок у вас симпопо… Вы очень даже хорошо подходите!.. Да не смущайтесь же вы. Кушайте, кушайте. Вы же дома! Слава Богу, угостить вас есть чем. Сегодня был банкет у нас на триста персон. Я накрывала на стол. Кто там считает… Да вы кушайте, кушайте! А то ещё ослабеете…
– Честное слово, вы меня балуете.
– Ну как же? Вы ж и моё счастье… Вы б сходили с Надюшей сегодня в кино. На последний сеанс.
– Ну а чего не сходить, раз поступило высочайшее повеление?
Посмотрели мы в «Электроне» фильм «Если дорог тебе твой дом».
Это было наше первое и последнее кино.
Надежда – это та мармыга,[87 - Мармыга – некрасивая девушка.] на которую во второй раз добровольно взглянуть не захочешь.
И я отрулил с крюковского меридиана.
Январь 1968
Краткость – чья сестра-то?
Я искал работу.
Куда ни залечу на пуле – мимо, мимо, мимо…
Нечаянно меня занесло в одну странную редакцию. Это был какой-то вестник для пенсионеров. Я летел по коридору. Меня как-то шатнуло к двери, на которой я и не успел толком прочитать табличку, и ломанул в ту дверь.
Старичок-сверчок.
Слово за слово.
– Вам, – говорит он, – у нас делать нечего. А вот у меня есть хороший знакомый. В секретариате «Правды» правил бал. Кинули в ТАСС. На укрепление. Собирает команду. Может, сбегаете на Тверской, десять-двенадцать?
– Нам бегать не привыкать.
– ТАСС. Главный редактор редакции союзной информации. Колесов Николай Владимирович. Мне кажется, ему вы можете подойти.
Колесов полистал-полистал мою трудовую, спросил, знаю ли я редактора Кожемяку, с которым я когда-то работал в «Рязанском комсомольце». Позже Кожемяко уехал от «Правды» собкором по Дальнему Востоку. По работе в «Правде» Колесов и знал Кожемяку.
Я ответил утвердительно.
Через два дня я подошёл.
А раз подошёл, так мне выдали удостоверение.
На печати в слове агентство не хватает первой тэ. Экономия-с! Ну чего это ещё разбазаривать буквы? Чего по две одинаковые запихивать в одно слово? Можно обойтись одной!
И долго обходились. Экономили!
Все про эту заигранную тэ жужжали на всех углах. Однако печать не спешили менять. Хватит и одной тэ!
Или забыли, что краткость – сестра таланта?
Тассовская изюминка!
Правда, народная молва уверяет, что Лев Николаевич Толстой любил объяснять Антону Павловичу Чехову:
– Краткость – сестра недостатка словарного запаса.
Один мой день
Политику совка определяет веник.
