– Не угадали. Из новой, хотя и в прошлой жизни, мы были знакомы, правда, не близко! А жаль! Это надворный советник Виноградский Александр Максимович, бывший хозяин дома, где сейчас квартирует уголовный розыск
. Дом национализировали, и он с супругой проживает во флигеле во дворе. Там раньше жил дворник, – Пришельцев вздохнул и, помолчав, добавил – милейший человек, скажу вам откровенно.
– Скажите, Александр Петрович, вы не знаете, где Карабанов и Воропаев?
– Карабанов ещё в конце 1917-го уехал в Липецк, там у них родственники жены, а Воропаев, – Пришельцев вздохнул, – с ним плохо. При первом штурме Екатеринодара, в марте 1918, белые неожиданно прорвались к центру города
. Что творилось в этот момент, я думаю, вы можете себе представить! Неразбериха полная! Его супруга, как назло, в эту ночь пошла помогать повивальной бабке, принимавшей роды у её кузины. Как он отпустил одну, ума не приложу! – пожал плечами Пришельцев. Он остановился, раскурил погасшую папиросу и несколько раз глубоко затянулся: – Когда она возвращалась, её затянули в подворотню и надругались. Варвара Семёновна добралась до дома, приготовила супругу завтрак, написала прощальную записку и повесилась в дровяном сарае. Пётр Семёнович очень тяжело перенёс её смерть. Кто-то ему сказал, что эту мерзость сотворили большевики, хотя я полагаю, что это сделали самые обычные уголовники. Эта публика никогда не упустит ситуации, чтобы пограбить брошенные дома или, под шумок, совершить пару грабежей состоятельных жителей.
Лавр вздохнул: – Господи, несчастная женщина! Даже сорокоуст
не закажешь.
Пришельцев печально покивал головой: – Увы! К сожалению, церковь запрещает приношение и молитву за самоубийц. Считается, что они сознательно отторгли себя от общения с Богом. Но самое ужасное, что Воропаев, опытный сыщик, напрочь отверг участие уголовного элемента. У него засело в голове, что это сделали красные. Похоронив супругу, он, не дождавшись сороковин, исчез из города. Я слышал, что его видели у белых. Мне это рассказал Борткевич.
– Ох, уж эта война! Что ты сделала с родом человеческим, – сказал Лавр.
– Смею вам напомнить, любезный Лавр Павлович, что Мокрецов, Полюндра и иже с ними, творили свои мерзкие дела в мирное и очень спокойное для Российской империи, время.
Незаметно они вышли на Красную. Пришельцев уверенно повернул в сторону Сенного рынка, и, пройдя пару кварталов, потянул спутника под арку: – Нам сюда! Говорят, здесь неплохой трактир!
Они вошли в небольшой, но чистый зал и сели за стол: – Две шубки, солёненького чего-нибудь, ну и … – он прищёлкнул пальцами.
– Графинчик чего-с? – понимающе спросил официант.
– Коньяка!
Лицо официанта печально вытянулось: – Помилуйте сударь! Коньяка уже давно не имеем-с!
– А что имеем? – вздохнул Пришельцев.
– Самогон, но очень хороший! Двойной очистки!
– Хорошо! Пусть будет хороший двойной очистки.
– Александр Петрович, что вы заказали? Я не расслышал, – спросил Лавр.
– Революционная идеология проникла во все сферы жизни, в том числе и в кулинарию. Шуба
– это блюдо из селедки, свеклы, лука и картошки. Довольно необычное и вкусное! Уверяю, у Молоховец
вы этого рецепта не найдёте. Думаю, вам понравится.
Официант появился неожиданно быстро. Легко лавируя между небольшими столами, он быстро расставил тарелки и торжественно водрузил в центре бутылку коньяка.
Пришельцев удивлённо понял бровь: – Откуда сие диво-дивное?
– Презент-с от хозяина. Они вас, увидевши, наказали обслужить по высшему разряду. Сказали, что вы гости и всё за счёт заведения, – степенно ответил официант.
– А кто у нас хозяин будет?
– Петр Александрович Ноговицин, если что ещё пожелаете, милости прошу, – ответил он, и слегка поклонившись, отошёл.
– Ноговицин …Это не тот ли…? – Лавр взглянул на Пришельцева.
– Именно тот. Благодаря которому мы вышли на банду Авдея, – сказал Александр Петрович, наполняя рюмки, – прошу вас! За встречу!
Улыбнувшись друг другу они чокнулись, и с удовольствием выпили. Попробовав новое блюдо, Лавр одобрительно хмыкнул: – Действительно вкусно!
– Вам не известна судьба Викентия Леонтьевича? – откинувшись на спинку стула и закурив, спросил Пришельцев.
– Я слышал, что он в Женеве, – ответил Лавр, продолжая дегустировать, явно понравившееся блюдо.
– Последний раз он писал мне из Ново-Николаевска
, это было после февральской революции. Как раз перед этим его отправили на трёхмесячные курсы в Санкт-Петербург. Я ещё удивился, как его туда занесло!
– Ничего удивительного, там у них была кое-какая недвижимость, доставшаяся в наследство от покойной бабушки. Они собирались продавать имение, но видимо, что-то не сложилось
– Раскидало нас, однако, по городам и весям… – вздохнул Пришельцев, вновь наполняя рюмки.
– Скажите, Александр Петрович, как строится сыскная работа? Я право не представляю, с чего начинать! Насколько я понимаю, бывшая система сломана?
– Правильно понимаете. Сейчас очень сложная ситуация. С одной стороны, огромное количество людей, привыкших убивать, свободный доступ к оружию, отсутствие стабильной работы и продовольствия. С другой стороны, страшная нехватка сотрудников, обладающих хотя бы элементарными знаниями. Разграбленные архивы и картотеки, и самое ужасное, – это отсутствие агентуры. Народ активно сотрудничает с милицией, но какую ценную информацию может дать простой обыватель? Я, например, не представляю, как можно осуществить какое либо оперативное действие, но… – он поднял вверх палец, – есть и положительная сторона. Это жадность к знаниям, непримиримость к преступному элементу и самое главное – готовность жертвовать собой во имя победы! Я уверен, что в недалёком будущем у нас будет сильная, хорошо обученная и действительно народная милиция!
Лавр подумал и, наконец, решился задать мучивший его вопрос: – Скажите, Александр Петрович, вы действительно искренне верите в коммунистическую идею? – он помолчал, – или вы с ними от безысходности?
– Искренне, – твёрдо ответил Пришельцев, – безусловно, сначала меня одолевали противоречия, но когда я глубже ознакомился с их идеологией, то безоговорочно её принял! Посмотрите, в городе Советская власть не больше десяти дней, а уже налажена работа всех необходимых учреждений. Они сразу взялись за уборку города. Организовали работу больниц и фельдшерских пунктов. Заботятся о культурных ценностях. Вы читали декрет Совнаркома
?
Лавр отрицательно качнул головой.
– Я вам потом покажу, – сказал Пришельцев, и продолжил, – в политике большевиков воплощена логика истории. На мой взгляд, это единственная партия, которая сможет вернуть России былое величие. Они сумели понять и уловить настроение народа, его интересы и чётко сформулировали свои программные положения, смогли показать людям верный путь к освобождению от пут. Народ не просто верит большевикам на слово, а сам творит историю. Лично меня привлекает их отношение к безграмотности! Вспомните, основная масса свидетелей и потерпевших не могли самостоятельно расписаться. И, обратите внимание! Интеллигенция, передовая, безусловно, повёрнута к ним лицом!
***
Оживленно беседуя, они незаметно дошли до здания уголовного розыска. Пришельцев вышел в коридор и принёс две кружки кипятка: – Чай, правда, морковный, но за неимением гербовой, пишем на простой. Зато… – он вдруг улыбнулся, – есть настоящий сахар, – и, выдвинув ящик стола, положил перед ним три кусочка рафинада.
Лавр взял двумя руками горячую кружку, погрел ладони и с удовольствием отхлебнув чая, отдававшего соломой, спросил: – Скажите Александр Петрович, какая вообще криминальная ситуация в городе?
– Ужасная, – коротко ответил Пришельцев и протянул тонкую пачку бумаги, – за дежурные сутки в городе совершается в среднем 14-15 тяжких преступлений
. Взгляните сами, это вчерашняя сводка.
Ермаков взял ее и начал читать…
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ЗА 28 МАРТА 1920 ГОДА