– Кто налил в бокал лекарство? – быстро спросил Венсан, делая вид, что добавляет в питье еще несколько капель настоя. – Служанка?
– Николь? О, нет, месье Бонне! Элен не сказала мне, откуда оно у нее.
– Тогда почему вы уверены, что это не Николь?
Девочка широко раскрытыми глазами смотрела сквозь него, и Венсан чертыхнулся про себя: кажется, она снова впадает в забытье. К тому же к ним уже спешила Коринна.
Но удача сегодня была на его стороне: торопясь, нянька споткнулась и замешкалась, и Беатрис успела сказать:
– Николь никогда не смогла бы этого сделать.
И только тогда расплакалась.
Теперь лекарь был спокоен за нее. Слезы для горюющего – то же, что кровопускание для больного: они приносят облегчение и покой.
Вволю наплакавшись, девочка уснула.
Дождавшись, пока смолкнут всхлипы и дыхание Беатрис станет ровным, Венсан встал.
– Следи, чтобы в комнате было прохладно, – распорядился он. – Поверь, я не хочу убить твою госпожу. Духота действует на нее пагубно. Когда она проснется, уговори ее выпить остатки лекарства, только перед этим взболтай его. Если она начнет плакать и плач перейдет в икоту, пусть пошлют за мной.
– Уж она непременно начнет, – голос Коринны дрогнул. – Они ведь так дружны были с Элен. Ох, бедное, бедное дитя!
Сдерживая слезы, Коринна прижала пухлую руку к губам, но горестное рыдание все равно прорвалось наружу. Нянька торопливо отошла от кровати, чтобы не разбудить девочку, и застыла у двери, зажимая ладонью рот.
Мучения ее были столь явственными, что в Венсане проснулось что-то вроде сочувствия.
– Тебе тоже нужно лекарство, – спокойно сказал он. – Я оставлю для тебя немного.
Но Коринна покачала головой:
– Ни за что, месье Бонне.
– Отчего же? Поверь, тебе станет легче.
Она вскинула подбородок:
– Я не желаю, чтобы мне становилось легче.
Знакомая история, подумал Венсан. Самобичевание! Разве не забавно, что за пределами монастыря оно встречается куда чаще, чем внутри…
Он пожал плечами:
– Тебе не в чем упрекать себя.
– Упрекать? – Коринна плотно сжала губы. – Я ни в чем не упрекаю себя, месье Бонне.
Венсан присмотрелся к ней. Страдание во взгляде няньки сменилось ожесточением.
Нет, он ошибся: здесь пахнет не покаянием за воображаемый грех, а чем-то другим.
– Тогда почему ты отказываешься от помощи?
Коринна вытерла слезы со щек.
– Не хочу потерять ни капли из того горя, что я пережила сегодня. Пусть оно остается со мной, пусть я буду помнить о нем постоянно. Тогда я смогу проклинать ее так сильно, как она того заслуживает.
– Кого?
Мягкие, расплывчатые черты заплаканного лица словно заострились. Пальцы Коринны непроизвольно сжались в кулаки, на побелевших костяшках натянулась кожа. Полные губы с отвращением выплюнули одно слово:
– Николь!
Венсан умолк, озадаченный силой ее чувств. Слезы Коринны высохли, будто влага, испарившаяся с горячей поверхности. Она стала страшна в эту минуту – опухшая, нелепая, но переполненная до краев своей ненавистью. Ненависть сочилась из ее глаз, и тяжелый запах, исходивший от ее рыхлого тела, был запах ненависти.
– Но послушай… – Он должен был хотя бы попытаться. – С чего ты взяла, что Птичка убила Элен?
– Не трудитесь защищать ее, месье Бонне. Меня вы не переубедите.
– Возможно, я хотел бы, чтобы ты переубедила меня.
Он подбавил в голос смирения – самую малость.
Это ее проняло. Коринна уставилась на лекаря. Голубые глазки под воспаленными веками буравили его, выискивая подвох.
– Я человек пришлый, – напомнил Венсан. – Как я смогу разобраться, если все молчат? Может, они только прикидываются осведомленными…
– Но только не я! – перебила Коринна. – Здесь не найти человека, который знал бы обо всем лучше меня.
На это он и рассчитывал. Одноглазая Бернадетта, без сомнения, могла бы рассказать ему куда больше, но разговорить умную старуху нелегко. Проще подцепить Коринну на крючок ее спеси. Никому мы не хотим понравиться так сильно, как людям, которые не нравятся нам самим. Коринна терпеть его не может с первого же дня появления в Вержи. Именно поэтому непритязательная уловка может принести плоды.
Главное – не спугнуть ее.
– Николь казалась мне порядочной девушкой, – взвешивая слова, начал Венсан. – У нее строгий отец…
– Он ей не отец! – отрезала Коринна.
Венсан недоверчиво поднял брови, делая вид, что впервые слышит об этом.
– Ее подбросили ему! Ночью, тайком. А прежде ее испортила фея!
Удивление на лице Венсана стало неподдельным.
Коринна скрестила руки на груди. В ней боролись два желания: оставить всезнайку Бонне в неведении и доказать ему, что и она кое-что знает. Она торопилась как следует все обдумать, пока лекарь не ушел. Но быстро размышлять у Коринны всегда получалось плохо, мысли начинали спотыкаться друг об друга, она расстраивалась и окончательно переставала понимать, что нужно делать.
А лекарь уже стоит одной ногой на пороге. Если ее молчание продлится еще чуть-чуть, он потеряет терпение и уйдет в убеждении, что она всего лишь пустоболка.
Это перевесило чашу весов. Коринна подала знак, чтобы Бонне подождал, и отошла к кровати. Ничто не насторожило ее в ровном дыхании Беатрис. Вернувшись обратно, она с загадочным и строгим видом поманила Венсана за собой.
