Последняя битва при Ватерлоо
Смерть – осязаемая, тонкая, прозрачная,
Стояла одиноко в саду.
Предлагая, говорила так однозначно,
Не оставляя выбора: «Увидимся в Аду!
Да не бойся ты так! Это место для избранных,
Там тоже кофе пьют и тот же дым от сигарет!
Да, там не говорят на одном языке со львами и тиграми,
Но всё же виден в конце туннеля свет!
И поверь мне, я не такая холодная,
Я не хожу с косой. Я – не Зло!
Я прекрасна, как Елена первородная!
Я как последняя битва твоя при Ватерлоо.
Сто дней суеты и конец всем страданиям,
Я не та, кто рождает страх!
Но! не найти никаких заклинаний –
Что помогли бы тебе. Всё возвращается в прах.
Смерть… стояла в саду и с кем-то говорила,
И я подумала: «Ну, что ж …»
Но она другого в колесницу посадила,
А мне сказала: «Подождёшь…» S…
Время
От проявленного – медленным течением,
К истоку необозримого стелется путь.
Время называет этот путь творением,
Мы – приключением,
Чтобы смогли нас помянуть.
Легче всего – делением, унынием обременённые,
Слепыми дорогами, исчезая в потоке дней.
Перекрёстками одиночества,
В прошлом давно казнённые,
Идти, умиляясь тяжестью цепей.
Хотелось и по highway, но просыпаясь снова в пробках,
Теряясь среди мебели старых домов.
Словно рояль – весь в пыли и нотных стопках,
Где звучала музыка октавами полутонов.
Здесь грезились успех, овации, аплодисменты,
Кружило голову десертное вино!
Так перекрёстками теряются мечта и острота момента –
Заброшенный рояль… на нём коробка “Домино”.
Теряется всё, что дано… и только тени,
Их видит Время иногда, налив себе горячий чай.
И наблюдая за игрой на сцене,
Нам говорит: «Ещё разок сыграй…» S…
В этой буре, в песках
В этой буре, в песках, всё теряя,
Ожидая ушедших дождей,
В тени мира, Жизнь отдыхая,
Обратилась негромко к ней:
– Что ж ты, девочка, ходишь по кругу?
