Дорога шла по знойным пескам Сирийской пустыни. Оазисы встречались редко, вода в их источниках была мутной и теплой. Из еды имелись лишь черствый хлеб, сушеные изюм и финики. Передохнуть удалось лишь где-то в середине пути, в зеленом городке Тудмор, в древности называвшемся Пальмирой. С незапамятных времен путешественники соревновались в эпитетах, называя его то «городом пальм», то «невестой пустыни». Но дальше снова потянулось пышущее жаром каменистое пространство. В ответ на сетования Андроника невозмутимый караван-баши рассказал историю из своей жизни:
– О, благородный господин, в наших странствиях бывает и похуже! Когда-то в далекой молодости мне нужно было пересечь Ливийскую пустыню, и я пристроился к большому каравану. Погода стояла тихая и поначалу наш путь был благополучен. Внезапно налетела буря и стала душить людей и верблюдов арканами песчаных вихрей. В наступившей мгле мы растерялись и стали метаться по зыбучим пескам. Когда ветер стих, и горизонт прояснился, я обнаружил, что остался один. У меня не было ни еды, ни питья, и я оказался посередине настоящей жаровни! Я знал, что надо идти вперед, и стоит только пасть духом и остановиться, как на тебя падет тень смерти. Солнце слепило глаза, временами передо мной всплывали пышные оазисы, и я из последних сил бросался к ним. Но они растворялись в волнах дрожащего воздуха! Однажды один из них остался на месте. Испугавшись, как бы и он не исчез, я кинулся к ближайшей пальме и в поисках воды начал руками рыть яму. Мне повезло: я докопался до своей спасительницы! И хотя мне пришлось выжимать влагу по капле из комков грязи и песка, это была самая вкусная вода в моей жизни! Кое-как утолив жажду, я почувствовал голод. Осмотревшись вокруг, я нашел потертый мешок, в каких обыкновенно хранят зерна. Во мне вспыхнула надежда: а вдруг он наполнен жареным просом? С трудом смиряя волнение, я развязал тугой узел. И каково же было мое разочарование, когда оказалось, что мешок наполнен отборным жемчугом! Я несколько раз ощупал каждый камушек, но не нашел ни одного съедобного зернышка!.. А от мучительной смерти меня спасла небольшая компания купцов, волею Всевышнего занесенная в оазис. С тех пор я накрепко усвоил простую истину: дальняя дорога будет успешной, если у путника на каждый день будет кусок лепешки и глоток воды! А изысканные желания исполнятся в лучшие времена, ибо красивая жизнь не пройдет мимо счастливого!
Андроник посмотрел в смеющиеся глаза рассказчика и не смог сдержать улыбку:
– Ты прав, почтеннейший шейх! Будем довольствоваться тем, что имеем…
На другой день в лучах утреннего солнца перед скитальцами открылась блестящая лента Евфрата, окаймленная пышной растительностью. Караван ускорил движение и вскоре подошел к реке. Андроник, забыв обо всем, с шумом бросился в воду и стал там плескаться. Дети с громкими криками бегали по мелководью, разбрызгивая во все стороны живительную влагу. Вынырнув в очередной раз на поверхность, Андроник набрал побольше воздуха и прокричал жене, сидевшей на берегу:
– О, прекраснейшая из прекрасных и терпеливейшая из терпеливых, послушай, что говорят мудрейшие из мудрых:
О жажде спроси у скитальца в пустыне, иссохшей от зноя.
Как цену воде ты узнаешь, у тока Евфратского стоя?![28 - Саади. Пер. с перс. Ф. Корша. 1916.]
И он тут же скрылся под водой. Феодора с любовью смотрела на расшалившуюся кампанию и беззаботно смеялась.
Теперь, когда тяготы перехода были позади, путники отдохнули и переправились через реку. Они оказались на живописной равнине, пересеченной множеством рукотворных каналов, соединявших Евфрат и Тигр. Повсюду раскинулись сады и возделанные поля. После короткого пути перед ними открылся величественный Багдад, волшебная сказка и золотой сон Востока!
У ворот города их встретили посланцы халифа и сопроводили в отведенный им красивый дом с фонтаном и белым мраморным бассейном. Вокруг простирался плодовый сад, разделенный рядами стройных кипарисов. Бесчисленные цветники с гвоздиками, персидскими розами и лилиями радовали глаза и несли освежающий аромат.
На другой день Андроника пригласили к халифу. Достойный потомок высокочтимого Аббаса принял его в парадной зале главного дворца, устланной роскошными персидскими коврами. Он сидел на диване, обложенный шелковыми подушками. Его чуть смугловатое лицо с высоким лбом, умными проницательными глазами и аккуратной бородкой вызывало симпатию. Тюрбан из тончайшего шелка и одежда из дабикийской ткани оттеняли благородный облик халифа. Справа и слева от него расположились приближенные вельможи и советники.
Блеск двора духовного повелителя мусульманского мира завораживал взор, но Андроник знал, что это был лишь отсвет прежнего могущества. Сто лет назад пришедшие из глубин Азии сельджуки подчинили арабов. Их беки оставили халифам внешние признаки власти, приняв на себя скромное звание их наместников и право именоваться «султанами и владетелями Востока и Запада». После распада сельджукской империи ее западной частью завладел Нур ад-Дин, отличавшийся уважительным отношением к халифам. Так что здесь Андроник мог чувствовать себя в относительной безопасности.
Принадлежность к высокому роду освобождала его от церемоний, обязательных для обычных посетителей: глубоких поклонов и, тем более, коленопреклонений у порога залы. Приблизившись к халифу, он с достоинством преклонил голову и сказал:
– Всемилостивый повелитель Востока хотел меня видеть! Я – здесь!
Аль-Мустанджид окинул восхищенным взглядом мощную фигуру гостя и жестом руки пригласил его сесть неподалеку от себя. Как только Андроник устроился на отведенном ему месте, халиф спросил:
– Благополучен ли был твой путь?
– Все прошло хорошо. Я счастлив, что сбылась моя давняя мечта – увидеть несравненный Багдад, настоящее чудо света!
Халиф благосклонно улыбнулся:
– Мы называем его Мединет-Ислам, что значит «город мира и благодати». Он с открытым сердцем встречает всех, кто приходит с чистыми намерениями и с доброй душой спешит навстречу их желаниям! Надеюсь, здесь твоя судьба перестанет хмуриться, и ты обретешь покой души.
– Мои беды – дело рук человеческих…
Халиф сочувственно покачал головой и пристально посмотрел на гостя:
– Каждый вправе посчитаться с тем, кто стесняет его жизнь!
Андроник смутился и после некоторой заминки ответил:
– Я надеюсь договориться с императором Мануилом по-родственному…
– Правитель земли румов[29 - Земля румов – распространенное название Византии на Востоке.] сотворен из чистейшего коварства. Ему ничего не стоит выдернуть ковер из-под ног даже близкого человека! Ты не раз страдал от его козней, а твои единоверцы в аль-Кудсе и Антакье[30 - Аль-Кудс и Антакья – арабские названия Иерусалима и Антиохии соответственно.] не смогли помочь тебе!
К величайшему прискорбию, халиф был прав! Гонения брата отдавались болью в душе Андроника и звали к мести, но сейчас он почел за лучшее промолчать.
Аль-Мустанджид продолжил:
– Волей Аллаха, милостивого, милосердного, мы ведем священную войну с франками, захватившими исконные земли мусульман. Наш верный слуга, победоносный Нур ад-Дин, вернет нам священный аль-Кудс, – он сделал короткую паузу, и вкрадчиво посмотрел на гостя. – Ты мог бы найти защиту у правоверных, а нам бы пригодились твои советы. Рано или поздно мы двинемся на румов, и ты расплатишься с Мануилом его же монетой!
Андроник понял, что приглашение аль-Мустанджида было не случайным, а имело дальний и точный прицел. Разумеется, он не мог открыто сотрудничать с врагами христиан, но и прямо отказать халифу в его просьбе было бы опрометчиво. Он вспомнил хитроумные советы Асад ад-Дина и Юсуфа и ответил с подчеркнутым смирением:
– Мои советы вряд ли будут полезны, ведь призрачный огонек моих познаний меркнет в ослепительном сиянии мудрости повелителя Востока!
Глаза аль-Мустанджида потеплели, и Андроник подумал: «Сладкая стрела лести попала в цель! Уроки моих друзей не прошли даром! Пожалуй, здесь я мог бы стать визирем!»
Ответ и вправду пришелся халифу по душе, но он оценил его по-своему: «Этот силач очень осторожен. Несмотря на все обиды, причиненные ему братом, он не спешит с местью… Ну что же, положимся на терпение, ценнейший дар Аллаха. Всякий плод поспевает в свое время, а созрев, сам падает в руки умеющего ждать!»
И он пригласил присутствующих к трапезе. По его сигналу в залу вошли слуги с сосудами с водой и салфетками, и гости совершили омовение. Затем мальчики редкой красоты внесли и расставили низкие столики. И нескончаемой чередой последовали изысканные кушанья, разложенные на золотых блюдах: сваренное в миндальном молочке пшено, приготовленный на открытом огне барашек с фисташками, запеченный в сметане ягненок, приправленная горными синайскими травами жаренная рыба. Застолье завершили шербет со снегом, орехи, виноград и неизъяснимая сладость мира – хорезмийская дыня…
Сами собой покатились беззаботные дни Андроника. Он участвовал в праздниках, охотах и плаваниях повелителя правоверных по Тигру на раззолоченном корабле под красными парусами. Аль-Мустанджид оказался просвещенным и интересным человеком: он увлекался астрономией, хорошо знал восточную поэзию и писал стихи. Андроник не уступал собеседнику в красноречии и к месту цитировал великого Гомера. Вскоре он занял почетное место в ближнем окружении халифа.
Но идиллия продлилась недолго. Внезапно вспыхнула война и под ногами Андроника качнулась земля, а в душе потянуло ветром странствий: нужно было искать новое убежище! Он решил направиться на север, где-то там повернуть на запад и подобраться поближе к рубежам Византии. Именно там его ждало настоящее дело!
Халиф на удивление спокойно воспринял желание гостя покинуть Багдад и даже весьма доброжелательно напутствовал его:
– Славный Андроник, твоя тревога за близких понятна. Желаю тебе найти самое лучшее место в подлунном мире!
Следующие годы пролетели для Андроника, как во сне. Он проехал Харран, Мардин, Эрзерум, Грузинское царство, Карию и в конце концов остановился в Халдии. Местный эмир дал ему в управление Колонею, небольшую крепость на границе с Византией. Андроник набрал небольшое, но боеспособное войско и начал тревожить приграничные провинции империи внезапными набегами.
По наущению разозленного Мануила константинопольский патриарх отлучил возмутителя спокойствия от церкви. Это только раззадорило Андроника и в его сердце родилась новая страсть – острое желание мести. И его набеги стали поистине варварскими.
Однажды, вернувшись из очередной вылазки, Андроник обнаружил, что воины, охранявшие крепость, убиты. Возле дома были видны следы борьбы: скамейки и кустарники сломаны, цветники растоптаны. Предчувствуя недоброе, он бросился в комнаты Феодоры. Там царил полный разгром, а любимая жена и дети исчезли!
Опасное наследство
Юсуф стоял рядом с Асад ад-Дином и ловил каждое слово грозного Нур ад-Дина:
– Халиф аль-Адид потерял власть над Египтом. В свои одиннадцать лет он занят играми. Фактическим правителем стал визирь Шавар, заключивший союз с франками, да падет на них проклятие Аллаха! Аль-Кахира вносит раскол в ряды последователей истинной веры, не признает духовного первенства Багдада и извлекает выгоду из наших войн с христианами. В свое время мы взяли Эдессу и Дамаск, потеснили рыцарей в Антиохии, одержали другие важные победы… Осталось взять Египет, чтобы окружить крестоносцев!
Нур ад-Дин прошелся по зале и остановился около Асада:
– Я всегда держал тебя и твоего брата Айюба у своего сердца. Вы хорошо служили моему покойному отцу, да будет доволен им Аллах! Да и мне оказали много бесценных услуг. Вот только аль-Кахира и Александрия оказались для вас ускользающей добычей. Но теперь все переменилось! Франки напали на приграничные города Египта и устроили там кровавую резню. Сейчас аль-Адид пребывает в растерянности, страх кусает его сердце, и он прислал мне письмо, где взывает о срочной помощи, – он помолчал. – Отправляйся к нему. Я отдаю тебе лучших воинов, возьми и своих верных курдов. Истреби изменников, окружающих халифа и наставь его на путь истины. Возьми под свою руку Александрию и торговлю восточными товарами. Объяви мою милость христианским купцам: пусть наживают справедливые барыши и платят нам пошлины. Пока в их карманы сыплется золото, они будут нашими союзниками!
Эмир посмотрел на Юсуфа и его суровое лицо слегка смягчилось:
– А ты, сын славного Айюба, должен стать для своего дяди правой рукой. Знаю, что у тебя не лучшие воспоминания о вашем последнем походе на аль-Кахиру и Александрию, – он бросил взгляд на побледневшего Асада. – Но однажды начатое дело должно быть закончено!
Юсуф хотел было уклониться от трудного поручения, но слова застряли у него в горле, и он растерянно посмотрел на дядю. Единственный глаз Асад ад-Дина предостерегающе впился в лицо племянника, и он взмолился:
– О, Юсуф, отложи на малое время свои увлечения. С соизволения всевышнего Аллаха, мы выполним поручение нашего повелителя, – он поклонился Нур ад-Дину, – и ты вернешься к странствованиям по тропинкам ума. Горько терпение, но сладки плоды его!
