Четверо в лесах

Меня никогда не прельщала болотистая местность. Она всегда казалась мне жуткой, невероятно опасной, жестокой и очень мокрой. Но она была не такой мокрой, как обычная вода или водоём. Водянистость болота была вязкой, неприятной, отталкивающей и дурнопахнущей. Каждый раз, когда наша компания отправлялась в поход в леса, я предупреждала, чтобы мы за многие метры огибали болото. Меня оно вводило в дрожь, словно я подсознательно ощущала опасность, исходящую от топи.

Особенно я стала остерегаться болот после просмотра фильма «А зори здесь тихие…». Вид, как одна из девочек погибает в трясине, пытаясь поспеть за помощью, и ей никто не помог, был невероятно раздирающим. Смерть в болоте – одинокая и долгая. Никто не пристрелит тебя, чтобы всё поскорей закончилось. Никто не вытащит, чтобы не пришлось медленно погибать от удушья. И именно из страха мучительной, той самой удушливой смерти я неосознанно обходила болота, потому как считала: если я настолько сильно боюсь именно такой смерти, то в будущем, в каком-нибудь одиноком году у меня случится подобный конец – когда никого рядом не окажется. И лишь голые, высокие стволы деревьев, да вонючий смрад болотной воды будут свидетелями свершившегося моего первобытного страха.

Тем летом мы также собрались в поход. Решили побродить по малознакомым местам Смоленских лесов. Нас было четверо: я, мой брат – Костя, и два наших друга – Кир и Сава. Мне нравилась идея, что со мной будут трое мужчин – защитников, которые в случае чего смогут меня вытащить из передряги и уж точно из любой лужи, которой у меня хватит смелости испугаться.

В одной из деревень мы договорились с милой бабулей, что оставим у неё машину, переночуем, позавтракаем и наутро отправимся в лес, чтобы недельку по нему поблуждать и осмотреть достопримечательности. А там и вернёмся.

Те, кто редко бывает в лесу, не знают, что в нём можно встретить много чего интересно. Например, как-то мы наткнулись на кабанью тропу, по которой медленно шествовала семейка кабанов. Помню, меня тогда одновременно сковали и благоговение, и дикий страх: я знала, что кабаны в случае опасности могут напасть, да и в придачу сожрать человека. Но взрослые кабаны внимательно посмотрели на замерших людей, повели своими могучими, острыми мордами, и догадавшись, что мы ничего плохого не замышляем, отправились дальше по тропе, предоставляя нам возможность созерцать их чудных, пятнистых детёнышей.

Или был случай, когда мы в лесах Пермского края наткнулись на древнее капище. Не знаю, как его заметил Кир: оно было настолько заросшим и вросшим в землю, что я не сразу его разглядела и после того, как меня ткнули в него носом. Но рассмотрев, я поняла, что это чудо стоит того, чтобы его нашли, и, хотя бы раз после прямого назначения, заметили и воздали должное внимание. После той находки, ночью, лёжа недалеко от капища, мне казалось, что я слышу саму историю. То, как древние ведуны приходят в круг, как возносят требу и взывают к мудрости и милости богам. В ту ночь мне снилось, что я была одним из ведунов, которому поручили попросить у Дивии лёгких снов и чистой ночи. И у меня получилось. И именно после этого сна я узнала такие непривычные для меня слова, как «ведун», «треба» и имя «Дивия».

Тогда я думала, поход будет не сложным, потому как на смоленской земле в древности мало чего приключалось. Вот если бы мы производили раскопки, то точно бы нашли невероятные находки, оставшиеся, например, после Великой Отечественной войны. Но мы были латентными искателями: смотрели глазами, впитывали звуки ушами и собирали собственные истории о том, что «вон, среди деревьев двигаются ветки, возможно, это олень или лось».

Баба Нина радушно приняла нас. Накормила перед сном так, что я аж испугалась несварения, поэтому предложила парням пройтись. На что все, кроме Кира, отказались. Кир, насколько я знала, был слегка неравнодушен ко мне и старался побольше бывать со мной наедине. Но он никогда не позволял себе вольностей, словно его симпатия была платонической, не более.

– Эй, ребятки, куда собралися? – неожиданно и тихо баба Нина появилась позади нас. Пришлось удивлённый возглас преобразовать в кашель.

– Прогуляться решили. Вы нас так вкусно и сильно накормили, что надо пройтись, – потрепал себя по животу Кир.

– Хорошо. Тока недолго. Да за деревеньку не шляйтесь, а то ищи-свищи потом вас, городских, – усмехнулась баба Нина и ушла в дом, чтобы, вероятно, предложить оставшимся Косте и Саве парного молочка.

Мы с Киром переглянулись. Кир недоумённо пожал плечами: кто мог знать, какие привычки и приметы у деревенских. Для начала мы решили придерживаться их, а там будь что будет.

На улице стояла дикая тьма. Вот за что мне нравились путешествия под открытым небом: природа становится явной, показывает свои дивные стороны, которые ярче любого светильника, нежнее любой человеческой ткани, красочней самого продвинутого экрана.

Звёзды сияли сильно и близко. Был август. И я знала, что со дня на день начнётся звездопад, поэтому-то мы и отправились в поход: хотели провести эти дни под звёздами, которые скатываются по небосклону и тают, словно наши мечты и надежды.

Избушка бабы Нины была единственной, которая светилась ярче остальных: если уж мы где-то останавливались, то нужно, чтобы там было ясно, громко и максимально цивилизованно. Можно сказать, для нашей компании существовало две крайности: либо глухой, непроходимый лес, либо навороченное жилище с современными устройствами.

Луна на чернично-чёрном небе висела полная и освещала нам небольшую и единственную в деревеньке дорогу. Мы пошли в конец дороги, уходящей прямо в лес: Киру захотелось посмотреть на него сейчас, ночью, когда лес ещё не подозревает, что мы туда придём.

Кир был среди нас чудным и немного суеверным. Он со всей своей истинностью верил, что леса… нет, не так: Леса – живые и ведают о том, что в них происходит. Также он верил, что нечисть, упоминающаяся в древних сказаниях и сказках, действительно существует. Эта была одной из причин, почему он обычно вёл нас по лесу, предварительно перед этим переодев наизнанку носки под ботинками – чтобы леший не заплутал. Ещё Кир оставлял на берегах водоёмов монетки и бусинки – задобрить водяных. Говорю же, чудной.

Эта его черта меня всегда восхищала: Кир веровал в то, что не видел. Мы с братом не были уж такими невеждами и неверующими, но бога мы не встречали (да и никто с ним не сталкивался) – поэтому относились к вере скептически. И ту нечисть, о которой часто упоминал Кир, тоже не видели. Поэтому-то Кир всегда для нас был этаким чудаком, но весёлым и открытым. Иногда же его вера была заразительна. Например, я заметила, что с недавних пор сама стала разговаривать с деревьями, словно в них живут некие духи, которые поймут меня и не будут хлестать по лицу ветками, и ронять на меня прокля́тых клещей с листьев.

… Мы неторопливо двигались к лесу. Вокруг стояла приятная августовская погода: чуть душновато, но в меру, уже с лёгким осенним дуновением, которое с каждым днём всё нарастает. Было легко и вольно, словно моя вторая сущность, которая не может жить без природной свободы, наконец вырвалась из каменных джунглей и заглатывает воздух шумно так, с придыханием, с истинным наслаждением.

Кир шагал рядом, мягко шурша по посыпанной мелким песочком дороге. Вначале Кир шёл уверенно и свободно. Но по мере того как мы приближались к окраине деревне, Кир стал двигаться дёргано и настороженно, что было на него не похоже. Но я не сразу обратила на это внимания: мало ли что он вспомнил.

Но с приближением к стене леса, закрывающей любой просвет в небе, казалось, что Кир всё больше нервничал. А вот это уже насторожило и меня: не может так человек реагировать на природу, в которой проводит много времени и с которой на раз-два находит общий язык. Значит, расстроило его что-то другое.

– Кир, что случилось? Чего ты дёргаешься?

Кир испуганно повернулся ко мне и шумно, облегчённо выдохнул.

– Прислушайся… – Кир замер, не дыша, не двигаясь, даже ветерок перестал трепать траву у дороги. – Ничего не слышишь?

Мне захотелось пошутить про гул его трепыхающегося от необоснованного страха сердца, но спустя секунду я расслышала и другой звук: необъяснимый, инородный, которого в этом месте и тем более в такое время быть не могло.

– Это что, детский плач? – опешив, ответила я шёпотом.

– То есть ты слышишь. – Кир чуть расслабил плечи. Он задумчиво посмотрел в ту сторону, откуда шёл звук. – Там речка, верно?

– Вроде да. Но… Надо сходить проверить. Вдруг ребёнок один. Вдруг его бросили.

Но у меня не получилось ступить ни шагу в направлении реки: Кир крепко и очень больно вцепился в мою руку, не давая куда-либо двинуться.

– Не стоит туда ходить, – отозвался с опаской он. Кир забеспокоился, стал переступать с ноги на ногу, словно ему хотелось отсюда поскорей убежать. – Лучше пойдём обратно.

– Но мы не дошли до леса. И ребёнок…

– Спать пора. Завтра вставать рано, а впереди ещё долгие дни наедине с лесом. Надо быть во всеоружии, – погрустнел Кир и потащил меня к дому, который светился много меньше, чем когда мы выходили.

Только зайдя за калитку, Кир отпустил мою руку, которая уже перестала что-либо чувствовать. Кир угрюмо двинулся к избушке и пропал в её светлом чреве. Мне же захотелось ещё минутку постоять на воздухе и попытаться понять, что произошло там, перед лесной громадой, которая никогда не обижала и не пыталась вызвать страх.

– Ступай спать, дочка, – заставший меня врасплох старческий голос перепугал и заставил вспомнить, что баба Нина шугала меня не в первый раз. – Вам стока предстоит пережить, что здравый сон не помешает.

– Что, простите?

– Говорю, ходить вам доведётся много. И ходить надо бережно и учтиво. Природа не терпит пренебрежения. С миром надо жить в гармонии, не стоит относиться к лесу недозволительно.

Такое ощущение, что в её словах было предупреждение. Только какое именно, я не могла разобрать. Баба Нина повернулась и уверенно прошаркала к избушке. Но я её окликнула:

– Бабушка, там на реке ребёнок плакал. Может сходить, посмотреть?

– Шта? Опять? – она нахмурилась и поцокала, словно корила кого-то. – Да ты не переживай, эт игоша озорнича́ет. Ступай-ступай спать, не мысли об этом.

Признаться, я ничего не поняла из того, что сказала баба Нина. Но то, что мне не хочется проверять и узнавать, кто такой этот гоша, было ясно как-то интуитивно. И отправилась я отдыхать под тихий плач за околицей.

Утро выдалось туманным. Казалось, кто-то разбросал нежную, лёгкую сероватую вату по периметру деревеньки. Само поселение проглядывалось чётко, словно и не было в мире никакого тумана, но за последним домом, начиналась дымчатая стена. Вспомнился фильм «Мгла», я истерично хихикнула, но быстро прикрыла ладонью рот, чтобы никто не подумал, что я нервничаю.

Но я действительно нервничала: нас ещё никогда не встречала природа так недружелюбно. Лес всегда радостно шелестел перед нами, приглашая, показывая и рассказывая. Но сейчас всё было иначе. Мы шли в лес, и я чувствовала, что с той стороны окон никто из жителей нас не провожает.

Баба Нина довела нас до калитки. На дорожку она что-то нашептала нам в спину и начертила неизвестный символ в воздухе: нечто похожее на перевёрнутую букву «А». Что это было, я не разобрала, а спрашивать не хотелось. Понадеявшись, что она не прокляла нас или не пожелала скорейшей смерти (тьфу-тьфу-тьфу), мне показалось, что… баба Нина переживала, да, именно переживала. Но предостеречь или отговорить нас от дороги не пыталась. Просто проводила, нарисовала знак и отправила… куда-то.

За последним домом туман расступился, словно только и ждал, чтобы мы подошли ближе. Напротив, высоко задирая свои верхушки, стрекоча и просыпаясь, возвышался Смоленский лес, про который мы слышали невероятно красивые истории. И вот у нас появился шанс самим узнать, что в нём можно найти.

Но ступить под сень деревьев мы не успели. Кир преградил нам дорогу.

– Что ты задумал? – переглянувшись с Савой, спросил Костя. Видимо, они ещё с вечера успели обговорить, что Кир в этой поездке стал вести себя до крайности странно.

– Знаю, что это звучит дико и непонятно, но прошу вас последовать моему совету, – Кир напряжённо втянул воздух и выпалил, – выверните наизнанку носки.

Мне не понравился его тон. Он то ли боялся, что его засмеют, то ли переживал, что откажутся от предложения. И какое именно развитие событий он бы предпочёл, непонятно.

– И это нас убережёт, верно? Не важно от чего. Просто убережёт?

Мне захотелось поддержать Кира. Слишком уж он выглядел замученным и затюканным. Жалко его стало, вот я и решила немного вступиться за друга.

– Теперь и ты веришь в эти ро́ссказни? – ошеломлённо глянул на меня Костя.

Вероятно, он не ожидал такой подставы от сестры-близнеца, но сколько уже можно нам плавать в одной лодке, пора и на бережок сходить.

– Верю – не верю, – пожала я плечами и начала расшнуровывать ботинки, которые так тщательно упаковала десять минут назад. – Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Краем глаза я заметила, как Костя с Савой снова переглянулись. Сава хмыкнул, Костя тяжело вздохнул. И парни присоединились ко мне.

Через пару минут мы уже входили в тёмную, слегка туманную, невероятно глухую чащу, принявшую нас неприветливо и выжидающе.

Шли мы уже три часа. Молча. Солнце давно поднялось, но его не было видно. Лишь редкие светлые всполохи среди деревьев где-то слева от нас, подсказывали, что сейчас день. Но так легко было запутаться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.