Монстры

…Еще неделю назад я жил полной жизнью, искренне думая, что я – человек, созданный по образу и подобию… Как же я заблуждался…

Глава 1. Перелет. Марго

В узком просвете иллюминатора простиралась бескрайняя сибирская тайга – вековые ели, сосны, непроходимые болота и редкие, змеей извивающиеся речки. Даже с высоты птичьего полета эта величественная картина природы вызывала внутренний трепет и страх. Много раз я лицезрел эту ужасающую мощь неосвоенной человеком земли и всякий раз удивлялся и восхищался ей.

Это был обычный командировочный рейс на одно из новых месторождений нашей компании, только выходящее на свою проектную мощность. В течение года я совершал не менее десятка таких поездок. Сами перелеты уже стали рутиной, однако каждая встреча с начальником объекта требовала многодневной подготовки и мобилизации всех моих способностей. Еще бы! Суровые, закаленные лишениями и одиночеством мужики, профессионально знающие свое дело. Чтобы они стали серьезно слушать и тем более доверять мне, не достигшему тридцати лет москвичу, надо сильно постараться.

Я летел на большом пассажирском вертолете советского производства, возрастом заметно превосходящем меня. Свои последние годы он доживал здесь, доставляя с «материка» на объект вахтовиков и редких пассажиров вроде меня. Громкий гул винтов и свист проникающего в салон воздуха настойчиво не позволяли мне сосредоточиться на предстоящей встрече. Закрыв ноутбук и откинувшись на спинку кресла, я переключил свое внимание на пассажиров нашего «рейса». Весьма разношерстная подобралась в этот раз компания!

Прямо через проход от меня расположилась харизматичная тучная особа – средних лет дама в свободном платье, увешанном серебряными с деревом украшениями. Эти побрякушки, небрежно повязанный шарф и «Улисс», которого она с увлечением читала, выдавали в ней богемную интеллектуалку. Ремень безопасности, который пилот строго-настрого запретил расстегивать, болтался по обе стороны ее сиденья. Наверняка ее полная фигура не позволяла ей комфортно сосуществовать вместе с этим ремнем.

Она подолгу останавливалась на одной странице, то и дело обращаясь к пояснениям и примечаниям в конце книги. Временами задумывалась, закрывая глаза и закидывая голову, а потом с легкой улыбкой возвращалась к чтению.

Наблюдая за ней, я пытался догадаться, зачем такая экстравагантная личность направляется на наш объект.

«Судя по прикиду, она не может работать по основному профилю, – рассуждал я. – Для обслуги сильно полная и слишком образованная. Одета легко, а дорожная сумка маленькая – значит, не туристка. Остается только одно – она жена или подруга кого-то из начальников объекта».

Мне стало так интересно, что я решил при удобном случае заговорить с ней и узнать, кто же этот «счастливчик».

В ряду перед богемной дамой находилась не менее интересная фигура –юная девушка в широком капюшоне, кожаных штанах и натянутых до колена сапогах. Ее наряд смотрелся необычно и весьма странно, если не сказать вычурно. Трудно было понять этот охотничий антураж, особенно в разгар лета, которое делало невыносимо жарким даже этот таежный край.

Капюшон почти полностью скрывал лицо «молодой охотницы». Даже вывод о ее возрасте я сделал, лишь опираясь на косвенные признаки – вызывающий костюм и необычные серо-пепельные волосы, редкими локонами сползающие на ее куртку. Выглядеть таким образом и в таком месте могла только девчонка, подросток, еще не остывший в своем протесте против несовершенства этого мира.

В отличие от моей соседки по ряду, девушка в капюшоне ничем не занимала себя. Она просто и почти неподвижно сидела, сомкнув обе руки под своей левой ногой. Если бы не эта напряженная поза, я подумал бы, что она спит.

«А ей-то чего нужно на объекте? – продолжал я свои догадки. – Чья-то дочка? Очевидно так, хотя и не совсем правдоподобно… Не поехала бы такая готичная дочурка на край земли, только чтобы повидать своего предка! Разве что таким маневром она хочет выклянчить крупную сумму на свои развлечения и шалости. Определенно так! Или просто захотелось новых ощущений!»

Не так давно я сам был студентом и, как мне казалось, мог понять современную молодежь.

Дальше, в ряду перед студенткой, были два совершенно типичных для данного рейса типа – одетые в грубую неброскую одежду вахтовики. Они сидели вдвоем, хотя в салоне хватало свободных мест, чтобы не иметь соседства. Из обрывков их разговора, которые я мог слышать, они познакомились совсем недавно, вероятно, перед самым полетом.

Спинки кресел скрывали от меня их лица, но не их возраст. Тот, что сидел ближе ко мне, был много старше – лет пятьдесят, а может, и больше. Его хриплый голос, зычный смех и грубая кожа выдавали в нем бывалого, видавшего виды мужика. Обращаясь к своему молодому соседу, он не смолкая травил какие-то истории, смеялся сам, что-то спрашивал и потом снова хрипло смеялся. Матерщина то и дело по-рабоче-крестьянски проскальзывала между его слов.

«Год назад было дело… две недели, нах, сидели на буровой… без водки, совершенно на сухую, бля… как проклятые! Все командир наш, сука, комсомолец! Говорил, пить вам не дам, сукины дети, и все нах! Кхе-кхе… Андрюш, ну ты можешь себе это представить! Отобрал у нас двадцать бутылок беленькой и всю в реку вылил, п…р эдакий!»

Андрюша уважительно слушал старшего товарища, удивлялся, иногда переспрашивал, смеялся вместе с ним. Но пользуясь каждой возможностью, он отворачивался к окошку, зачарованно высматривая таежный пейзаж. Когда его матерый коллега замолкал, он жадно приникал к иллюминатору, по-детски улыбаясь и радуясь происходящему.

«С этими перцами все ясно, – вынес я свой вердикт. – Оба – вахтовые рабочие, хриплоголосый бывал здесь уже не раз, а молодой, скорее всего, летит на свою первую вахту. Думаю, он деревенский – его выдают упитанное лицо, огромные кулаки и эта глупая улыбка, с которой он смотрит в иллюминатор. Несколько странно, что они летят на вахту вдвоем, а не группой. Может, опоздали на предыдущий вертолет или им не хватило там места».

Оставшиеся пассажиры сидели по моему борту, в расположенных спереди от меня рядах. Лучше других я мог видеть парнишку, сидящего сразу передо мной. Всем своим видом он производил впечатление пижона. Уложенные лаком волосы, красная навыпуск рубаха, дорогие часы-хронографы, в руках – планшет, во рту – зубочистка. Из его мини-наушников трещала музыка, что-то из современного, незамысловатого. Мой пижон покачивал головой в такт песне, временами страдальчески морщил брови и что-то напевал себе под нос.

Он играл в какую-то компьютерную игру, ритмично «подметая» пальцами экран планшета. В перерывах между раундами он высматривал горизонты или нагло пялился на «молодую охотницу», сидящую справа по борту от него.

«Что за детский сад у нас сегодня?! – весело спрашивал я себя. – Конечно, он уже не тянет на студента, но и для того, чтобы представлять головной офис, еще явно не дорос. Зачем же он туда летит? Стажировка? Это весьма вероятно. По чьей-то протекции, чтобы набраться опыта, увидеть, как на самом-то деле все происходит. Разумно, весьма разумно! А протекция должна быть однозначно – парнишка чувствует себя слишком расслабленно и уверенно».

Оставались еще двое – девушка слегка за тридцать и большой пухлый мужик в пиджаке. Девушка находилась вне зоны моего видения, о ее существовании я знал лишь благодаря тому, что мы вместе залезали в салон вертолета. Ничем не примечательная, вроде бы в джинсах и легком плаще. Мне казалось, что у нее еще был среднего размера походный саквояж – верный признак того, что она работала на объекте – может, на кухне, а может, и секретарем у начальника.

Пухляк в пиджаке находился от меня дальше всех, однако я смог хорошенько его разглядеть. Ему не сиделось на месте, и время от времени он вставал, чтобы размять свое грузное тело. Нагибая голову, чтобы не удариться о потолок, он широко потягивал руки, затем оборачивался к салону, опирался руками на кресла и высокомерно всех нас лицезрел.

Его классический костюм уже изрядно измялся, рубаха одним краем вылезла из-за пояса. Шея его потела, и он тщательно вытирал ее маленьким носовым платком, прямо у всех на глазах. Однако несмотря на это, он держал себя гордо и властно.

«Не иначе, он летит туда как большой босс, – заканчивал я свое молчаливое расследование. – Не исключено, что он тоже из головной компании, только старше меня по должности и положению. Офис у нас очень большой, и я едва ли знаю по имени всех сотрудников даже нашего департамента. Он также может быть чиновником – региональные власти возлагают на данное месторождение большие налоговые надежды, всеми правдами и неправдами стараясь ускорить темпы добычи».

– Молодой человек, – раздался голос справа от меня, – вы не поможете толстой неуклюжей женщине?

Ко мне обращалась «богемная дама», с которой я планировал пообщаться при удобном случае. Указательный палец ее руки был направлен на пол, где под стоящим впереди меня креслом лежала пластиковая бутылка с минеральной водой. Только я нагнулся, чтобы поднять ее, как нас слегка тряхнуло, и она укатилась под следующий ряд. Пришлось отстегнуть ремень и двинуться за ней по проходу.

Приседая, чтобы поднять бутылку, я бросил мимолетный взгляд на молодого пижона в красной рубахе. Мое появление в сфере его видения слегка удивило парня – он оторвал взгляд от планшета, повернул ко мне лицо и слегка приподнял бровь. Толстая золотая цепочка, нелепо висящая у него на его шее, вызвала у меня легкую улыбку и заставила сдерживать смех. Парень растерянно улыбнулся мне в ответ.

Чтобы не смущать его, а заодно и успокоиться самому, я отвернулся от парня, все еще сохраняя на своем лице веселую улыбку. Я уже поднимался, когда увидел из-под капюшона ее большие карие глаза – «молодая охотница» сидела ко мне вполоборота, наблюдая за моими перемещениями. У нее был совершенно жуткий взгляд – леденящий, неподвижный, бесстрастный. Холодок пробежал по моему телу. Даже несмотря на искреннюю улыбку, с которой я смотрел на нее, ни один мускул не дрогнул на лице этой снежной королевы.

Вернувшись на свое место, я протянул своей богемной соседке бутылку:

– Согласитесь, летать на вертолетах совсем не комфортно, – обратился я к ней, постепенно приходя в себя.

– Ох, молодой человек, как же вы правы! Тесные кресла, ограниченное пространство и этот дьявольский шум от винтов! – она старалась говорить громко, чтобы я мог ее слышать, даром что мы сидели всего в полуметре друг от друга.

– Точно, но выбирать не приходится – в это время года на Мирюгинские объекты можно добраться только на вертушках. Вы туда по службе или по личным делам?

– Да, наверное, и так, и так… Эх, и угораздило же меня полететь туда! – она усмехнулась. – Я уже слишком стара для таких испытаний!

На этом наш никчемный разговор можно было закончить. Я бы так и сделал, если бы не мое любопытство. Прозвучавшие слова так и не дали мне ответа относительно причин ее нахождения на этом борту.

– Меня зовут Антон, – не сдавался я. – Как-то я тоже пытался одолеть «Улисса», но оказался совсем не готов к такому изложению, – я кивнул на книгу в ее руках.

– Это изумительная книга, Антон, просто изумительная! Я читаю ее уже третий раз и все равно получаю колоссальное удовольствие, – она расплылась в довольной улыбке. – Да, что же это я… Меня зовут Марго! Можно Маргарита Сергеевна, но мне больше нравится Марго.

– Марго, честно сказать, я был очень удивлен увидеть такого человека, как вы, на этом рейсе.

– Ха-ха-ха! – добродушно рассмеялась она. – Наверное, думали-гадали, чего же забыла эта толстая тетка в вычурном наряде на промышленном объекте?

– В целом так, – согласился я, – хотя ваша комплекция здесь совершенно ни при чем, – я скромно опустил глаза, стараясь не смотреть на ее фигуру.

– Да не смущайтесь вы так, Антон! Я же не смущаюсь своего тела, – она положила руки на живот, как бы подтверждая свои слова.

– Хорошо, Марго, я постараюсь, – я вновь принял слегка смущенный вид.

– Вы такой милый, Антон! Вспоминаю свою студенческую молодость, когда я училась в МГУ – у меня был хороший друг, вы мне так его напоминаете!

– Вот как, – улыбнулся я, – так, значит, вы учились в Москве?

– Я не только училась в Москве, я и родилась там! – она почти полностью, насколько это было возможно, повернулась в мою сторону, окончательно отложив «Улисса» в сторону. – Да, я коренная москвичка, Антон, хотя, наверное, по мне и не скажешь. Вы ведь тоже из столицы?

– Да, к несчастью, тоже.

– Ну почему же к несчастью? Разве вам не нравится Москва?

Я родился и вырос в Москве, но так и не смог привыкнуть к этому городу и принять его неприветливость. Наша семья всегда жила за городом, посещая центр столицы лишь по необходимости. Даже будучи студентом, после окончания занятий я редко задерживался в этом «бетонном раю» дольше, чем было нужно для учебы.

– Да, Марго, совсем не нравится. Этот город – средоточие суеты, грязи, снобизма и алчности, – ответил я искренне, хотя и слегка максималистски.

– А я люблю Москву! Нет, не удивляйтесь, Антон, это совершенная правда. Люблю ее тихие переулки, извилистые улочки, величественные здания, проспекты… и, конечно, театры. Я выросла среди этого, и хотя Москва сильно изменилась за последние двадцать лет, я по-прежнему очень привязана к этому городу. Вам нравится театр?

Мне не нравился театр, зато с этого момента наш разговор пошел более гладко – с театра мы вновь переключились на книги, с книг – на Интернет и политику. Марго оказалась интересной собеседницей, имеющей неординарную точку зрения по большинству вопросов. Истинная интеллектуалка, ведущая одинокую, но полную событий жизнь.

Всего через пятнадцать минут непринужденного разговора мне удалось получить от нее интересующую меня информацию. Марго была психотерапевтом, по ее словам, очень высокого класса. Она вела свою практику с перестроечных времен и успела заслужить доверие своих клиентов – пациенты сами искали ее консультаций, в последующем «передавая из рук в руки». На наш объект Марго пригласил кто-то из руководства, ее давний институтский приятель, чью фамилию она отказалась назвать из этических соображений. По словам Марго, она никогда бы не полетела в такую глушь, но «очень многим ему обязана», да и не против «поворошить былое».

– Вот вы, Антон, совершенно непохожи на моего пациента! – заявила она мне.

– Это почему же, Марго?

– Я хорошо вижу и слышу вас! И то, что я вижу и слышу, Антон, говорит мне о том, что у вас все хорошо.

Я улыбнулся:

– Разве может быть у кого-либо все хорошо?

– А почему нет?! У вас нет комплексов, вы реально оцениваете происходящее и свои возможности, постоянно совершенствуетесь и не гонитесь за быстрым успехом, – продолжала она выдавать свой диагноз, не слушая мои кроткие возражения. – У вас целостный внутренний мир и, самое главное, вы не одиноки. Нет, хоть убейте, но я никак не вижу вас у меня на приеме.

– Спасибо, Марго, но разве сейчас вы не выдали мне оценку как своему пациенту?

– Извините покорнейше, Антон! Профессиональная привычка.

Неожиданно она схватилась за сердце.

– Простите, Антон, что-то мне нехорошо.

– У вас что-то болит?

– Нет, просто как-то тревожно мне, – она села прямо, по-прежнему держа руку в области сердца.

– Если вам будет нужна помощь, дайте знать.

Она вежливо кивнула мне, окончательно отвернулась и, закрыв глаза, погрузилась в себя.

Внезапно раздался громкий хлопок, после которого мой слух как будто стал в два раза острее. Я отчетливо услышал песню из наушников моего соседа, хотя раньше едва улавливал ее ритм – это была «Сижу в самолете» от «Ёлки». Хриплый голос вахтовика проник прямо в мои уши: «Серега берет тогда полено и как вмажет ему прямо по роже! Ха! Командиру прямо по роже, нах!» Мне показалось, что я даже слышал шелест газет, которыми развлекал себя «пухлый босс» с первого ряда.

Глава 2. Приземление. Пилот

Наш вертолет медленно и неуклонно терял высоту. Нет, до плановой посадки было еще не менее получаса лету. Просто машина, несколько десятков лет служившая людям верой и правдой, именно сегодня заявила о своей усталости, заявила ультимативно и окончательно.

Сердце мое сжалось. Меня совсем не радовало, что вышедший из строя двигатель больше не издавал своего назойливого шума. Аварийная посадка для вертолета советских времен – большое испытание. Нужны недюжинная удача и навыки, чтобы остаться в такой переделке в живых. Мне оставалось полагаться только на везение и мастерство пилота.

«Что если это все? – спросил я себя. – Если это конец? Я прожил не очень длинную жизнь… Мне даже нечего оставить после себя – ни детей, ни ярких творений, ни значимых свершений. Но, с другой стороны, мне не на что жаловаться – всю свою жизнь я прожил счастливо. Оглядываясь назад, я сохраняю только приятные и теплые воспоминания. Ира, мама, отец… пусть у них все будет хорошо. Думаю, мне не о чем сожалеть».

Улыбнувшись фатальной неизбежности приближающейся развязки, я покинул мир своих внутренних переживаний и вернулся к миру реальному. Окружающая меня реальность была насквозь пропитана страхом и отчаянием. Закрыв глаза и слегка склонившись вперед, Марго судорожно крестилась и читала молитву. Парнишка впереди меня был бледен как снег и со всей силы сжимал поручни кресла. Вахтовики притихли, лишь изредка выдавая очередную порцию мата, относящуюся к вертолету и его пилоту. Пухлого босса я не видел – мое воображение достроило картинку за меня – бегающие глаза, обильно скатывающиеся по шейным складкам капельки пота.

Я нагнулся вперед, чтобы разглядеть «молодую охотницу». Ничто из увиденного не выдавало в ней страха: расслабленная неподвижная поза, вытянутые вперед ноги, пальцы рук не дрожат, губы не трясутся. Помня ее ледяной взгляд, меня почему-то совсем не удивило, что она оставалась самым спокойным пассажиром на нашем судне.

«Пора бы переименовать ее в снежную королеву!» – заключил я.

В иллюминаторе рядом с ней я завидел мелькающие кругом верхушки деревьев. Адреналин вновь ударил мне в кровь – следовало готовиться к падению. В течение нескольких секунд я жестко затянул ремень, уперся руками во впередистоящее кресло и напряг все тело.

Мы скребанули днищем по верхним кронам деревьев, вертолет крутануло вправо, ударило о ствол, затем влево, после чего я утерял понимание того, как происходит наше приземление. Завершилось все сильным ударом, после которого я таки саданул головой о переднее кресло.

Оправившись от удара, я попытался оценить обстановку – пожара нет, кабина не двигается, винты замолкают.

«Выжили!» – я облегченно выдохнул.

Мне было известно, как часто аварийные посадки вертолетов заканчиваются трагически, и я искренне считал свершившееся большой удачей, почти чудом.

«Все-таки выжили!»

Мы приземлились носом вниз, примерно под тридцать-сорок градусов к плоскости земли. Благодаря этому я не только приник к сиденью переднего ряда, но также мог хорошо видеть весь салон впереди меня, как с верхних рядов кинозала. Пассажиры стонали и потихоньку приходили в чувства. Бывалый вахтовик грязно ругался.

Я обернулся к Марго, чтобы подбодрить ее, но, обернувшись, увидел лишь пустое сиденье – она, или уже только ее тело, лежала на полу абсолютно неподвижно. Отстегнув ремень безопасности, я подобрался к ней, чтобы подтвердить или опровергнуть неприятные догадки. Пульс отсутствовал, она не дышала.

– Ну что, живые есть? – громко, с явными нотками удовлетворения прозвучал незнакомый голос.

Голос принадлежал пилоту, который все же умудрился посадить неисправный вертолет и сохранил нам жизни. Большинству из нас.

– Есть не только живые, – крикнул я с галерки.

Удивленные взгляды моих попутчиков устремились в мою сторону. Девушка с первых рядов в ужасе закрыла глаза ладонями – вероятно, представила, что это могло случиться и с ней, и оттого испытала небольшой шок.

– Уверен? – пилот вмиг стал серьезным. Сплюнув от досады, он уже карабкался ко мне наверх.

Пилот являл собой здорового мужика средних лет. Небритый, короткостриженый, отвязный – он спокойно подполз к телу, подержал пальцы на шее, затем на кисти.

– И то верно… зажмурилась, – заключил он, вставая. – Сама виновата! Я же русским языком говорил, что нельзя отстегиваться! Ладно, все на выход! – он направился вниз. – Сначала вылезем, потом решать будем, чего и к чему!

Чужая смерть совсем не пугала этого человека, он принял ее как что-то заурядное и естественное. Избавившись от чувства вины, он вернул себе веселое расположение духа, с которым минуту назад вошел в пассажирский салон.

Направляясь последним к открытой двери, я бросил взгляд на Марго.

«Какая глупая и беспощадная смерть. Еще пятнадцать минут назад я болтал с ней, видел в ней человека, интересного человека. Теперь же – только тело, тело и ничего больше».

Спрыгнув на землю, я присоединился к остальным. Пилот отвел нас шагов на двадцать от места падения, а сам вернулся к вертолету – убедиться, что нам ничего не грозит.

Мы стояли посреди глухой тайги – куда ни посмотри, ничего кроме высоченных елей и сосен. Наш вертолет порубил винтами верхушки елей, хвостом попал между стволами столетнего дерева и клюнул носом землю. Могучие деревья оказались сильнее техники – винты обломились, а эти титаны гордо продолжали стоять.

«Как же нам повезло, что баки не загорелись! – радовался я про себя. – Случись такое, нас бы уже ничего не спасло, даже если бы мы и выбрались из кабины. Лесной пожар в высохшей тайге не оставил бы нам и шанса».

– Все нормально, рвануть не должна, – бросил нам пилот по возвращении. Он достал сигарету, повернулся к месту приземления и довольно закурил. – Ну как мастерски посадил, а!

По примеру пилота еще четверо – неприметная девушка, парень в красной рубахе и вахтовики – тоже закурили. Мы постепенно отходили от шока, дар речи возвращался к нам – сначала шепотом, потом вполголоса, спасшиеся стали обсуждать случившееся друг с другом.

«Повезло… Могло быть и хуже… Было так страшно… С днем рождения!.. Мобильник не пашет…»

Закурившая девушка под пристальным взглядом оказалась крашеной с короткой стрижкой блондинкой. Слезы, одна за другой, катились по ее щекам. Была бы у нее рядом жилетка, она бы обязательно уткнулась в нее.

– Пилот, что мы должны делать дальше? – пухлый босс взял инициативу на себя. Привычка командовать выталкивала его в активную позицию даже сейчас, в ситуации, где он был крайне некомпетентен. – Как далеко до Первых Мирюг? Как долго нам ждать помощи? Почему мы упали, и что вообще произошло?

Он бы, наверное, задал еще пяток вопросов, но комар на его толстой шее прекратил этот поток вопрошания.

– Да не трещи ты! – невозмутимо отозвался пилот. – Дай покурить людям спокойно!

Раздался смешок, толстяк вспыхнул. Я понял, что назревает склока, и на всякий случай отошел в сторону, дабы дать претендентам на лидерство выпустить лишний пар.

– Ты что себе позволяешь, кретин?! – пошел в атаку толстяк. – Думаешь, посадил «вертушку», значит, уже герой? Отвечай, или я позабочусь, чтобы тебя больше не допустили к полетам! И за катастрофу вина на тебе оказаться может. Понимаешь меня?

Пилот было дернулся, резко повернулся к пухлому боссу, сжал кулаки. Он уже сделал шаг по направлению к обидчику, как в нем что-то сломалось. Драки не получилось – жирдяй, не стесняясь, выложил все козыри, и пилот просто понял, что ему нечем их крыть. Действия толстяка, несомненно, возымели успех.

«Вот только не рано ты раскрыл все свои карты? – молнией пронеслось у меня в голове. – Будет ли этот прием и далее так эффективен?»

С минуту пилот мешкал, собирался с мыслями. Он уже не выглядел так вызывающе невозмутимо, как ранее, и довольный пухляк спокойно ждал его ответа.

– Все просто, – бросил он, отворачиваясь, – движок умер, вот и пришлось аварийно садиться. Лететь нам было еще минут сорок-пятьдесят, значит, до Мирюг верст сто пятьдесят, может больше. Все?

– Еще нет! Говори, когда к нам прибудет помощь?

– Это уж как получится, знаешь. Часа через четыре они хватятся, что нас нет. Пока объявят тревогу, пока спасатели соберут экипажи… все времени требует. Ну и самое интересное, – он вновь возвращался к своему беззаботному образу, – это как быстро они смогут нас найти.

– Разве это сложно? – поинтересовался парень в красном. – Пройти по маршруту, найти рухнувшую вертушку – как два пальца, по-моему.

По версии пилота все оказалось совсем не так просто, как с пальцами – вертолет почти не нарушил вид лесного массива сверху – он хоть и порубил ветки, но оказался надежно укрыт таежной хвоей. Цвет фюзеляжа коричневый, неприметный, сложно увидеть его сверху. Наше спасение также затруднялось тем, что здесь не было определенного маршрута – мы летели не по прямой, и отклонения могли достигать нескольких километров.