Дождь стучит в окно.
В комнату входит загорелый муж подруги, кидает мне в руки мешочек.
– Хотела подержать, лови, – сказал он.
– А можно, посмотреть? – сказала я.
– Хорошо, только тише, – сказал он.
Африка осталась за тысячу километров, а горка алмазов у меня в ладошке.
– Пока не видно всей красоты, но после огранки получатся прекрасные серьги и колье, – сказал он.
Пересчитал нежно камешки и отнёс в тайное место.
До сих пор помню необъяснимый восторг от такого количества карат в руке и разочарование от внешнего вида.
Однако пришло осознание, что важнее качество полученного в результате, чем количество исходного материала.
Ефросиния
***
– Мне здесь всё не нравится, – говорит он и утыкается в чашку с чаем.
Я мну в пальцах салфетку. А хочется мять его ладонь. И не для того, чтобы успокоить, хотя он явно в этом нуждается, а чтобы успокоиться самой. Успокоиться – как удовлетвориться. Расслабиться. Обнажить нервы тела и согреть их.
Кажется, я думаю об этом слишком громко, он замечает мои поплывшие зрачки и прикрытые наполовину веки. Резкий «занавес», значит, скачок внутреннего напряжения. Эти женские примочки ему знакомы.
– Кроме вот этого, – говорит он. Смотрит в меня. – Всё не нравится, кроме того, что я вижу сейчас.
– Что ты видишь сейчас? – спрашиваю.
– Секс вижу, – он сдерживает улыбку.
Он облизывает нижнюю губу. Он увлекает её верхней. Пока тянет её обратно, обнажаются зубы. Я смотрю на эту легкомысленную выходку, как завороженная, пялюсь на его рот. Сжимаю кулаки, меняю положение ног, потираю их друг о друга, едва сдерживаю накативший стон. Кажется, что-то всё-таки вырвалось. Он улыбается шире. Теперь смеётся надо мной. Я хмурюсь. Я смущена.
– Тебе идёт. Ты прекрасна в своей чувственности, – говорит он. Кладёт руку на мой кулак.
– Не думай, что ты всегда сможешь так со мной.
– Ничего не бывает всегда, – он поглаживает мою руку, я расслабляю пальцы. – Ты открываешься передо мной сейчас. Значит, доверяешь. Это важно. Именно сейчас. Значит, мы сможем продолжить путь вместе.
– Правда? – ушам не поверила.
– Правда. Я тоже открыт сейчас перед тобой и уязвим. Иначе не позволил бы себе подобные выходки, – он снова облизал губы, приблизился ко мне так, что я ощутила его дыхание.
Я не шелохнулась. Он сжал мою руку. Я не могла прийти в себя от такой искренности. Что-то внутри меня рушилось и осыпалось. Я смотрела сквозь него. Он меня понял. Хватку не ослабил, но чуть отстранился.
– Поцелуй будет позже, – сказал он.
– Поцелуй будет позже. Сейчас нам нужно…
– Нам нужно.
– Просто побыть в этом.
Вечность впереди.
Катрин Аполлонова
– 6 —
Доброта – это слабость.
Подчинение окружающим манипуляторам.
Движение на поводке пристрастий.
Разрешение нанести вред себе во имя выдуманных принципов.
Так поступать позволяют себе сильные личности.
Доброе сердце встречается именно у них.
И огромная душа.
Профессия и образование при этом играют последнюю роль.
Добряки наделены даром чувствовать проблемы тех, кто проходит мимо.
Сопереживать трудностям, написанным на лицах.
Взглядом, советом, прикосновением к плечу или тишиной исцелять.
Умиротворение возрождать.
Был случай прекрасный.
Возле подъезда по утрам сидела бабулька со второго этажа.
В любую погоду.
Она провожала добрым словом жильцов в дорогу.
Кто спешил на работу, кто в школу.
Морщины, улыбка без одного зуба.